Кеннет Голдсмит - Я стану твоим зеркалом. Избранные интервью Энди Уорхола (1962–1987)

Если в этом пассаже вообще что-то сказано об искусстве, то оно замаскировано каким-то, казалось бы, банальным щебетом про вечеринки [10] Однако следует отметить, что в том же интервью Уорхол с восхищением говорил о скульптуре Ньюмана «Сломанный обелиск» (1963–1967), которая размещена перед капеллой Ротко в Хьюстоне. Тут стоит особо подчеркнуть, во-первых, что эту скульптуру приобрело семейство де Менил, тесно связанное с Фредом Хьюзом, деловым партнером Уорхола, а во-вторых, что Джинн Сигел, по-видимому, умела «разговорить» Уорхола лучше, чем многие другие интервьюеры. . И все же за завесой банальности Уорхол небрежно скрывает поразительную пронзительность, которая обнажается, стоит нам сообразить, что Ньюман умер в 1970-м, незадолго до этого интервью. Тут-то и становится ясно: «он на другой вечеринке» – это так Уорхол вообразил загробную жизнь Ньюмана. Сквозь слова проступает печаль. Проступает словно по волшебству: завеса, за которой только что ничего не было, вздымается от наплыва эмоций. В конечном счете нас подталкивают к мысли, что суть не в искусстве, не в вечеринках, а в том, что мы смертны.

Спустя почти десять лет после интервью о Ньюмане Уорхол поучаствовал в похожем сборнике интервью, посвященном ни больше ни меньше как Пабло Пикассо. Как и «ньюмановская» подборка, сборник делался к большой ретроспективе в МоМА: арт-критик Джадд Тулли попросил двенадцать художников оценить значение Пикассо. В ответах большинства мы с вами не обнаружим ничего неожиданного, их высказывания в основном отражали тогдашние общепринятые мнения. Приведем несколько примеров. Пол Дженкинс заметил: «Доминирующая черта его творчества – искажение классики, которое в конечном итоге само сделалось классикой». Ромэр Бирден счел, что Пикассо «так и остался абсолютно испанским художником». А Рой Лихтенштейн заявил: «Я считаю Пикассо важнейшим художником XX века» [11] Tully, Judd. Artists on Picasso // Horizon. Vol. 23. April 1980. Р. 50, 49, 48. . Уорхол обошелся без категоричных высказываний об истории искусства и сказал вот что:

«Эх, единственное, что мне в нем по-настоящему созвучно, это его дочь Палома. Она чудесная. Вы ее хоть немножко знаете? Она бывает в нашем городе. Наверно, вам стоило бы однажды взять у нее интервью. Она бывает здесь каждые две недели. Я просто счастлив, что у него родилась такая чудесная дочь, Палома» [12] Ibid. Р. 50. .

И действительно, в конце семидесятых и начале восьмидесятых Уорхол часто встречался с Паломой Пикассо на светских мероприятиях (более того, самолично работал над ее интервью [13] В дневниках Энди Уорхола ( Уорхол, Энди. Дневники Энди Уорхола. 1968–1976 / под ред. П. Хаккет; пер. с англ. В. Болотникова; ред. Е. Черкасова. М.: Ад Маргинем Пресс, 2015) есть сведения о его общении с Паломой. См., например, с. 11–12, 45, 67, 133, 137, 262, 296–297 (упоминание о ее интервью), 336–337, 344, 383, 389, 414, 473, 559 и 601. ). Но факт тот, что с самого начала своего творческого пути Уорхол пристально интересовался творчеством, колоссальной производительностью и репутацией Пикассо [14] См.: Уорхол, Энди, Хакетт, Пэт. ПОПизм. Уорхоловские 60-е / пер. с англ. Л. Речной. М.: Ад Маргинем Пресс, 2016. . Когда в беседе, посвященной ее отцу, Уорхол предпочел перевести разговор на Палому, он как бы опошлил все рассуждения о достоинствах Пабло Пикассо как художника. Однако здесь, как и в других интервью, атипичный ответ Уорхола – это усилие избежать напыщенности. Уорхол словно бы проделывает фокус, и вот уже его ответ выглядит свежим и оригинальным, а глубокомысленные, искренние рассуждения коллег – банальными и стереотипными на этом фоне!

