Елена Куличкова - «Бархатное подполье». Декаденты современной России

• В ходе научного спора аргумент «Я тебя сейчас в асфальт закатаю!» правильнее заменить фразой «Голубчик, не утруждайте себя в поисках профанаций».

• Часто мы просим друзей и родных: «Вась, сгоняй кабанчиком за хлебом». Это неправильно. Просить об одолжении необходимо так: «Дружище, да не будет тебе в тягость…» и далее по тексту.

• Если после ряда аргументов необходимо подкрепить свою позицию крепким словцом, существует на выбор несколько вариантов:

– «Ну ты, грязный урод» должно произносить как «Ох, и плутоват же ты, шельма!»;

– «Баран, за базар ответишь?!» – «Я недосягаем для ваших дерзновенных аргументов и дедукций»;

– «Тормозила ты редкостный» – «Да вы просто рутинер, милейший!»;

– «Сам понял, что сказал, дебил?» – «Ваши слова, уважаемый, бурлеск чистой воды, равно как и вы – акциденция современности».

• Обращение к товарищу во время потасовки «А не пора ли нам съе…ся?» находит отражение во фразе: «А не пора ли редуцировать эту буффонаду?».

Владимир Преображенский,

автор и продюсер фестиваля «Бархатное подполье»:

Итак, третий фестиваль «Бархатное подполье»! Это был достопамятный 2008 год. Требовалось срочно выбрать место, где будет находиться эпицентр этого важнейшего в судьбе декадентской богемы события. Для «Бархатного подполья» выбор заведения играет немаловажную роль. Однозначно это должен быть центр старой Москвы, хранящий атмосферу времен Вертинского, Петра Лещенко и всей московской богемы первой половины XX века. Само помещение непременно должно будить вдохновение и желание окунуться в царство приглушенного света, изысканных ароматов, бледных, одухотворенных лиц поэтов, музыкантов и глубоко декольтированных дам.

И вот после упорных поисков, описание которых достойно отдельного авантюрного романа, подобное заведение нашлось. Оно располагалось на Полянке, в Бродниковом переулке, называлось «1-я Библиотека» и было весьма и весьма любопытным. С одной стороны, оправдывая название, внутри действительно находились внушающие уважение стеллажи со старинными книгами, с другой – весь этот интерьер приятно ассоциировался с атмосферой лондонских аристократических гостиных, завсегдатаем которых был в иные времена сам Оскар Уайльд. Но вместе с тем клуб имел и всякие манящие кулуарчики-будуарчики, выдававшие недавнее прошлое этой библиотеки, весьма пикантное. Дело в том, что до неких пор это славное место было замаскированным подпольным борделем.

Обаяние бывшего дома терпимости, внезапно решившего переквалифицироваться в библиотеку, было как нельзя кстати. В его кулуарах еще раздавалось эхо сладострастных вздохов уединившихся парочек, а престарелые фолианты Дюма, Джека Лондона, Сэлинджера и прочих были явно рады находиться поближе к местам, где только что била ключом легкомысленная жизнь, коей совсем не гнушались их многоуважаемые авторы. К слову сказать, в дальнейшем владельцам этого клуба чувство вкуса явно изменило. Они уничтожили весь этот джентльменский фон, раскрасили стены кислотными цветами и учинили «бум-бум, тыц-тыц» – дискотеку-толкучку, выбрав ей весьма оригинальное имя «Гараж». Но, к счастью, это было потом, а пока в нашем распоряжении, наряду с охотно пошедшим нам навстречу арт-директором, имелись вот такие роскошные интерьеры.

Можно было творить! Концертная программа начала формироваться, как водится, с хедлайнеров. Должен вам сказать, милостивые государи и государыни, что когда-то меня необычайно поразил альбом вышедшей из лихого периода постпанка конца 1980-х московской группы «Прощай, молодость», увы, после первого же альбома и распавшейся. Это был дуэт Андрей Якушин – Сергей (Бананов) Тененбаум. Они играли эдакую ироничную, стилизованную под салонную эстраду музыку в формате «вокал плюс рояль». С выразительными, тонкими стихами. Иногда своими, иногда позаимствованными у поэтов Серебряного века, например Брюсова.

И вот во время подготовки фестиваля жизнь случайно свела меня с одним из них, а именно с солистом Андреем Якушиным. Знак судьбы был оценен, и я начал, насколько мне хватило дипломатического такта, агитировать Якушина эксклюзивно, специально для «Бархатного подполья» реанимировать проект – только на один вечер. К тому времени Якушин был (да и есть) крупным бизнесменом, владельцем успешного пиар-агентства, Тененбаум успел уехать в Израиль и вернуться назад. Но, так или иначе, в нужный час они оказались вместе в Москве. И – чудо! – согласились. На мое скромное замечание о низкобюджетности фестиваля было сказано только: «Черт с ним, с гонораром, было бы по-настоящему хорошее, живое пианино без всякой этой модной пластмассы да побольше очаровательных слушательниц». Ох уж эти мне артисты! Работать с такими – одно удовольствие. Пообещав море экзальтированных, ослепительных декаденток в партере, я обрел уверенность, что хедлайнерами «Бархатное подполье» обеспечено. О других участниках фестиваля, если позволите, чуть позже. Терпение, господа!

Итак, настал день фестиваля. Все завертелось! Я сам, приехав на площадку, был подхвачен ажиотажем приятных приготовлений. Стою и смотрю по сторонам: тут притащили пианино, над которым колдует специально приглашенный настройщик, там какие-то энтузиасты от искусства вешают рекламные плакаты и соответствующие случаю декорации… Настоящая творческая суета… «О, духи Вертинского и Айседоры Дункан, какую кашу я заварил!» – проносилось у меня в голове.

Отсчет пошел на часы… И вдруг – о, Боже! Как водится, происходит форс-мажор, который, как мне на минуту показалось тогда, поставил на грань краха весь фестиваль… За час до выступления выясняется, что солист дуэта «Прощай, молодость!» трубку не берет и где он – совершенно неизвестно. «Срочно езжайте к нему домой, хватайте и везите сюда, живого или мертвого», – нервно инструктирую я испуганную хрупкую девушку, ответственную за господ артистов. В итоге Андрей Якушин был доставлен вовремя, однако пребывал он, честно говоря, в весьма разобранном состоянии. Правда, наш денди был уже во фраке и белой рубашке, но последняя при этом носила явные следы воздействия красного вина.

Судя по состоянию нашего героя, он был в уверенности, что находится на холмах Грузии со своим закадычным другом Юркой Лермонтовым в окружении дюжины горных пери. Я не стал разрушать эту сладкую иллюзию. Понимая, что в рабочее состояние творческую личность могут вернуть только музы (и чем больше муз, тем лучше), я дал команду приготовить консилиум из самых, на мой взгляд, опытных представительниц этого вида, прибывших на фестиваль, и поручил им творчески реанимировать душу и тело измученного нарзаном артиста, терпящего бедствие в бурных волнах «Киндзмараули». А сам тем временем вернулся к самому волнительному – старту фестиваля.