Эдуард Скобелев - Удивительные приключения пана Дыли и его друзей, Чосека и Гонзасека

— Прыгай! — скомандовал пан Дыля. — Не мешкай!

Едва Чосек и Гонзасек выбрались из корзины, порыв ветра подхватил шар, корзина разломилась, и остатки ее унесло в небо…

Оказавшись на земле, приятели не сразу пришли в себя.

— Повезло, — промолвил, наконец, пан Дыля.

— Неужели мы живы? — Чосек радостно засмеялся и пропел: — «Мы уцелели, мы уцелели, а пан Гымза, обрезавший веревку, полагает, что мы пропали и сэкономили ему три рубля!»

— Мне тоже кажется, что это проделка пана Гымзы, — сказал Дыля. — Наше исчезновение — лучшая реклама его вшивому предприятию. Теперь все будут знать это имя. «Ах, — скажут, — это тот Гымза, у которого улетел воздушный шар?»

— И я уверен, что все это подстроено нарочно, — добавил Гонзасек. — Теперь я припоминаю его странные слова, которые сразу насторожили меня: «Плачу три рубля, если вы явитесь за деньгами в течение суток». Шельмец уже знал о нашей участи.

— Не робеть, друзья! — воскликнул Чосек. — Главное — мы живы. Обещаю, что мы вернем свои денежки. Нет худа без добра. Скажите, кто согласился бы за три рубля завести вас в такие дальние края? Тут, наверняка, полно ягод и грибов…

В город приятели добрались на попутных машинах через два дня.

И тотчас же явились к своему работодателю. Пан Гымза вытаращил глаза:

— Какими судьбами? Все только и говорят о происшествии с воздушным шаром!

— Вероятно, говорят также о прекрасных гостиничных номерах пана Гымзы, не так ли? — ледяным тоном спросил пан Дыля. — Мы могли погибнуть, но, как видите, мы живы. И пришли за своим, за кровным. Деньги на бочку!

— Деньги на бочку! — закричал Чосек. — Клянусь вашим сизым носом, хозяин, я знаю, кто перерезал веревку!

— Я честный человек, — сказал пан Гымза. Это была его коронная фраза. — Я никогда не изменяю своему слову. Да, случилась беда, вышло недоразумение. Но мы договаривались, что вы получите деньги не позднее следующего дня. Теперь я не могу заплатить вам. Просто не имею права. Демократия предполагает соблюдение всеми принятых обязательств, а я — демократ.

— Что ж, придется иным путем истребовать с вас должок! Да еще кое-что в придачу — за страхи, которых мы натерпелись, и за опасности, которым подвергались!

— Суд? — прищурился пан Гымза и забарабанил пальцами по столу. — У вас нет никакого документа, да и главный судья, как вам известно, свояк моего шурина. Кто станет обвиняемым и кто истцом — это еще вопрос.

На руке пана Гымзы сверкало кольцо, и взгляд пана Дыли случайно упал на него. Пан Гымза перехватил взгляд.

— Вы грозите, и я мог бы вызвать полицию. Но я добрый человек и не хочу, чтобы обо мне думали плохо. Вот, возьмите это кольцо. Оно стоило гораздо больших денег, чем вы требуете. Но я дарю его, — пан Гымза стянул с толстого пальца кольцо и протянул его пану Дыле.

Помедлив, тот взял кольцо, молча поклонился, и все трое вышли на улицу.

Приятели тотчас направились к старьевщику Шломоку. Тот брал под залог костюмы, пальто и шапки, скупал часы и иконы, посуду и мебель. Но особенно уважал «старину», под которой подразумевал золотые монеты царской или юбилейной королевской чеканки.

— Поклон Шломоку, — пан Дыля, крякнув, выложил на прилавок кольцо пана Гымзы. — Продаю!

— Мне такую медь босяки с улицы каждый день носят, — сказал старый Шломок, продолжая чистить пальцем ухо. — Десять копеек за цацку, а больше не проси.

Пан Дыля кашлянул и подкрутил усы.

— Внимательней погляди, Шломок, иначе может получиться конфуз! Твои кости, как и деньги в твоем кармане, вряд ли любят, чтобы их пересчитывали посторонние. Никто не станет жалеть человека, раздевшего весь город.

— О да, — Шломок вооружился лупой, — мои кости больше любят крымский пляж в августе. Но это, клянусь всеми святыми, все же жалкая подделка. Она не стоит больше тридцати копеек. И — только для вас. И чтобы вы знали, у вас нет друга, вернее бедного Шломока!

Пан Дыля приподнял шляпу и в сопровождении Чосека и Гонзасека вышел из лавки.

— Если Гымза обманул нас вновь, я сделаю ему то, что сделал пану Мишульскому, когда он вымазал мои штаны дегтем! — заявил Чосек.

Гонзасек засмеялся.

— Я прекрасно помню, что ты «сделал» пану Мишульскому, от которого тогда многое зависело в нашей жизни. Ты сказал: «Уважаемый пан Мишульский, мои штаны слишком малы, чтобы ими, как помелом, обмазывали бетонные блоки вашей строящейся дачи!» Вот и все «дело». Так что пану Гымзе даже не придется принимать лишнюю таблетку снотворного!

— Я застрелю пана Гымзу на дуэли! — вскричал Чосек.

И тут показался сам Гымза. Он слышал слова Чосека.

— Кто-то что-то сказал? — он покрутил в руках тяжелую кизиловую трость в серебряных насечках. — Если я трахну этой штукой промеж ушей, клиент наденет очки! Чтобы впредь видеть, на кого кашлять!

— Чосек имеет право возмутиться, — заступился пан Дыля. — И вы не очень расходитесь, поскольку вновь объегорили нас. Ваше кольцо — дешевка.

И он рассказал о посещении старьевщика.

— Кольцо! — потребовал пан Гымза и, схватив свое кольцо, разъяренным быком понесся к лавке.

Пан Дыля и его друзья услыхали удары трости, крики и звон разбитого окна. Из окна с истеричным болботаньем выскочили две индюшки-наседки: Шломок любил индюшатину и потому разводил индюшек.

Разумеется, кольцо не было золотым, но все же оно было позолоченным, и Шломоку, вздыхая и охая, пришлось выложить тринадцать рублей.

Три рубля пан Гымза отдал пану Дыле, остальные сунул себе в карман.

— Весь мир знает, что мое кольцо стоило два восемьдесят, но с тех пор золото подорожало и будет еще дорожать. Если вы полагаете, что я оттаскал жулика всего за десятку, вы глубоко заблуждаетесь: за ним водятся и другие грешки!

Так сказал пан Гымза, плюнул и ушел, а пан Дыля со своими друзьями поспешил в продовольственный магазин, где по карточкам для безработных продавали самый низкосортный товар.

Однажды пан Дыля заприметил на улице толстяка, в карманах которого звенела мелочь.

Чосек и Гонзасек в это время болели. Им нужен был хлеб, но пан Дыля был слишком гордым, чтобы просить милостыню. Подумав, что от обилия монет карман непременно продырявится, пан Дыля последовал за толстяком и ходил за ним целых полдня: сначала толстяк отправился на почту и дал кому-то телеграмму, потом в киоске покупал газеты и журналы, затем неторопливо завтракал в ресторане, после этого сидел в сквере и читал газеты, позже бродил по выставке собак и только потом поднялся в какое-то мрачное здание, где стоял круглый стол, за который рассаживались чинные господа, приветствуя друг друга кивками.

Пан Дыля тоже сел за стол рядом с толстяком. К нему тотчас подскочил распорядитель в голубом костюме: