Георгий Тушкан - Охотники за ФАУ

Да, работали. Да, делали детали. Гитлеровцы говорили им, что это запчасти для моторов, а потом кто-то шепнул — «Фау-два»… Но если гитлеровцам становилось известно, что кто-то из заключенных что-то знает, тот исчезал.

— А где помещается завод? — спросил Сысоев.

— Не знаем.

— Но ведь вы же работали на нем?

— Работали.

— Так где же он?

— Не знаем. Никто не знает.

— Да ведь вы там работали!? В какой он стороне?

— Поезд приходил с севера.

— Какой поезд?

— Товарный. По этой колее, что проложена на территории концлагеря.

— Рассказывайте подробно.

— А что рассказывать! Рано утром на территорию концлагеря подавали товарный состав без окон. Нас загоняли в вагоны. Закрывали наглухо двери и куда-то везли. Куда — не знаем. Около часа везли. Потом поезд останавливался и опускался.

— Как так опускался?

— Не знаю, как и где, а только когда нам открывали двери, то мы выходили в помещение завода. Дневного света не было. Был только электрический. Подземный завод.

Их уже три дня как не возили на работу. Один эшелон заключенных вывезли куда-то этим утром, должны были и за ними приехать.

Сысоев расспросил и собрал узников-коммунистов, бойцов сопротивления, организовал пять групп и вооружил их трофейным оружием.

У телефона в канцелярии сели два немецких коммуниста, хорошо знавшие местные порядки и фамилии гитлеровских начальников. Сел возле телефона и Чернявский.

Было три телефонных звонка. Вызывали Зигельмана, начальника лагеря, и, узнав, что Зигельман отлучился, передали распоряжение — подготовить заключенных к срочной отправке. Во второй раз опять настойчиво требовали Зигельмана. На это ответили, что начальник лагеря и еще двое с ним ушли и до сих пор не вернулись. Гитлеровец выругался и велел позвать Бюге. Заключенный у телефона, подражая хриплому голосу начальника охраны эсэсовца Бюге, выслушал приказ: срочно вывести заключенных из лагеря в каменоломню и там расстрелять их. Чтобы покончить с этим поскорее, в каменоломню сейчас же отправят отряд эсэсовцев.

Третий звонок раздался через пять минут.

— Вывели? — поспешно спросил эсэсовец.

— Выводим, — был ответ.

— Возвратите обратно, уничтожайте заключенных на месте своими силами и срочно выезжайте на шоссе № 8, к штабу!

Гитлеровцам было явно не до них. Нападения можно было не ожидать. Сысоев приказал своей группе, чтобы каждый подобрал себе гитлеровскую шинель по фигуре и головной убор. Солдатам — солдатское, офицерам — офицерское. На всякий случай.

Чернявский «отличился». Он снял трубку — отозвалась телефонистка. Он потребовал соединения с далеким Берлином, и хоть линия была перегружена, этот секретный завод был, видимо, столь важным объектом, что его соединили. Он вызвал военного коменданта Берлина, долго морочил ему голову, а потом сказал:

— Ждите меня, советского генерала Якова Чернявского, к себе в гости. Ауфвидерзейн!

Рано утром они двинулись на машинах вдоль железнодорожной узкоколейки. Вскоре достигли крошечного полустанка. Людей на нем не оказалось. Отсюда рельсы расходились в трех направлениях.

— Прямо поедешь, — сказал Баженов, — голову потеряешь. Направо поедешь — домой не вернешься. Налево поедешь — жизни лишишься. Решай, Петер, вместе поедем или отдельно.

— Ехать вместе — меньше риска, но у нас мало времени. Надо рискнуть.

Все еще раз внимательно изучили карту. Никаких железных дорог в этом районе не было обозначено, а позади леса значилась шоссейная дорога.

— Смотри, Юрий, — кончик карандаша Сысоева уткнулся в деревню. — Ты поедешь направо, я налево, здесь встретимся не позже восемнадцати ноль-ноль. Если кто-либо из нас приедет, а другого не будет, приехавший должен постараться связаться с ним по радио. Если не удастся, он выезжает навстречу — по этой дороге, но к 23.00 возвращается в это же село, на западную окраину, где кирха, и снова пытается связаться по радио. Утром сообщает в штарм и начинает искать.

Баженов повернул свой «мерседес-бенц» направо. Он сидел за рулем, рядом сидел Богун с пулеметом. На заднем сиденье помещались Рябых и Ольховский с автоматами и фауст-патронами. Машина была многоместная, широковатая и не слишком маневренная, но мотор работал отлично: на спидометре значилось всего 8375 километров пробега.

Вдоль такой же узкой железнодорожной колеи они въехали в лес. Молодой лес, еловый, посажен по линейке.

— Театральная декорация, — объявил Ольховский через несколько метров.

Баженов тоже заметил камуфляжную стенку. Высотой в два с половиной метра, эта занавеска, раскрашенная под еловый лес, тянулась далеко влево и вправо.

— Действие первое, картина первая, — сказал Ольховский, выходя из машины с автоматом. — Советские разведчики смело идут вперед и натыкаются на засаду гитлеровских танков. Вы, Юрий Николаевич, сидите. Богун пусть займет огневую позицию под деревом и в случае чего прикрывает нас пулеметным огнем. А я с Рябых — вперед.

С автоматами в руках они подошли к занавеске, легли, приподняли занавеску над головой, осмотрелись и исчезли за нею. Ни выстрелов, ни криков. Очень скоро вернулся Рябых. Пусто! Никого не видно!

Машина въехала за «театральную декорацию». За ней высился трехметровый забор из колючей проволоки. За ним, на расстоянии пяти метров, высился забор на метр

ниже, проволока на нем была укреплена на изоляторах, стало быть могла оказаться под напряжением. Третий забор был такой же высоты. Через проем распахнутых ворот виднелись две приземистые железобетонные башенки с бойницами, а чуть в стороне — домик. Метрах в ста от ворот, на развилке шоссейных дорог, виднелся дот. К нему-то и шел Ольховский по шоссе.

Если в доте есть хоть один солдат, они не успеют спасти машину от снаряда, а себя от пулемета. Но дот молчал. Лес молчал. И все же Баженов оставил машину у ворот и приказал идти цепью. Обыскали домик — людей нет. Ольховский крикнул от дота:

— Пусто!

Баженов подъехал на машине. И крупнокалиберный пулемет, и скорострельная пушка, и станковые пулеметы были в полном порядке. Боеприпасы — рядом. Бери и стреляй. Баженов распорядился привести оружие в негодность — вынуть и спрятать затворы, забить дула пулемета. Кто знает, не вернется ли кто-либо?

— Благоразумнее идти, а не ехать, — сказал Баженов, — но, судя по всему, персонал бежал. Откройте дверцы машины и, если я заторможу, выскакивайте, залегайте, ведите огонь.

Они увидели длинные стены низких заводских корпусов.

Вошли.

Цех. Сотни станков. Посреди цеха — железобетонная башня с бойницами. Богун пошел разведать. Под ногами ничего не взорвалось. В башне, предназначенной, видимо, для дежурного на время воздушных налетов, — также никого. Цехи длинные. Где же продукция? Где ее искать?