Александр Мусин - Церковная старина в современной России

18 января 1919 г. в монастыре побывал член-сотрудник Комиссии по охране и регистрации памятников старины и искусства Северо-Западной области А. Крутецкий, о чем он подробно написал в своем рапорте, где в частности сообщались интересные подробности судьбы мощей после их изъятия [372]. В середине декабря 1919 г. сводному отряду «местными властями было отдано приказание – реквизировать старинную раку с мощами преподобного Александра Свирского, извлечь ее из собора для отправки к уничтожению на нужды Государства. Рака была отправлена в г. Петрозаводск, где подвергнута разрушению, причем сосновый ящик сожжен, а серебряные украшения переломаны при их сдирании с ящика. Что касается мощей, то гроб с ними (узкий, обитый парчою снаружи и темно-синим бархатом внутри) был оставлен в уездной чрезвычайной Комиссии в Лодейном поле, где помещен в часовне при больнице и местными властями опечатан». Впоследствии по требованию Губернской и уездной Чрезвычайной комиссии были вызваны профессора и доктора для производства экспертизы над мощами, для чего последние «были извлечены из гроба и разобраны». Мы предлагаем читателю обратить особое внимание на последний упомянутый факт.

Далее А. Крутецкий сообщал: «Оба председателя (Губ– и Уездчрезвычкомов) прочли мне все дело об экспертизе мощей со всеми показаниями монахов и свидетелей. Причем просили меня выяснить: "не найдет ли центр останки преподобного исторической реликвией и если найдет их таковой, то власти препроводят их во гробе в г. Петрозаводск и приобщат к предметам, находящимся в местном историческом музее, если же нет, то распорядятся ими по своему усмотрению". Этот вопрос необходимо выяснить так или иначе и дать Петрозаводскому Губчрезвычкому определенный ответ, т. к. я ответить за свой страх и риск в столь щекотливом случае отказался». В заключении А. Крутецкий просит Комиссию решить, имеют ли мощи, находящиеся в больничной часовне Лодейного поля при уездной ЧК историческое значение, а результат решения выслать председателю губернской «чрезвычайки».

20 февраля 1919 г. Отдел по охране, учету и регистрации памятников искусства и старины, именуемый ранее Комиссией, обращается в Археологический отдел Коллегии по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Народного комиссариата по просвещению и непосредственно к П. П. Покрышкину, излагая историю мощей преподобного после изъятия. Речь идет о том, что «ввиду того, что разрешение вопроса о дальнейшем положении мощей не входит в компетенцию Отдела… означенный вопрос передается им на разрешение Археологического отдела». 21 февраля А. П. Удаленков, заведующий этим отделом, отвечал так: признавая мощи преподобного Александра Свирского безусловной исторической реликвией, местонахождение которой должно быть в храме, и находя, что меры по охранению исторических памятников всецело лежат на обязанности Отдела по охране и учету, он просит принять эту народную историческую ценность на сохранение. Однако из письма в Российскую Государственную Археологическую Комиссию 15 марта 1919 г. выяснилось, что, обсудив 6 марта этот вопрос, Отдел решил, что «охрана мощей, как не представляющих собою предмета искусства или старины, не входит в круг деятельности Отдела», и не счел поэтому возможным дать Олонецкой чрезвычайной комиссии какие-либо указания о дальнейшем направлении мощей преподобного Александра Свирского. «О чем доводит до сведения Археологической Комиссии» [373].

Впрочем, когда это письмо только писалась, история мощей уже закончилась. 19 сентября 1919 г. в Лодейном поле побывал Б. Н. Молос, сотрудник Отдела по охране учету и регистрации памятников искусства и старины, который сообщил следующее: «Выясняя судьбу мощей преподобного Александра Свирского, я узнал, что 13 марта 1919 г. председатель губчрезвычкома Кантер попросил лодейнопольский исполком УНИЧТОЖИТЬ, Т. Е. СЖЕЧЬ И ЗАРЫТЬ В ЗЕМЛЮ (выделено мной. – А. М.) остатки так называемых мощей, приписываемых Александру Свирскому, дабы избежать паломничества темных крестьян к кучке полуистлевших костей, что ТОТ ЧАС И БЫЛО ИСПОЛНЕНО (выделено мной. – А. М.)» [374].

Весной 1998 г. исполняющим обязанности настоятеля Александро-Свирского монастыря был назначен игумен Лукиан (Куценко). Поиски привели игумена в фундаментальный музей кафедры нормальной анатомии Военно-медицинской академии, где им был найден мумифицированный труп неизвестного мужчины идеальной сохранности. Его отличал брахицефальный антропологический тип, обрезанные гениталии и срезанные подушечки пальцев рук, что было характерно для уголовно-воровской среды 1920-30-х гг. Как уже отмечалось, состояние найденного тела отличалось от состояния мощей, зафиксированного монастырским актом 1918 г., а его владелец явно не принадлежал ни к Церкви Христовой, ни к средневековым новгородцам. Однако это не смутило игумена, а привлеченная им старший научный сотрудник Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН кандидат биологических наук Ю. Беневоленская 17 июля 1998 г. выдала заключение, что «исследуемый обладает антропологическим типом, свойственным вепсам», к которым якобы и принадлежал преподобный, будучи родом из Юго-Восточного Приладожья. Другой сотрудник игумена кандидат биологических наук инокиня Леонида (Сафонова) изначально скрыла обнаруженный ею документ, свидетельствующий об уничтожении мощей в 1919 г.: в официальном рапорте митрополиту он не присутствовал. Не подтверждается сохранившимися архивными документами и якобы имевший место факт отправки мощей в Петроград и передачи их в ведение Наркомздрава 31 января 1919 г., на чем настаивают почитатели и апологеты фальсификата, которые таким образом пытаются оправдать подлог, допуская, что «отправка» останков в Петроград спасла их уничтожения 13 марта 1919 г. и привела к тому, что они оказались в музее ВМА [375].

Однако все это не остановило предприимчивого игумена: было объявлено, что открытые им мощи начали «мироточить». После этого Лукиан, ссылаясь на «приближение отпускного периода», не уведомив петербургского митрополита Владимира (Котлярова), 28 июля добился от начальника ВМА Ю. Шевченко передачи тела. Акт был подписан начальником кафедры полковником И. Гайворонским, майором Д. Старчиком, капитаном Г. Ничипоруком и доцентом М. Твардовской. Среди заключений экспертов, на которые ссылался акт, фигурировало имя В. Ковалева, выступавшего категорически против предлагаемой идентификации. Акт сообщал, что «анатомический препарат "мумифицированный труп мужчины"», числящийся в каталогах фундаментального музея кафедры, может быть идентифицирован как искомые мощи. Анатомический препарат попал в музей в 1930-е гг. и мог быть передан сюда правоохранительными органами.