Виктор Доценко - Золото Бешеного

Вопреки приказу Альберта Ивановича Маша рисковать не пожелала и осталась у постели больного. Ее опасения подтвердились: Савелий выкрикивал имена, бормотал что-то про Афганистан, иногда переходил на английский. Боясь, что кто-нибудь услышит, девушка нежно поглаживала его по руке и промокала губы влажным тампоном. Парень затихал минут на тридцать, а потом все повторялось вновь. Лишь под самое утро он спокойно заснул. Сестра взглянула на часы: половина шестого, теперь можно и самой поспать, а в восемь ему придут делать уколы. Девушка устало прикрыла глаза и тут же отключилась.

Как всякая медсестра, она спала очень чутко и проснулась сразу же, как только раздались шаги у дверей палаты.

— Доброе утро, Марья Филипповна, — проворковала Наташа.

— Здравствуй, Наташа.

— Ну, как он: намучались, наверно? — участливо спросила она.

— Ничего подобного: спал как сурок! — бодрым голосом ответила Маша.

— А мне показалось, он кричал даже… — начала было Наташа, но старшая сестра тут же с усмешкой прервала ее:

— Вот именно, показалось! А может, приснилось…

— Ну зачем вы так, Марья Филипповна? Я никогда не сплю на дежурстве! У любого врача спросите. — Казалось, она вот-вот расплачется.

— Ты что, Наташа, шуток не понимаешь? — Маша улыбнулась и дружески потрепала девушку по плечу: — Не обижайся!

— Ладно! — Наташа наконец улыбнулась. — Вы сейчас домой? — Она засучивала Савелию рукав, чтобы ввести обезболивающее.

— Как бы не так! — вздохнула Маша. — В десять — «пятиминутка», в одиннадцать приедут из горздрава, то ли комиссия, то ли конкурсанты… Так что, дай Бог, хотя бы в четыре уйти!

— Мне казалось, старшая сестра дышит гораздо вольнее! — Наташа наморщила лоб. — Что ж, пойду «дырявить» дальше. Зовите, если что!

— Спасибо, — улыбнулась Маша, и девушка тут же удалилась.

— Значит, вас зовут Машей? — неожиданно спросил Савелий.

— Проснулись? — Она склонилась над ним.

— Я вас здорово ночью помучил?

— Не очень! — Она улыбнулась и участливо спросила: — Сильно болит?

— Не очень! — в тон ей ответил Савелий, и оба подумали, что обманывают друг друга. От этой мысли в их глазах одновременно мелькнули лукавые искорки. — Как прошла операция? — спросил Савелий, чтобы сменить тему разговора.

— Альберт Иванович просто волшебник, что называется от Бога! Боже, как у него работают пальцы! Сколько раз наблюдала за другими врачами, но Альберт Иванович непревзойденный мастер своего дела! — Девушка стала расхваливать доктора.

— Значит, стреляться не придется? — усмехнулся Савелий.

— Стреляться? Да вы теперь красивее, чем были! — От этого невольного признания она даже смутилась. — Может, вам соку налить?

— Отлично!

— Какого?

— На ваш вкус.

— Тогда апельсинового. — Наполнив стакан, она вставила туда изогнутую соломинку, и Савелий с наслаждением отхлебнул.

— Спасибо! Ой, сестричка градусник забыла!

— Ничего, я посмотрю! — Маша вытащила термометр. — Надо же! — удивленно воскликнула она. — Тридцать шесть и восемь! На моей памяти никогда такого не было. Если так и дальше пойдет, то уже завтра вы уйдете отсюда.

— Попробую уговорить Альберта Ивановича и испариться сегодня, — заявил Савелий.

— На вашем месте я бы не рисковала: сутки ничего не решают в вашей ситуации!

— Кто знает! — задумавшись, ответил Савелий.

Как ни странно, ему без труда удалось уговорить Альберта Ивановича, хотя сначала тот замахал руками и даже слушать ничего не хотел, но когда Савелий упомянул про нормальную температуру, а Марья Филипповна подтвердила, доктор после короткого раздумья согласно кивнул головой.

— Что поделаешь, если вы даже природу обманываете. Подумать только

— после такой операции и нет температуры! Знаете, сколько я над вами колдовал? Почти шесть часов!

— Шесть? — удивленно воскликнул Савелий и укоризненно посмотрел на старшую сестру, которая уверяла, что операция длилась немногим более часа. — Спасибо вам, доктор! — проникновенно поблагодарил Савелий.

— Да чего там! — Врач вдруг смутился. — Главное, чтобы на пользу! Удачи вам, молодой человек! Скажите тем, кто придет за вами, чтобы ко мне заглянули: я дам рекомендации по лечению.

— Еще раз спасибо, Альберт Иванович!

— Будь здоров!

Хирург вышел, а Савелий скосил глаза на Марью Филипповну: — Час с лишним, значит?

— Господи, какая разница: часом больше, часом меньше… — Она опустила глаза.

— Спасибо тебе, Машенька!

— Это моя работа…

— В таком случае, спасибо за твою работу! В этот же день Савелия перевезли в другую клинику.

Через пару дней он впервые взглянул на себя в зеркало. И отпрянул, ужаснувшись: на него смотрело какое-то незнакомое лицо совершенно синюшного цвета.

— Отличная работа! — восхищенно воскликнул главврач, а потом прибавил, заметив взгляд Савелия: — Если вас беспокоит цвет лица, то не волнуйтесь, молодой человек: неделька-другая — и все будет в полном порядке. Нет, но какая работа! Все-таки Альберт настоящий кудесник!

В палате Савелий стал успокаивать себя, но, вспоминая свое отражение, некоторое время еще брезгливо морщился. И только через четыре дня, когда кожа порозовела, он ожил и его настроение улучшилось.

Именно в тот день Лидочка и передала ему записку, в которой назначила ему встречу в процедурной. Она не случайно выбрала полночь: дежурный врач без пятнадцати двенадцать ложился спать и до семи часов не появлялся.

Дождавшись полуночи, Савелий подошел к двери, выключил свет в палате и осторожно выглянул: в коридоре было темно и тихо. На цыпочках Савелий в мгновение ока добрался до процедурной, решительно открыл дверь и проскользнул внутрь. В процедурной царил полумрак, и только на полу лежали отблески лунного света.

Лидочка в одной ночной сорочке сидела на кушетке и с вызовом смотрела на Савелия, которому неожиданно захотелось смотаться отсюда. Он вовсе не собирался заходить так далеко, рассчитывая на флирт, и не более того.

— Послушай, Лидочка, а если под этими бинтами скрывается урод? — не скрывая иронии, произнес Савелий.

— Вот и неправда! — не обращая внимания на его тон, улыбнулась девушка. — Я ж видела на первой перевязке, вы очень даже симпатичный,

— кокетливо сказала она и добавила: — Идите сюда, сядьте рядом!

Савелий не мог да и не хотел обижать девушку по неведомым ему самому причинам. Может, потому, что она всегда добрая, улыбается, голоса, никогда не повысит, найдет ласковые, успокаивающие слова. Он медленно приблизился и сел рядом. Девушка склонила голову ему на плечо.

— Не знаю, что со мной! — тихо прошептала она. — Не подумай, пожалуйста, что я хоть раз позволила себе такое на работе. Просто с тобой покойно и тепло. Даже обычная усталость и та прошла, словно ты излучаешь какую-то энергию!