Александр Мусин - Церковная старина в современной России

В конце 2009 г. общественное внимание привлекло состояние Боголюбской иконы Матери Божией во Владимире, причем пресс-секретарь патриарха протоиерей Владимир Вигилянский заявил, что в таких случаях «не работает музейный аппарат». Ранее, в связи с попыткой заполучить «Троицу» Андрея Рублева в Лавру, он утверждал, что хрупкое состояние старинных икон не есть действительная проблема, но лишь результат определенного качества работы реставраторов, которые не могут укрепить икону «как следует». В ответ на это генеральный директор Владимиро-Суздальского музея-заповедника Алиса Аксенова посчитала нужным познакомить общество со сложной судьбой иконы. Образ конца XIII в., поступивший во Владимирский музей в 1930-е гг., был отреставрирован в Москве в 1958–1976 гг. Уже тогда в реставрационном заключении было сказано, что «состояние грунта и красочного слоя необратимы, памятник нуждается в постоянном наблюдении высококвалифицированного реставратора»; «икона должна находиться в состоянии покоя, живопись иконы не перенесет резких колебаний температурно-влажностного режима».

31 марта 1993 г. икона была передана музеем, который изготовил для этого уникальную герметичную витрину в комплексе со специальными приборами, обеспечивающими оптимальный режим сохранности образа, в Успенский собор возрождаемого Княгинина монастыря в Боголюбово. Передача была осуществлена на три года во временное хранение с постоянным возобновлением соглашения. Однако в 1998 г. из-за нарушений правил использования монашеской общиной специального кивота произошел сбой оборудования, и состояние иконы начало ухудшаться. 31 июля икона была помещена в новоизготовленную климатическую витрину. В монастыре продолжались нарушения условий хранения иконы и вольное обращение с самим храмом: в 2002 г. был поднят уровень пола в храме, что нарушило режим проветривания, а входящие в комплект витрины специальные обогреватели были отключены и даже частично распроданы. Икона находилась рядом с крестильней: постоянные «потоки водные» повышали окружающую влажность и способствовали появлению грибка. В феврале-марте 2009 г. на иконе были зафиксированы белесые пятна плесени и шелушение краски. 4 июня в связи с ухудшением состояния образа было принято решение о возвращении иконы в музей на полгода – для реставрации и укрепления. По мнению Ученого совета музея, икона сможет в начале 2010 г. вернуться в храм, однако для этого епархия должна сделать серьезные выводы и пересмотреть свое отношение к церковной старине и методам ее охранения. При этом отмечалось неприемлемое содержание Успенского собора рубежа XV–XVI вв., что несло угрозу состоянию фресок XVII в. кисти Марка Матвеева и храмовой иконе XVII в. «Успение Богородицы», которая, так же как и Боголюбская икона, еще в 1993 г. была передана монашеской общине. Однако произведенный в феврале 2010 г. осмотр иконы реставрационной комиссией показал, что итогом регулярных отключений сложной системы защиты, в том числе и в целях экономии, стало разбухание иконы: она настолько пропиталась влагой, что вывозить ее в Москву на реставрацию теперь небезопасно. Наоборот, специалистам придется приезжать во Владимир, и реставрационные мероприятия могут занять гораздо больше времени, чем предполагалось ранее. При этом трудно предсказать, как перенесут реставрационное вмешательство древние лики. Данная история должна заставить задуматься, насколько православные общины всерьез воспринимают необходимость соблюдения особых правил в обращении со святыней и насколько надежны широко разрекламированные и напичканные техникой специальные кивоты в руках столь ненадежного «человеческого фактора». На этом фоне заявление главы синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина телеканалу «Культура» о том, что икона «была испорчена при реставрации в музее, а не в Церкви» выглядят безответственной попыткой оправдать истинных виновников разрушения церковной святыни.

Все эти сигналы не были вовремя замечены обществом, однако события января 2010 г. вызвали вполне предсказуемую реакцию. В прессе высказались директора крупнейших российских музеев. Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский подразделил ритуальное искусство на то, в котором преобладает сакральное, и место которому в храме, и то, в котором важнейшим элементом является общечеловеческая доступность, что достигается помещением его в музей. Отметив негативную роль некоторых чиновников, «замаливающих грехи» возвращением Церкви памятников культуры, он предположил, что музеям и Церкви надо договариваться напрямую, без посредников, путем создания согласительной комиссии. По его словам, музейный фонд – почти единственная часть национального достояния, которая не подверглась еще приватизации и тотальному разграблению. Сегодня РПЦ идет по следам бывших противников России в мировых войнах, требующих вернуть награбленные «трофеи»; Церковь используется для новой атаки на общественное культурное достояние, для вывода его из общего пользования. Все это способно нанести урон самой Церкви. При этом РПЦ не обращает внимания на громадные частные коллекции, происходящие из храмов и вывозимые за границу [273].

Директор ГТГ Ирина Лебедева также высказалась за то, чтобы музейное хранение оставалось музейным хранением, которое отвечает интересам всех сторон, составляющих светское общество, тогда как перемещение икон в храмы соответствует интересам одной лишь его части – верующей. Церковь, по ее словам, активно приглашается к взаимодействию с музеями, чтобы достойно сохранить и показать их коллекции, в том числе и путем создания копий чтимых икон. Любые переделы собственности приведут лишь к пропаже и гибели памятников: совершенное в истории зло обернется новым злом. Директор ГРМ Владимир Гусев посчитал, что в истории с передачей Торопецкой иконы Матери Божией Русский музей, который «поверил патриарху», продемонстрировал свою готовность к сотрудничеству, «но дальше должна быть широкая дискуссия», которая должна идти «не между администраторами или директорами, а в обществе». Вместе с тем он полагает, что «иконы должны находиться там, где оказались волей судьбы», хотя окончательное решение этой проблемы должно остаться за государством. 25 февраля высказалась на эту тему и генеральный директор музеев Московского Кремля Елена Гагарина. Предполагая, что новый проект не несет для музеев «ничего хорошего», она указала на физическую утрату многих древностей и святынь, переданных РПЦ в 1990-е годы. В пример России была поставлена Европа, где государственная собственность на церковные памятники является вполне нормальным явлением, против чего не выступают и сами верующие.