Александр Ушаков - Воровская зона

Баронин поморщился. Именно в такой тюрьме путешествовал сейчас и Ларс. Ибо даже авторитеты его уровня пока еще не избегали общей участи на этапах, замерзая и жарясь в этих преисподнях, как и остальные зеки. Впрочем, Ларсом, прославленным и грозным вором в законе, коронованным на огромный регион российской воровской элитой, он был для других, а для него и по сей день так и остался все тем же Венькой, с которым он когда-то сидел за одной партой и даже был влюблен в одну и ту же девчонку. Умные и тонкие, они резко выделялись на общем фоне, и это сближало их, уже тогда проводя резкую грань между ними и их сверстниками. После школы они не виделись почти восемь лет, и первым из друзей, к кому направился, возвратившись в родной город после окончания университета и двух лет работы в МУРе Баронин, был, конечно, Венька. Но долгожданная встреча получилась натянутой и холодной. Другой, конечно, она и не могла быть. Теперь бывшие друзья стояли по разные стороны баррикад. Толком тогда так и не поговорили. Слишком сильным было отчуждение. Посидели, выпили и разошлись, чтобы уже не встречаться. Узнавали друг о друге заочно. Но карьеру при этом делали оба. Каждый на своем поприще. И к сорока оба прославились. Правда, каждый по-своему. Санька, или уже Александр Константинович Баронин как классный опер, а Ларс — как «правильный» вор в законе. На их счастье, за прошедшие годы дороги их так ни разу и не пересеклись. Хотя в глубине души и тот и другой чувствовали, что рано или поздно судьба, или, точнее, рок, обязательно сведет отмеченных ею в великий момент истины. И она свела их…

В тот день его вызвали в Отрадное, где на конечной остановке автобуса обнаружили истекающую кровью Анечку Веселовскую, пропавшую два дня назад. Ее, шатаясь и чуть не падая, притащил туда и сам измазанный кровью какой-то молодой парень. Не доходя до остановки, он поставил девочку на землю и, держась за левый бок, быстро скрылся. Дачу, где разыгралась пока неведомая оперативникам трагедия, они нашли быстро. По большим пятнам крови на земле и траве. А заодно обнаружили и еще два трупа. Обыск дачи ничего не дал, а вот на дворе оперативников заинтересовала свежевырытая яма, уж очень напоминавшая могилу. И судя по размерам, детскую. А когда они копнули рядом, то увидели уже начинавший разлагаться труп мальчика, потом еще и еще. Страшное это было зрелище, и даже привыкшие ко всему санитары работали в тот день с посеревшими лицами.

Вернувшись после этих жутких раскопок домой, он с ходу пропустил стакан водки. А когда, покурив, налил второй, ему позвонил Венька. Через полчаса Баронин уже прохаживался по лужайке у Трех дубов, как они много лет назад называли то заветное место, где постигали тайны кунг-фу под суровым присмотром китайца Ли Фаня, работавшего у них в школе истопником. Это был невзрачный на первый взгляд мужчина неопределенного возраста, не вызывавший у ребят никакого интереса. Но однажды они с Венькой случайно подсмотрели одну из его тренировок, и их поразила не только невероятная пластичность Ли Фаня, но и таившаяся в молниеносных ударах его рук и ног страшная сила, которую не могли не почувствовать даже они, совсем не искушенные в боевом искусстве подростки. Долгих пять лет постигали они тайны великого искусства даосской йоги и шаолиньского кунг-фу, попутно изучив Тайцзицюань и знаменитый Вин Чун, с которого начинал свой путь Дракона великий Брюс Ли. Это была жестокая школа, но они с честью прошли ее, к восемнадцати годам превратившись в великолепных бойцов, умевших виртуозно защищаться и молниеносно нападать…

Одетый в черные джинсы и ковбойку Венька не заставил себя долго ждать.

— Ну что, Саня, — улыбнулся он, пожимая Баронину руку и пытливо глядя ему в глаза, — отметим встречу?

— Отметим! — кивнул Баронин.

Они подошли к машине, и Катков достал из нее несколько банок сока, термос с кофе, бутылку коньяку и закуску. Они выпили, и, к удивлению Баронина, Катков заговорил об Отрадном.

— Эту суку, — брезгливо поморщился он, — зовут Гнус! Не наш, залетный! И вся его бригада из таких же! Не скрою, Саня, уж очень мне хотелось самому раздавить эту гадину! Ну да ладно, бери его себе! Ведь ты, кажется, ищешь его уже год?

— Спасибо, Веня… — искренне произнес Баронин.

— Брось, Саня, — улыбнулся Катков, — мы ведь тоже как-никак люди…

— Ладно тебе! — поморщился Баронин.

— В общую камеру ты его, конечно, не посадишь! — усмехнулся Катков.

— Конечно нет! — пожал плечами Баронин.

Какая, к черту, общая камера! Себе дороже! Поскольку проживет этот Гнус в ней ровно столько, сколько потребуется вертухаю, чтобы закрыть за собою дверь. Братва презирала подобную мразь и судила ее куда быстрее…

И вот тогда-то он и произнес так дорого стоившую ему впоследствии фразу: «Да какая разница, до зоны он все равно не доедет…»

Послышался лай караульных собак, и Баронин увидел большую группу осужденных, которых вели под конвоем к вагонам. С грустью смотрел он на серые, невыразительные лица будущих воров, сук и петухов. Он вздохнул. Что тут говорить? Россия есть Россия, и этим сказано все…

Засмотревшись на зеков, Баронин чуть было не опоздал на поезд и вспрыгнул в свой вагон уже на ходу. Проходя по коридору, он вдруг заметил сидевшего у открытой настежь двери в соседнем с ним купе мужчину в кожаной куртке и коричневых джинсах, погруженного в чтение купленного им на остановке «Спорт-экспресса». Лицо его показалось Баронину знакомым. Присмотревшись к попутчику повнимательнее, он еще больше утвердился в своем предположении. Да, он уже где-то видел и эти серые внимательные глаза, и мясистый, прямо-таки римский нос, и сильную шею…

Почувствовав на себе изучающий взгляд Баронина, мужчина оторвался от газеты и вопросительно посмотрел на него.

— Извините! — улыбнулся тот. — Засмотрелся на снимок!

И он кивнул на застывшего над очередным поверженным претендентом на корону Майка Тайсона.

— Да, хорош! — холодно согласился мужчина и, не имея, видимо, никакого желания продолжать разговор, снова погрузился в чтение.

Появление в вагоне знакомого лица неприятно подействовало на Баронина. Ему не нравились подобные совпадения, и успокоился он лишь после того, как поклонник Майка Тайсона вышел из поезда за две остановки до Дальнегорска.

Проводница принесла чаю, и в купе вкусно запахло земляникой и медом, настолько он, настоянный на таежных травах, был душист. И Баронин, от души наслаждаясь этим таежным нектаром, задумчиво смотрел на мелькавшие за окном осенние пейзажи… Да, скоротечно дальневосточное лето… Да что там лето, сама жизнь теперь казалась Баронину не менее быстротечной. Это ведь только так кажется, что она идет медленно. Он только-только начинал по-настоящему понимать, что к чему, а уже надо было возвращаться с ярмарки…