Мнимая банальность высказываний Уорхола становилась более выпуклой, когда ему было неприятно или дискомфортно общаться с интервьюером. В документальном фильме 1971 года арт-критик Барбара Роуз поинтересовалась его мнением о художнике Джаспере Джонсе (часто говорят, что творчество Джонса сильно повлияло на молодого Уорхола). Уорхол дал лаконичный, типичный для себя ответ: «По-моему, он гений». Когда Уорхола настойчиво попросили обосновать его мнение, он уточнил: «О-о-о, ну-у, он готовит просто гениальные ланчи. Из курицы он готовит нечто гениальное. Он кладет петрушку внутрь курицы» [15] Боб Колачелло описал именно это интервью в своей книге «Holy Terror: Andy Warhol Close Up» (New York: HarperCollins, 1990. Р. 65). . Вполне возможно, что Джонс действительно готовил мастерски, но излишне уточнять, что Роуз надеялась услышать вовсе не кулинарные рецепты в пересказе Уорхола. Очевидно, он сознательно хотел взбесить Роуз [16] Ibid. P. 64–65. . Но возможна и другая трактовка: Уорхол изыскал способ «сорвать маску» с Джонса, заострив внимание на его стереотипно женском увлечении. (Уорхол знал, что Джонс предпочитал не афишировать свою сексуальную ориентацию [17] В «ПОПизме» Уорхол описывает свое щепетильное отношение к этой теме. Проницательный анализ сексуальных идентичностей Уорхола и Джонса дал Кен Силвер (см.: Silver, Ken. Modes of Disclosure: The Construction of Gay Identity and the Rise of Pop Art // Hand-Painted Pop: American Art in Transition, 1955–1962 / ed. Russell Ferguson. Los Angeles: Museum of Contemporary Art; New York: Rizzoli, 1992. P. 193–197). .) То есть высказывание Уорхола уподобилось разоблачительному заявлению, но осталось попыткой уйти от банальных, неоригинальных рассуждений про влияние художника А на художника Б – тех самых рассуждений, которыми преимущественно заполнены труды историков искусства и интервью художников.

Интервью как сотрудничество

Пример из интервью Барбаре Роуз демонстрирует, как отношение Уорхола к интервьюеру сказывалось на его ответах. В данном случае его ответы отразили его неприязнь, но в других, наоборот, что-то наподобие симпатии. Ниже мы процитируем несколько кокетливых реплик. Для Уорхола флирт был еще одним способом увильнуть от разговоров о его творчестве. Когда в 1966 году его спросили, сколько времени он тратит на свои картины, Уорхол ответил: «Ноль времени… какого цвета у вас глаза?» [18] См. наст. изд., с. 157. Иногда эта манера впускать «личную жизнь» в интервью заходила намного дальше и выглядела намного забавнее. Например, в интервью, которое Уорхол дал арт-критику Полу Тейлору на закате жизни (оно опубликовано уже после его смерти). Давайте подслушаем их беседу:

Э.У.А вы в тот вечер великолепно выглядели. Я много фотографировал вас в этом вашем новом пиджаке.

<���…> Когда вы ко мне опять зайдете, я вас поснимаю крупным планом.

П.Т.Может быть, для раздела «Аванс» в Interview [журнале Уорхола]? Но у меня пока маловато достижений.

Э.У.Вы могли бы переспать с издателем [19] См. наст. изд., с. 403–404. .

Этот озорной флирт – логическое продолжение предыдущих реплик в диалоге Тейлора с Уорхолом. Он стал возможен, потому что в данном случае интервьюер безропотно принял правила игры, предложенные Уорхолом. В этом интервью, как и в многочисленных других, Уорхол стремился приподнять покров над обстоятельствами создания интервью, которые обычно утаиваются. Заодно он заострил особое внимание на духе сотрудничества, свойственном всем интервью; этот дух хорошо описан в одном исследовании 1969 года о риторике интервью: «В интервью любое утверждение… это не спонтанное высказывание, а результат совместной работы интервьюера и интервьюируемого. <���…> Самое главное свойство интервью как формы риторики – то, что оно представляет собой плод сотрудничества» [20] Doherty, Paul C. The Rhetoric of the Public Interview // College Composition and Communication. Vol. 20. February 1969. P. 23. О со-творческом характере интервью см. также, например: Mishler, Elliot G. Research Interviewing: Context and Narrative. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1986. Chapter 3: The Joint Construction of Meaning. . Поскольку интервью – по определению совместная работа, этот жанр идеально подходил Уорхолу, чье творчество в иных сферах: в кино, живописи, литературе – тоже предполагало ту или иную степень сотрудничества с другими людьми.