Елена Евстратова - 500 сокровищ русской живописи

КОНСТАНТИН МАКОВСКИЙ. Дети, бегущие от грозы. 1872. Государственная Третьяковская галерея, Москва

По воспоминаниям художника, идея картины возникла во время поездки по Тамбовской губернии. Для одного из этюдов ему позировала деревенская девочка. От местных жителей он услышал историю о том, как эта девочка, спасаясь с братом от грозы, провалилась в болото и заболела. На картине ноша девочки тяжела, но пухленький светлоголовый братец очень напуган, и поэтому сестра не останавливается перед шатким мостиком, стремясь быстрее укрыться от грозы. Фигуры детей занимают бо́льшую часть холста, пейзаж подчиняется им, дополняя эмоциональное содержание картины. В этом сюжете Маковский во многом предвосхищает сказочные «жанры» В. Васнецова. Изображенная сцена вызывает ассоциации со сказкой «Гуси-лебеди».

КОНСТАНТИН МАКОВСКИЙ. В мастерской художника. 1881. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Сам художник называл эту картину «Маленький вор». Очаровательный мальчуган в ночной рубашонке – сын живописца, будущий знаменитый художественный критик Сергей Маковский, пытается дотянуться до огромного румяного яблока. С артистическим блеском выписана пышная обстановка мастерской: роскошные драпировки, драгоценная посуда, антикварная мебель, дорогой ковер, на котором вольно расположилась огромная породистая собака… В работе присутствует виртуозно найденный баланс между парадным и интимным содержанием жизни.

КОНСТАНТИН МАКОВСКИЙ. Свадебный боярский пир в XVII веке. 1883. Музей Хиллвуд, Вашингтон

Здесь художник «играет в историю», воссоздавая на полотне одну из «живых картин», которыми увлекались в семье Маковского. Эта композиция, по словам А. Бенуа, собрание костюмированных представителей петербургского высшего света, согласившихся позировать художнику среди богатых декораций. Несмотря на облегченность в изображении чувств и развлекательность, эта картина, как и другие произведения Маковского, демонстрирует живописное мастерство и декоративную стильность. Репину она по колориту напомнила полотна знаменитого венецианца П. Веронезе. Картину удостоили большой золотой медали и ордена короля Леопольда на Всемирной выставке в Антверпене, где ее приобрел американский торговец ювелирными изделиями Ч. Шуман. Она висела в качестве рекламы в его магазине на Бродвее.

КОНСТАНТИН МАКОВСКИЙ. Под венец. 1884. Серпуховской Художественный музей, Серпухов

Маковского влечет не драма истории, а внешняя, нарядная оболочка старорусского купеческого быта. Действие картины разворачивается в богато убранном тереме, где юную невесту наряжают к свадьбе. Мамка расчесывает ее роскошные волосы, девушки на дальнем плане дружно тянут грустную свадебную песню. Подруга примостилась у ног невесты, пытаясь успокоить ее сладкими речами. Но невеста безутешна, ее чудесные глаза полны слез. Эффектная театрализация в картинах Маковского «искупается» виртуозной темпераментной живописью: сочным, подвижным мазком, умелой передачей световоздушной среды, стильностью, декоративной красочностью.

СТЕПАН БАКАЛОВИЧ. В приемной у Мецената. 1890. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Бакалович значительную часть жизни провел в Риме, изучал археологические памятники, ездил на помпейские раскопки. На картине представлена мизансцена в доме Мецената Гая Цильния (между 74 и 64 гг. до н. э.) – римского государственного деятеля, приближенного императора Августа. Меценат покровительствовал выдающимся поэтам и художникам своего времени, неслучайно его имя стало нарицательным.

Античный интерьер у Бакаловича оживает благодаря увлекательным бытовым подробностям. У стоящей на постаменте мраморной Венеры собрались ожидающие приема римские граждане: суровый патриций со свитком, кудрявые черноволосые юноши, словно сошедшие с помпеянских фресок, женщины в длинных покрывалах… Мастер виртуозно выписывает мраморный рельеф изящной столешницы, выделяет ярким светом статую, вокруг которой «собирается» композиция. Все весомо, обворожительно зримо, натурально.

ГЕНРИХ СЕМИРАДСКИЙ. Танец среди мечей. 1881. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Главное обаяние работ Семирадского – это стихия воздуха и света. Он был одним из немногих живописцев, кому удавалось с таким артистическим мастерством передать «подлинное» сияние голубого неба Греции, неповторимый цвет ее моря. И кажется совершенно естественным, что под этим «подлинным» солнцем оживает в своей первозданной красоте искусство древних – великолепные мраморные рельефы, вазы, портик храма.

ГЕНРИХ СЕМИРАДСКИЙ. Светочи христианства (Факелы Нерона). 1876. Национальный музей, Краков

Сюжет картины взят из «Анналов» Тацита. В июле 64 года римский император Нерон, обвинив в поджоге Рима христиан, подверг их страшной казни. Вот описание сюжета, данное самим Семирадским: «В великолепном саду “Золотого дворца” Нерона произведены изготовления для пышного ночного праздника; на полянке перед дворцовой террасой собралось общество, нетерпеливо ожидающее начала великолепного зрелища, – живые факелы, христиане, привязанные к высоким шестам, обвязанные соломой и облепленные смолой, расставлены в равных промежутках; факелы еще не зажжены, но император уже прибыл, несомый на золотых носилках и окруженный свитой наемных льстецов, женщин и музыкантов…»

Огромное полотно включает около 100 фигур. В воспроизведении архитектурных элементов балюстрады дворца, в эффект ных бытовых деталях многофигурной сцены Семирадский демонстрирует блестящее знание археологических источников и исторических трудов о Древнем Риме.

ГЕНРИХ СЕМИРАДСКИЙ. Фрина на празднике Посейдона в Элевзине. 1889. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург