Север Гансовский - Надежда [Рассказы и повести]

— Но ведь ты сейчас ничего не можешь сделать, чтобы помочь ему или его семье?

— Нет, не могу.

— Ну тогда тебе не следует мучить себя этим.

— Пожалуй, верно.

Кларенс сходил в соседнюю комнату, поцеловал спящую Кэт и взял свой недочитанный роман.

— Почитаю еще минут десять.

Но Люси тиранически погасила свет.

Утром Кларенс отправился в порт. По дороге он купил утренний выпуск «Независимой» и на 18-й странице разыскал свою заметку. Докси добавил к ней еще две строчки о том, что газета заинтересована в наведении порядка в порту и командирует туда своего корреспондента.

В портовом участке полиции Кларенс прошел в комнату Мак-Графи. Сыщик небрежно кивнул репортеру:

— Что, продолжаете заниматься этим делом?

— Да, — сказал Кларенс. — А вы разве нет?

Мак-Графи пожал плечами.

— Это моя работа.

— Ну, что нового?

Мак-Графи задумался.

— Вот. Слушайте меня внимательно.

Он сел за стол, Кларенс устроился напротив него и приготовил свой блокнот.

— Есть сильные подозрения. Скорее всего преступник— итальянец-иммигрант Тонио Варци. В день убийства его видели в порту.

— Мне так и сообщить в свою газету?

— Так и сообщайте.

Теперь задумался Кларенс.

— А что дает вам основания предполагать, что убил именно он?

— Варци раньше работал в той же группе, а потом его уволили.

— Наверное, не один Варци работал в этой группе и не одного Варци уволили! Этого еще мало, по-моему, чтобы обвинять его в убийстве.

Мак-Графи поморщился.

— Послушайте, вы не старайтесь быть особенно умным.

— Я и не стараюсь.

— Помолчите, — перебил его Мак-Графи. — Дослушайте до конца, а потом начинайте рассуждать… Так вот, Варци на работе всегда ссорился с Каталони. Похоже на то, что они вместе приехали из Сицилии, и этот Варци был раньше влюблен в жену Каталони — Розиту.

— Но всего этого пока еще недостаточно.

— Я знаю. — Мак-Графи нетерпеливо кивнул. — Но вот что самое главное: Варци несколько раз клялся убить Каталони. И в день перед убийством, когда один из грузчиков встретил Варци в порту, тот сказал, что теперь Каталони несдобровать.

— Вот это уже другое дело. — Карандаш Кларенса бегал по бумаге. — Как фамилия того грузчика, которому Варци всё это говорил?

— Боер. Я вам могу дать его адрес.

Кларенс записал адрес Боера.

— И это еще не всё, — продолжал Мак-Графи. — Боер видел у Варци нож. Точно такой же, каким был убит Каталони.

— А откуда известно, каким ножом его убили?

— Нож у меня здесь. — Мак-Графи выдвинул ящик стола и протянул Кларенсу длинный нож с костяной рукояткой. — Я его нашел сегодня утром на причале в груде старых канатов. Варци его, наверное, хотел бросить в воду, но не докинул.

— А Варци арестован?

— Мы его разыскиваем. Есть подозрение, что он в ту же ночь уехал из города.

— А записка, которую нашли на трупе, здесь?

Мак-Графи вынул из того же ящика грязный клочок желтоватой бумаги. На нем торопливым размашистым почерком было написано карандашом по-итальянски: «Uendetta».

Кларенс сфотографировал нож и записку. Из-за вчерашнего резкого разговора с сыщиком у него было такое впечатление, что полиция что-то скрывает. Но теперь всё прояснилось. Ему было неудобно перед Мак-Графи. В конце концов надо отдать полиции справедливость, — она умеет работать. Кларенс чувствовал неловкость оттого, что он сам спал всю ночь, а Мак-Графи, очевидно, ходил по причалам, разыскивая улики, могущие изобличить убийцу.

У сыщика действительно был усталый вид.

— Вы думаете, Варци удастся найти?

— Почти наверняка. Мы уже повсюду дали его приметы.

— Могу ли я теперь поговорить с семьей убитого?

— Можете.

Мак-Графи дал репортеру адрес.

Кларенс записал улицу и номер дома, поднялся и сердечно пожал сыщику руку.

Выйдя из помещения полиции, он почувствовал некоторое разочарование. Оказалось, что всё раскрывается очень просто. Варци любил жену Каталони и убил его, не выдержав любовных мук. Полиция начала искать Варци, и пока не найдет, писать будет не о чем. Во всем деле уже не было никаких тайн и, в общем, никакого сенсационного интереса, который возникает, когда расследование преступления вовлекает большую группу лиц, когда подозревается сразу множество людей и розыски ведутся по нескольким направлениям. Он пожалел, что не выспросил сыщика, кто такой этот Варци, — женат или одинок, молод или стар. Если бы он оказался стариком, например, это было бы интересно, так как жена Каталони, очевидно, молодая женщина. Кларенс представил себе заголовок: «Любовь не знает возрастов. Пятидесятилетний Тонио Варци убивает мужа двадцатилетней Розиты Каталони». А вдруг…

Кларенс даже остановился от неожиданно пришедшей ему в голову мысли. А что, если жена Каталони сама любила Варци? Что, если она вышла за Петро там, в Сицилии, не по любви, а по принуждению?

Он подумал, — не вернуться ли ему в полицию, чтобы спросить, не подозревает ли Мак-Графи жену убитого в соучастии. Но потом ему пришло в голову, что сыщик и без того очень устал. Пожалуй, можно будет спросить об этом завтра.

По телефону-автомату Кларенс позвонил Докси и рассказал ему новости.

— Отправляйтесь в порт, — сказал Докси. — В порту свяжитесь с этим Боером, сфотографируйте его. Потом поезжайте к жене Каталони. Одним словом, занимайтесь этим делом и высасывайте из него всё, что возможно. Так, чтобы у нас вечером было строк двадцать.

В порту возле конторы 14-го агентства Кларенс увидал вчерашнего бухгалтера. Тот приветливо помахал издали рукой.

Они поздоровались.

— Вы меня извините, — сказал бухгалтер, — что я вчера с вами так разговаривал. Меня весь день допрашивали люди из полиции, и я к вечеру уже совсем замучился.

Кларенс ответил, что он всё это понимает.

— Вам, наверное, захочется поговорить с Боером, — продолжал бухгалтер. — Я его как раз вызвал. Придет через несколько минут. А в конторе у меня сидит еще репортер из «Звезды».

Кларенс прошел в помещение агентства. Там сидел Найт из «Звезды» — пожилой высокий мужчина, с постоянной скептической усмешкой на длинном лице. Они с Кларенсом были мельком знакомы.

Через четверть часа, в продолжение которых Кларенс с бухгалтером разговаривали, а Найт угрюмо молчал, дверь в комнату отворилась и вошел высокого роста, тяжелый и широкоплечий мужчина лет пятидесяти. Он был одет в аккуратно подогнанный по фигуре, чистый и выглаженный синий комбинезон.

— Вот и Боер, — сказал бухгалтер. — Здесь вас дожидаются ребята из газеты.

Во всей плотной фигуре Боера, в его гладко выбритом лице с внимательными маленькими глазами и тяжеловатой широкой челюстью Кларенс почувствовал солидность и скромную уверенность человека, много лет проработавшего на одном и том же деле и сознающего, что в нем он мастер.