Джулия Кэмерон - Поиск источника: настойчивость на пути художника

Я не верю… Я знаю.

Не бойтесь поставить под сомнение само существование Бога, ибо если Он есть, Ему более придется по душе свет разума, нежели слепой страх.

«Получилось похоже на пруд с декоративными карпами, – рассказывала моя сестра Либби, описывая кухонный стол, который она расписала форелями. – Я положила сверху лист стекла и подписала рисунок – здорово вышло». Голос в телефонной трубке искрится энтузиазмом. Либби нарисовала стайку форели исключительно ради собственного удовольствия, и ей это очень понравилось. Я вижу ее стол словно наяву, но прошу прислать по электронной почте фотографии.

Вот уже 15 лет мы с сестрой живем вдали друг от друга. Мы перезваниваемся, переписываемся по обычной и по электронной почте. Мне важно знать, что Либби в курсе моей жизни. А еще она меня всегда вдохновляет, и мне очень нравится, когда она рассказывает, над чем сейчас работает в своей студии, на ферме «Сказка».

Мне нравится, когда она рассказывает, что в этом месяце пишет шерсть на портрете элкхаунда – а это непросто, шерсть у собаки густая. Мне нравится представлять, как она мало-помалу переносит на холст черты породистого зверя. Между нами многие тысячи миль, и все же я прохожу вместе с ней весь путь – первые фотографии, встречи с клиентами, обсуждение размеров и техники, в которой будет написан портрет… Сестра пишет цветными карандашами, акварелью и маслом. Масло она любит больше всего.

Когда сестра пишет маслом что-то крупное, я даже по телефону слышу, как она сосредоточенна. Помня, что за портрет клиенту пришлось немало заплатить, Либби твердо намерена отработать каждый цент – и отрабатывает. И все равно в ожидании отзыва клиента не находит себе места. Передавая работу, всегда трясется как осиновый лист. Понравится? Не понравится? Ура, понравилось!

Либби пишет портреты целыми днями, и потому ей редко удается отвлечься и создать что-то просто ради радости творчества. Но когда удается, голос в трубке так и звенит. В прошлом году она вылепила статую пуделя в два с половиной метра в высоту. Потом выкрасила в ярко-зеленый цвет и увесила елочными фонариками.

Слово «вера» – сложное для меня. Я не верю. Я должен иметь причину для определенной гипотезы. Если я что-то знаю, то мне не нужно в это верить.

«Я поставила пуделя прямо посреди кухни. Гости входят – и: “Ах, это ты придумала?” А мне нравится придумывать. Так я чувствую себя творческой личностью. Когда все время пишу на заказ, перестаю себя уважать. Чувствую себя шестеренкой, что ли».

Человеку постороннему Либби едва ли покажется шестеренкой – если только не считать неустанной и продуктивной работы. В любой момент у нее в работе штук пять портретов разной степени готовности. Она пишет их по очереди, чтобы не заскучать и не застопориться на одном заказе.

«Я, как все, боюсь. Гадаю: хорошо ли получилось? Этот вопрос вгоняет меня в ступор. Но, когда работаю над несколькими портретами, о нем можно не думать. Я просто каждый день по чуть-чуть работаю над заказом, а потом перехожу к следующему. Это, наверное, не самый обычный способ работы, но для меня он эффективен. Мне никогда не бывает скучно, я почти никогда не оказываюсь в тупике. Всегда можно сделать еще чуть-чуть. Одно “чуть-чуть”, другое “чуть-чуть” – и вот уже получился солидный кусок».

Либби не использует слово «радость», но я вижу, что она обустроила свою работу так, чтобы та приносила ей радость. Каждый портрет ставит перед ней новые задачи. Нужно быть верной своему ремеслу, верной себе и в то же время учитывать в и дение клиента. Иногда можно смягчить хищную линию челюсти. Иногда – придать тонкость талии.

«Моя задача – нарисовать не только то, что вижу я, но и то, что видят клиенты, – объясняет Либби. – Я стараюсь не забывать, что моя задача – обслужить их. Когда я об этом вспоминаю, мое “я” остается в стороне».

Бог не понуждает человека. Напротив, Он дал нам свободу воли с тем, чтобы эта воля не противоречила воле самого Господа.

Либби обнаружила, что, когда ее «я» в стороне, легче работается. Она «слышит» каждую картину, возникающую на холсте. Она старается видеть ее не только такой, какой задумала сама, но и такой, какой картина хочет стать. Некоторые свои работы из числа лучших Либби называет счастливыми случайностями.

«Бывает, я спотыкаюсь об идею, которая лучше моей первоначальной. Верю, что, открывая сердце, мы получаем совет. Я стараюсь быть открыта той Высшей Силе, что стремится творить моими руками. Молюсь о том, чтобы приносить пользу, и прошу вдохновения. Мои картины – это молитвы, на которые я получила ответ».

В программе реабилитации алкоголиков слово «Бог» нередко расшифровывают как Благой Ориентирующий Голос. И действительно, наводя порядок, мы восстанавливаем ориентиры и каким-то образом начинаем ощущать прикосновение Высшей Силы. И потому сейчас я попрошу вас заняться делом простым и незамысловатым. Выделите полчаса и соберите одежду, нуждающуюся в починке.

Возьмите нитку, иголку и садитесь за работу. Тут нужно закрепить разболтавшуюся пуговицу, здесь – зашить дыру на пятке. На слаксах вот-вот разойдется шов. Чините вещь за вещью спокойно, не спеша. Прислушайтесь к себе – чувствуете благополучие? Не промелькнула ли вспышка творческого вдохновения? Нить с иглой возбуждает воображение – вспомните хотя бы сестер Бронте, прятавших свои рукописи в корзинах с шитьем. Многие писатели утверждают, что шитье, вязание и вышивка помогают им аналогично, по стежку, выстраивать сюжеты целых книг.

Я нашел, что стихами своими поэты обязаны не мудрости, но некоей разновидности инстинкта или вдохновения, подобного встречающемуся у пророков и провидцев, которые оглашают великие послания, не имея никакого представления о том, что те значат.

В Нью-Йорке жара и туман. В Чикаго – холод и дождь. Я в курсе насчет тамошней погоды, ведь в Чикаго живет моя подруга Соня, у которой я регулярно бываю в гостях – посредством телефона, конечно. Часто я бываю и у моей подруги Элберты в Нью-Мексико, и у Эда Тоула в Лос-Анджелесе. Здесь, в Нью-Йорке, мне нередко бывает одиноко. Как жаль, что я не могу жить в одном городе с друзьями. И все же я благодарна провидению за то, что они у меня есть – друзья, которых я ценю и дружбой с которыми дорожу вот уже много лет.

«Я молюсь за тебя дважды в день», – говорит мой друг Ларри, который живет в Таосе, – там, где я когда-то прожила десять лет. Когда над горами показывается солнце, Ларри встает с постели, молится и медитирует. «Я думаю о тебе каждое утро», – утверждает он. Приятно знать, что обо мне кто-то думает.