Меган Уолен Тернер - Царица Аттолии (ЛП)

Они ждали весь день. Те, кто мог, спали, остальные смотрели в голубое небо, опасаясь появления облаков. Летние дожди не представляли опасности для плотины, но если тучи скроют луну, скалистое русло станет почти непроходимым.

Когда солнце зашло, и небо потемнело, вода в реке иссякла; солдаты спустились вниз и пошли дальше.

К концу второй ночи марш-броска Ксенофонт остановился посреди русла, глядя на отвесные стены по обе стороны от него.

— Ни черта не вижу, — сказал он.

— Вот одно, — Евгенидис указал на черное отверстие в скале, подозрительно напоминавшее квадрат. — Остальные тянутся за ним на том же уровне.

Ксенофонт помахал людям с лестницами, и они подняли и установили их рядом с отверстиями, вырезанными в каменных стенах. Работая осторожно, с большой долей риска, они смогли поднять и закрепить в стенах ущелья ряд поперечных балок. Здесь было самое узкое место реки, чуть выше крутого обрыва. За водопадом солдаты получили бы место на берегу, но рассвет приближался, и у них не оставалось времени, чтобы спуститься вниз по скалам до возвращения Арактуса. Выбраться из каньона также не было возможности. Даже если бы они могли взобраться на отвесные скалы, на их вершинах они оказались бы выставленными на всеобщее обозрение всем, находящимся ниже по течению.

Балки точно и аккуратно вошли в узкие пазы, высеченные в камне.

— Как давно это здесь? — спросил Ксенофонт.

Вор только пожал плечами.

— Вам следовало спросить моего отца. Это военный объект, и я узнал о нем случайно. На него ссылались в свитке столетней давности, — сказал он. — В Аттолии тогда случились какие-то беспорядки, и царь разместил здесь часовых. Отверстия уже существовали.

— А вы уверены, что они находятся выше уровня воды во время половодья?

— Сто лет назад так и было, — ехидно ответил Евгенидис.

Ксенофонт нахмурился и мрачно уставился на Вора.

— Ваш отец дал мне слово, что эти отверстия существуют и смогут удержать балки над пропастью, и что эти балки будут находиться выше уровня реки.

Евгенидис смягчился.

— Мы присылали сюда каменщиков убедиться, что они не разрушены. Они находятся много выше уровня паводковых вод.

Ксенофонт посмотрел на сооружение у себя над головой. Сети, натянутые между балками, образовали несколько платформ.

— Пора подниматься наверх, я полагаю.

Он посмотрел на Вора, а затем быстро отвел глаза в сторону, в последнюю секунду воздержавшись от вопроса, сможет ли Евгенидис подняться без посторонней помощи. Очевидно, он мог, так как прошлой ночью всем уже пришлось воспользоваться лестницами. Вор промок до самой шеи, должно быть, он несколько раз падал в воду, но так выглядели почти все. Те солдаты, которые на занимались сборкой платформ, стояли по колено в воде и дрожали от холода.

Евгенидис заметил взгляд Ксенофонта и догадался о его смысле. Он напрягся, а Ксенофонт вздрогнул. Он совсем не хотел обидеть Вора. На всякий случай он отвернулся и приказал солдатам перейти к следующей позиции. Они закончили сборку второй платформы, и им предстояло установить третью чуть ниже по течению.

Позже, когда первый свет зари показался над горизонтом, Ксенофонт осторожно пересек платформу и уселся рядом с Евгенидисом. Он был впечатлен способностью молодого человека идти в одном темпе с остальными солдатами, и колебался, не зная, следует ли ему выразить свое одобрение, когда Вор заговорил:

— Я думал, что нам должны сообщить с верхней платформы, когда пушки и лафеты будут подняты вверх, — сказал он.

— Наверное, они не были уверены, что связной успеет спуститься по скале до прихода воды, — ответил Ксенофонт. — А каньон здесь слишком глубок, чтобы увидеть сигнал фонаря.

— Думаю, что вода уже поднялась до обычного уровня, — произнес Евгенидис, но в это время удар сотряс платформу.

Как и остальные солдаты, Ксенофонт вцепился в сеть под собой. Хладнокровие сохранял один Вор. Он наклонился вперед и смотрел на реку внизу.

— Что это было?

— Я не уверен, — ответил Евгенидис. — Что-то большое. Может быть ствол дерева, смытый с берега, когда из шлюзов пустили воду. — в его голосе звучало сомнение. — Но это могла быть одна из пушек, — сказал он. — Это был скользящий удар.

Они одновременно представили, во что превратились бы деревянные балки под ними после прямого удара.

Царица Аттолии вздрогнула во сне и проснулась. Она медленно села, пытаясь развеять остатки неприятного сна, и оглядела комнату. При свете ночника она могла рассмотреть стопку бумаг на столике у кровати, но в дальние углы свет не проникал. Черная тень таилась за шкафом, достигая края занавешенного шторой окна. Она села, опершись спиной на подушки и натянула одеяло до подбородка, борясь с детским желанием позвать свою старую няню. Ей было страшно отвести взгляд от угла за шкафом, в котором мог таиться враг. Царица сидела, глядя в угол, до утра. Поднялось солнце, тень посветлела и исчезла.

Когда последние проблески солнца в небе поблекли, и вода Арактуса иссякла, люди с платформ спустились на влажное дно реки. Связной сообщил, что три лафета с пушками смыло в реку, когда воды Арактуса прокатились по каньону. Они потеряли шестнадцать человек, когда два из упущенных лафетов обрушили балки платформы, находящейся ниже по течению. Четырем из двадцати солдат удалось зацепиться за сети и прибиться к берегу. Остальных обнаружить не удалось.

Пушки были найдены у подножия большого водопада, где Арактус спускался к антиутопии. Две из них оказались разбиты и непригодны для использования. Ксенофонт осмотрел третью и решил, что она еще сможет окупить трудности транспортировки. Он фыркнул, увидев ее на берегу и сказал:

— Хвала богам, что нам не придется доставать ее со дна.

Промоина под водопадом, куда падали воды Арактуса, была очень глубока, дна не было видно, так что извлечь пушку из нее было бы попросту невозможно.

Ущелье здесь расширялось, вдоль берега тянулась полоса песка, так что солдаты смогли провести день в относительном комфорте. Зажигать огонь по-прежнему опасались, но люди достали из непромокаемых заплечных мешков сухие куртки и штаны и переоделись. Когда солнце зашло, Ксенофонт начал осторожное движение через антиутопию. Пушки ехали невероятно медленно, и тащившие их солдаты ругались шепотом себе под нос.

— Пограничные патрули Аттолии далеко отсюда? — уточнил Ксенофонт у Евгенидиса.

Они неоднократно обсудили все детали в Эддисе, но Евгенидис был счастлив успокоить его, малодушно радуясь, что вся ответственность за руководство операцией лежит не на нем, а на Ксенофонте.

— Сомневаюсь, что они повернут своих лошадей в сторону антиутопии без уважительной причины, тем более ночью, — сказал он.