Меган Уолен Тернер - Царь Аттолии (ЛП)

Телеус кивнул, и царь повернулся назад.

— Мы можем побеседовать в лабиринте, Дитес.

— Я все еще не понимаю о чем, Ваше Величество.

— Ну, о твоей плохой информированности, для начала. В песне множество неверных деталей, знаешь ли. Я уверен, что как автора тебя интересуют точные факты, и могу поделиться подробностями. — Царь сделал паузу, чтобы убедиться в полном внимании Дитеса. Впрочем, он полностью завладел вниманием всех окружающих. — Она плакала.

Дитес отпрянул.

— Ваше Величество, я не могу…

— Хотите это слышать? Почему бы нет, Дитес? Разве вы не хотите добавить в песню пару куплетов? Царица плакала в свою первую брачную ночь. Ты ведь не затруднишься подобрать рифму? Пойдем прогуляемся, я могу рассказать кое-что еще.

— Ваше Величество, прошу вас… — произнес Дитес дрожащим голосом. — Я не хотел бы ничего слышать. Прошу вас простить меня.

Весь двор знал, что он влюблен в царицу. Да что там, вся страна знала. Он сделал шаг назад, но Телеус стоял прямо за ним, исключая возможность побега.

Рука царя, которая заканчивалась серебристым крюком, скользнула на спину Дитеса и вежливо но твердо подтолкнула его к арке.

— Прогуляемся, — повторил царь.

Костис остался стоять рядом с остальными гвардейцами, прерывисто дыша через до боли стиснутые зубы.

— Ублюдок, — прошептал кто-то у него за спиной.

— Пусть почаще оглядывается назад, — негромко сказал другой голос.

— Спокойно, — приказал Телеус.

— Капитан… — запротестовал стражник.

— Всем заткнуться, — прорычал Телеус.

Больше никто не произнес ни слова. Через полчаса царь с Дитесом вернулись из сада. Дитес выглядел спокойным и на удивлением умиротворенным. Пройдя по аркой, он повернулся и опустился перед Евгенидисом на колени. Царь дружелюбно произнес:

— Встань, Дитес.

— Спасибо, Ваше Величество.

— Пообедаешь со мной завтра?

Дитес искоса взглянул на грязные колени своих модных штанов и улыбнулся:

— Спасибо, Ваше Величество. Почту за честь.

Царь улыбнулся. Дитес улыбнулся еще раз. Они расстались. Дитес в одиночку пошел к боковому выходу, а царь в сопровождении охраны вернулся на террасу, где сервиз для завтрака уже был убран со стола. Царицы не было. Ветер веял над чистыми мраморными плитами.

К концу дня весь дворец знал, что Дитес переметнулся на сторону царя. Костис снова и снова прокручивал в голове доказательства, виденные собственными глазами, и не мог поверить. Готовясь ко сну, он все еще продолжал думать о странном разговоре царя с его бывшим врагом. Он уже собирался задуть свечку, когда увидел в дверном проеме Ариса.

— Слышал последнюю новость? — спросил Арис.

— Я даже был там, — сказал Костис. — Я видет Дитеса, как тебя.

Арис решил поправиться.

— Ну, наверное, не самую последнюю. Предпоследнюю. Слышал, что случилось вчера за ужином?

Костис покачал головой. Арис коротко изложил события стычки царя с молодым придворным за столом в тронном зале.

— Похоже, он хорошо подумал над твоими словами, что ведет себя не как царь. Ты думал, что он не умеет держаться по-царски, но вчера у него получилось очень убедительно.

Арис получил не тот ответ, которого, вероятно, ожидал.

— Он рассказал мне одну историю, Арис. Когда я сидел у себя в комнате и ждал, когда меня повесят. Он сказал, что его двоюродные братья были еще хуже моих, потому что макали его лицом в лужу, пока он не соглашался проклясть свою собственную семью. Он сказал… — Костис наморщил лоб, — он сказал, что не рассказывал об этом никому, кроме меня. Я полагаю, он не ожидал, что я доживу до следующего дня.

— Ты мне не рассказывал.

— Конечно, нет. — сказал Костис. — Он рассказал это мне одному, и только потому, что думал, я не проживу достаточно долго, чтобы проболтаться. Я ни с кем не мог говорить об этой истории.

Арис тихо рассмеялся.

— Я кажусь тебе смешным? — спросил Костис.

— Вот именно, — признался Арис. — Но мне, циничному реалисту, приятно видеть, что кто-то еще верит в идеалы и даже готов сражаться за них.

— Если царь не рассказывал эту историю никому, кроме меня, он подумает, что это я растрепал ее всем вокруг. Только почему он ничего не сказал мне сегодня утром, когда мы тренировались?

— А он должен был? — спросил Арис.

— Не знаю, — признался Костис. — Но я не хочу, чтобы он считал меня паршивым сплетником.

— Или продавцом сплетен, — предположил Арис.

Глядя в озадаченное лицо Костиса, он пожал плечами и закатил глаза.

— Ты знаешь, сколько могут стоить жареные новости о твоем патроне? — спросил Арис. — Если наш друг Дитес не заплатил за них тебе, можешь быть уверен, что он заплатил кому-то другому.

Костис пришел в ужас.

— Неужели он думает, что я продал его секрет?

Арис снова пожал плечами. Костис выругался, пунктуально прокляв царя именем каждого известного ему бога.

Он все еще был зол на следующее утро. Зол и полон решимости объясниться с царем при первой же возможности, которая как раз должна была представиться на утренней тренировке. Странно, непохоже, чтобы царь держал на Костиса страшную обиду. Впрочем, подумал Костис, царь никогда не выглядит так, как должен был бы. Сейчас он просто стоял и ждал, когда Костис примет стойку для их убогих простейших упражнений. Но Костис не двигался. Он стоял, гордо развернув плечи, и готовился произнести свою речь.

— Ваше Величество, если вы думаете, что это я продал историю о ваших братьях…

Царь прервал его, не дав закончить.

— Я бы никогда не обвинил тебя в подобном поступке.

— Ну, уверяю, вы ошибаетесь, — запоздало возразил Костис, не расслышав ответа.

Царь рассмеялся. Костис начал медленно краснеть. Люди вокруг них стали оборачиваться. Все же Костис решил не сдаваться.

— Вы можете думать обо мне плохо, я и сам плохо думаю о себе, но я не распространял эту историю.

— Опоздал найти покупателя? Ничего, повезет в следующий раз.

Костис поднял подбородок немного выше.

— Следующего раза не будет. Я никогда бы не опустился до того, чтобы рассказывать чужие тайны.

— Даже если тебе не нравится человек, чью тайну тебе приходится хранить?

— Тогда особенно, — сказал Костис, надеясь, что его презрение производит должное впечатление.

— Да уж, я вижу. — казалось, царь развеселился еще больше. — Переходим к первой позиции? Постараюсь не выколоть тебе глаз. Хотя это будет нелегко, учитывая, как ты задираешь подбородок.

Костис покинул плац вызывающе удовлетворенный. Возможно, он вел себя как осел, скорее всего, так оно и было, но он показал царю, что имеет право на собственную гордость. Он был очень доволен собой, по крайней мере до тех пор, пока не получил вызов к царице.