Вячеслав Бондаренко - 100 великих российских актеров

Уход из «Александринки» стал началом конца. Стрепетова много гастролировала, работала в антрепризах, но с каждым годом становилось все яснее, что ее время безвозвратно ушло. К творческому кризису прибавилась личная драма – самоубийство третьего мужа. Общественное мнение обвинило актрису в его гибели, с ней перестали здороваться. Это окончательно подкосило Стрепетову. Ее последним достижением на сцене стала роль Матрены («Власть тьмы» Л.Н. Толстого, 1896) на сцене Литературно-художественного общества – резонанс у этой роли был, но несравнимый с прежними триумфами. В 1899-м Стрепетова вернулась в «Александринку» с той же ролью Кручининой, с которой уходила девять лет назад, подписала контракт на роли драматических старух. Но театр снова не принял актрису, и через полгода она ушла. Стрепетова не могла понять, что изменились и время, и репертуар, и зритель… «Все я чего-то боюсь, тороплюсь жить, взять у жизни все, что можно, – писала она. – Но знаю, что нервное расстройство все усиливается, а сдержать себя я не могу, я давно разбита».

Последние годы Стрепетовой были тяжелыми. Она ни с кем не общалась, рассорилась со своими детьми, страдала постоянными желудочными болями, постепенно приковавшими ее к постели. Незадолго до смерти актриса успела примириться со своим давним врагом – М.Г. Савиной.

По странному совпадению, Стрепетова умерла 4 октября 1903 года – в день, который она считала днем своего рождения. На петербургском Никольском кладбище с ней прощались сотни людей, которые помнили о том, что когда-то актриса блистала на столичной сцене. В 1936-м ее могила была перенесена в Некрополь мастеров искусств Александро-Невской лавры. Со временем имя Стрепетовой оказалось в тени ее современниц – М.Г. Савиной, В.Ф. Комиссаржевской, М.Н. Ермоловой. Но трагическая и противоречивая фигура Пелагеи Антипьевны Стрепетовой осталась в истории русского театра уникальной.

Мария Николаевна Ермолова родилась 3 июля 1853 года в семье москвича, суфлера Малого театра, актера и автора водевилей Николая Алексеевича Ермолова. С девяти лет Маша училась на балетном отделении Московского театрального училища, но особого таланта там не обнаружила. Зато в любительских спектаклях, которые устраивали воспитанники училища, она блистала уже тогда. И в 1866-м, видя серьезную увлеченность дочери сценой, отец дал ей в своем бенефисе роль Фаншетты в водевиле Д.Т. Ленского «Жених нарасхват». Но подлинное рождение актрисы состоялось 30 января 1870 года. Тогда Ермолова, заменив заболевшую Гликерию Федотову, вышла на сцену в «Эмилии Галотти» Е Лессинга в бенефисе Надежды Михайловны Медведевой (1832–1899) – звезды Малого театра 1850–1860-х годов. Зрители ничего выдающегося от замены не ждали, и действительно, в игре юной Ермоловой «была какая-то неровность, порывистость; в жестах много угловатости; голос минутами становился совсем грубым. Но великая искренность и правдивость заставляли забыть о всех недостатках». Вскоре девушку приняли в труппу, но первые два года давали только комедийные и водевильные роли, в которых мощный драматический талант актрисы раскрыться не мог.

Только 10 июня 1873 года она дождалась роли Катерины в «Грозе». И снова невольно «помогла» болезнь Гликерии Федотовой – чтобы не снимать пьесы из репертуара, часть главных федотовских ролей отдали Ермоловой. Ее Катерина был страстной, любившей свободу, рвущейся к подлинному чувству сквозь все запреты. И пораженные зрители так же страстно откликнулись на гениальную игру актрисы.

Не меньше потрясла зал ее Лауренсия в «Овечьем источнике» Лопе де Вега (1876). Когда героиня Ермоловой вбегала на сцену и призывала односельчан к восстанию против губернатора-тирана, театр буквально сотрясался от оваций. Перепуганное «революционной» пьесой театральное начальство сняло ее с репертуара после нескольких представлений, но было уже поздно – в Малом успела сформироваться «ермоловская публика», которая превращала каждую пьесу с участием актрисы в триумф. После спектаклей ее ждала на улице восторженная толпа студентов и курсисток, Ермолову носили на руках в буквальном смысле слова, поклонники стремились хотя бы прикоснуться к кумиру, поцеловать руку актрисы, а если не получится – то кофту или полу ее шубы. Ее называли королевой русского театра. «Ермолова! – вспоминала Т.Л. Щепкина-Куперник. – Это значило – забвение всего тяжелого, отход от всего пошлого, дурного и мелкого, соприкосновение с мыслями великих поэтов, произносимыми ее удивительным голосом. Ермолова! Это значило – стремление стать лучше, чище, благороднее, возможность найти в себе силу на подвиг, учась этому у ее героинь».

Мария Ермолова. Фото 1912 г .

Нужно отдать великой актрисе должное – у нее не закружилась голова от этого успеха, Мария Николаевна продолжала работать так же самоотверженно и страстно, как раньше. В конце XIX века по авторитету на русской сцене с ней могла сравниться только прима петербургского Александрийского театра Мария Савина.

Кроме Катерины и Лауренсии, этапными для нее стали роли Ларисы в «Бесприданнице» А.Н. Островского (1879), Негиной в «Талантах и поклонниках» А.Н. Островского (1881), Иоанны в «Орлеанской деве» Ф. Шиллера (1884), Марии в «Марии Стюарт» Ф. Шиллера (1886), Федры в «Федре» Ж. Расина (1890), леди Макбет в «Макбет» У. Шекспира (1894), Кручининой в «Без вины виноватых» А.Н. Островского (1908). При этом сама актриса «своей единственной заслугой перед русской сценой» считала именно роль Орлеанской девы, которую играла на протяжении шестнадцати лет. Вспоминая репетиции этой пьесы, многолетний партнер Ермоловой А.И. Южин писал: «И вот сидит на своем камне, под дубом, среди холмов Дом-Реми, под ясным небом средней Франции Иоанна. Но это Иоанна – Мария Николаевна, камень – соломенный стул, холмы – старый спущенный занавес… ясное небо – колосники Малого театра, обвешанные множеством пыльных декораций. А вместе с тем всего этого просто не видишь. Не оторвать глаз от молчащей Ермоловой, и из ее слегка наклоненной фигуры, подчиненной живущему в глубине души образу, вырастают и холмы, и “дуб таинственный”, и небо прекрасной, истерзанной Франции». Критики подчеркивали, что рядом с этим шедевром актерского искусства вполне можно поставить величественную Марию Стюарт (в этом спектакле Елизавету играла Гликерия Федотова, и волшебный дуэт двух великих актрис, Федотовой и Ермоловой, буквально доводил публику до экстаза) и всецело поглощенную творчеством, далекую от всякой пошлости провинциальную актрису Негину.