С Стоун - Друзья или семья

— Что это? — заорала она.

Она подняла вверх объяснительную записку и развернутые записки. Она прочитала их?

Я сглотнула. Я не могла сдвинуться с места и так и стояла у двери.

— Одноклассники передавали мне записки на уроках, — сказала я. — Я не читала их. Я хотела их выбросить.

Её глаза сузились, а голос стал булькающим, и она указала на меня пальцем.

— Ты одеваешь такие шорты в школу? — спросила она. — Ты думаешь, что я поверю хоть на минуту… — её дыхание участилось. — И ты будешь наказана!

Она никогда раньше не говорила мне ничего о том, как я одеваюсь. Я заговорила быстро, без остановки, не зная, как оправдаться.

— Эта одежда подходит по правилам школы. И это был случай…

— Непозволительные прикосновения, — сказала она, её голос становился всё громче. — Ты трогала мальчиков в школе?

— Нет! — сказала я. Сделала шаг назад и вдохнула, не знаю, стоит ли мне бороться. Если я сейчас простою на коленях или посижу на стуле несколько часов… Я снова сглотнула, когда вспомнила, что папа уехал, и никто меня не спасет, если она снова забудет обо мне. По крайней мере у меня есть телефон. Не могу поверить! Как я могла забыть об объяснительной записке! Я была так занята проблемами в школе и думала только о том, как проведу выходные с мальчиками, что забыла обо всем остальном.

— Ты одеваешься как девица легкого поведения, мальчики пишут тебе мерзкие записки, а еще есть записка от учителя, в которой написано, как ты ведешь себя в школе! — объявила она. Она сжала записки в кулаках, а затем разжала пальцы и бумажки упали на пол.

— Что еще ты скрываешь от меня?

Я открыла рот, чтобы ответить ей что-нибудь, но она повернулась к книжной полке, и начала вытаскивать романы один за другим. Смотрела на названия и бросила книги на пол.

— Это в этих книгах говорится, что мальчикам можно трогать тебя? И тебе их?

— Нет, — сказала я, пытаясь выглядеть смиренно, опустив глаза. Я вся внутри дрожала. Я не понимала её вопросов. Она думает, что книги говорят, что мне делать? Как одержимость демоном? Я винила себя и не могла смотреть на неё. Я знала, что это было враньё. Мальчики прикасались ко мне, но не так как она думает. Она никогда не поймет.

— Ты врёшь, — выкрикнула она. Она указала пальцем на бумажки на полу и посмотрела на меня.

— Я знаю, я никогда не учила тебя так делать. Непозволительные прикосновения!

Я закусила губу и закрыла глаза. Пожалуйста, пусть всё это прекратится!

— И?

Что она хочет от меня услышать? Я не знаю, какого ответа она ждет!

— Извини, — сказала я мягко, не зная, что еще сказать. Я дрожала. — Мама, ты еще ничего не ела. Тебе нужно что-нибудь поесть. Ты выглядишь не очень хорошо.

Я почувствовала, как она пересекла комнату, а инстинкт самосохранения просто орал мне об опасности. Я подняла руки в попытке закрыть голову. Она схватилась за ворот футболки, натянула её вокруг моей шеи, и вывела меня так в коридор.

— Заткнись. У меня не будет ребенка, который будет мне лгать и думать, что может убегать и вести себя как бродяга.

Она толкнула меня в ванную через коридор. Я натолкнулась на плитку, стоя перед душевым шлангом. Она указала пальцем на меня:

— Оставайся тут! — приказала она. — Когда я вернусь, лучше тебе быть здесь.

Я задрожала, скрестив руки на груди и кивнула. Пыталась сдержать слёзы. Что она собирается делать. Почему я в ванне?

Ее долго не было, и я уже было подумала, что она забыла обо мне. Она хочет, чтобы я ждала её здесь весь день? И где Мари? Она прячется или уже ушла?

Лязганье раздалось из коридора. Я узнала этот звук: так табурет царапает деревянный пол, когда она толкает его вперёд. Я вздохнула, чувствуя себя немного лучше. Если она хочет, чтобы я сидела на стуле в ванной, тем лучше для меня. Обычно она заставляла сидеть меня на кухне. Наверху я буду не так часто кидать подозрительные взгляды через плечо. Я смогу переписываться с Виктором и другими ребятами, пока я буду наказана. Наверное, я смогу встать и пройтись. Это не так плохо.

Она протолкнула стул через дверной проём. Затем кинула им в меня. Я пригнулась, подняв руки, но стул задел меня по плечу.

— Ты не выйдешь отсюда, — крикнула она мне. — Я не могу поверить, что ты такое устроила!

Её глаза были совершенно дикими. Она указала на ванну.

— Поставь стул туда.

Трясущимися руками я отдернула занавеску, поставила табурет в ванну. Он немного шатался, так как дно ванны округлое.

— Сядь, — сказала она.

Я осторожно забралась на стул, села и поставила ноги на деревянное крепление. Я растерялась от непонимания происходящего. Что она еще придумала?

Она вытащила пару толстых веревок и мои глаза расширились от ужаса. Я помню эти веревки: мы использовали их при переезде, чтобы привязать пару коробок на крыше машины.

Она схватила меня за руку и завернула её так, что я чуть не упала со стула. Я села хорошо, и она скрутила мне руки за спиной. Потом завела верёвку между одной из перекладин стула за мной и намотала верёвку мне на запястья. Она завязала верёвку так, что я не могла её достать. Я потянулась, пытаясь проверить насколько все плохо. Я была прочно привязана к стулу и не могла встать так, чтобы не потащить его за собой.

Она взяла другую веревку и обернула её вокруг моих лодыжек, вплетая верёвку в другую перекладину стула. Я сильно задрожала, сдерживая слёзы. Теперь я не смогу встать совсем. Я уже шаталась, пытаясь удержать равновесие. Если я сильно склонюсь в одну или в другую сторону, я могу легко упасть и разбить себе что-нибудь.

Когда она всё сделала, она отошла, проверяя хорошо ли я привязана. Я сглотнула. А если она, как всегда, забудет обо мне? Будут ли ребята беспокоиться обо мне, если я не позвоню и не отвечу на звонки? Смогу ли я, вообще, достать телефон в таком положении? Не уверена.

И никто не сможет мне помочь. Мари ушла. Папа уехал на несколько дней. Если она забудет про меня, мне не поможет никто.

Она стояла молча передо мной, рассматривая, прикидывая. Я сжала губы. Может, стоит еще раз предложить ей поесть? Как она потом развяжет меня? Узлы были ни на что не похожи. Точнее, они были похожи на бесформенную массу. Если бы я могла дотянуться до них, возможно, у меня бы получилось их распутать, но в моём положении это невозможно.

Она кивнула, как бы отвечая на вопрос, который я не задала. Наклонились и включила воду, ударив по рычагу душа.

В меня выстрелила холодная струя воды. Я ахнула и закричала. Надо сосредоточиться только на том, чтобы удержаться на стуле и, по возможности, прятать лицо от струи.

— Ты не сможешь двигаться, — сказала она. — Тебе следует знать, что ты сама сделала это с собой. Ты никогда больше не заговоришь с мальчиком в школе. У тебя даже не будет мысли прикоснуться к нему и перейти черту снова.