Меган Миранда - Найди меня, если сможешь

Шторы раздернуты, я вижу диван, лампу, картины. Что-то не так. Всматриваюсь еще раз, внимательнее. Картины перекошены, несколько валяется на полу. С домом что-то не так. По спине пробегает холодок.

Собираюсь с духом, успокаиваюсь, прикладываю прибор к стене, облицованной камнем, и вдруг слышу… Шаги. Легкие, быстрые, еле уловимые. Не могу выдохнуть от страха. Из-за угла появляется силуэт. Я далеко не сразу понимаю, что это не призрак, а девчонка. Длинные бледные ноги, темные спутанные волосы, спина, согнувшаяся над рулем велосипеда.

«Девочка», – писали в газетах. И Саттон о ней рассказывал. Я провожаю ее взглядом. Меня она не заметила.

Машина разносчика пиццы отъезжает, как раз когда я выруливаю к своему дому. И снова передо мной еженедельная дилемма: взять кусок пиццы и погрузиться в мир пропавших детей и подростков или незаметно проскользнуть по лестнице в свою комнату, свое убежище, и слушать, как желудок поедает сам себя. Я бы предпочел третий вариант: поехать куда-нибудь и нормально позавтракать. Но почти все накопления ушли на покупку приборов, а работа, на которой я пропадаю, существует лишь в родительском воображении.

Представляя себя газелью в африканской саванне, я осторожно подбираюсь к дому. Но голод берет свое. Лев успевает сделать прыжок.

– Тебя сегодня пораньше отпустили? – спрашивает отец и запускает руку в коробку с пиццей.

Я угукаю. Я сказал, что работаю консультантом в библиотеке. Сказал, что коплю на колледж – родители все равно на мели. Они сначала вложили все средства в поиски Лайама, затем в создание этого благотворительного фонда.

«Как можно думать о плате за колледж, когда дети продолжают исчезать?» Так-то, Нолан. Вопрос приоритетов.

– Хорошо, что ты дома, – говорит отец и протягивает мне тарелку с пиццей. – Подсобишь на «горячей линии».

Но я ссылаюсь на подготовку к итоговым экзаменам и кладу на тарелку еще пару кусков пиццы. Итоговые экзамены, кстати, – чистая правда. А вот подготовка к ним может и подождать. Нужно подняться наверх и перенести показания приборов. Зафиксировать их на карте лесопарка, которая у меня в компьютере. Посмотреть, а вдруг обнаружится наложение сигналов, непредвиденная закономерность.

Беру банку колы и краем глаза замечаю, что рядом с холодильником появилась новая фотография. Быстро отвожу взгляд. Фотографии… Они отбирают силы, вгоняют в ступор, по капле вытягивают из тебя жизнь. Нужно выбираться из этого дома. Здесь повсюду призраки.

К моменту моего возвращения Джо уже встал и занял душ. К тому времени, как он выходит, я успеваю убрать велик в гараж и переодеться в пижаму. Даже не верится, что я проспала всю ночь в маминой спальне. Проснулась резко, от ощущения чьего-то присутствия, точно оказалась в одной из детских страшилок, которые нашептывают друг другу перед сном. А затем глаза привыкли к полумраку, в голове прояснилось, и я вспомнила, что в доме нет никого, кроме меня.

Джо утверждает, что по субботам он должен быть в кампусе, но он явно преувеличивает. График работы у него свободный, этого я не отрицаю. Но похоже, он проводит в университете больше времени, чем требуется, чтобы пореже появляться дома. И я его в этом не виню.

На самом деле мы с ним неплохо ладим для людей, которым неожиданно пришлось делить кров. Собственно, деваться нам некуда – таковы требования суда. Хотя Джо явно не в восторге от того, что на него свалилась ответственность за шестнадцатилетнюю племянницу. Да и я тоже, по правде говоря. Мне сложно воспринимать Джо всерьез, ведь он всегда был маминым младшим братишкой: слегка безответственным, решившим до поступления в колледж несколько лет попутешествовать, «посмотреть мир», всегда очень дозировано уделявшим внимание семейным делам. И конечно, мое присутствие слабо соответствует его холостяцкому образу жизни.

Но есть и плюсы. Я почти всегда предоставлена самой себе. Как-то вечером Джо ни с того ни с сего озвучил целый список правил, обязательных к исполнению. А я что? Я стараюсь им следовать, поэтому могу позволить себе качать права по принципиальным вопросам. Никакого алкоголя – да не проблема. Никаких мальчиков – тоже не проблема. Никаких прогулов – почти не проблема. Если Джо вдруг поймает меня во время ночных вылазок, я сошлюсь на то, что ничего не нарушила. Надеюсь, это сработает.

И только в одном вопросе мы никак не достигнем компромисса. Джо хочет продать дом. А я не хочу. Мы с мамой столько скитались по кампусам, и вот наконец у нас появился свой дом, свой кусок земли. Мама говорила, что мы осядем, пустим корни. И только там я чувствую их присутствие.

Формально дом принадлежит мне. Формально все зависит от Джо, потому что именно он платит по счетам. Слишком много формальностей, вот что.

Мы встречаемся только за завтраком. Или уже время ланча? Судя по часам, верно второе. На столе два вида каши: мы ходим за покупками по отдельности, но в итоге покупаем почти одно и то же. Как-то раз мы отправились в магазин вместе, так кассирша смерила Джо осуждающим взглядом, а меня отвела в сторонку и спросила, все ли у меня в порядке. Джо слишком много лет, чтобы сойти за моего старшего брата, слишком мало, чтобы я сошла за его дочь, а ведет он себя рядом со мной несколько неестественно, что привлекает внимание. Конечно, кассирша полезла не в свое дело, и я ловко отшутилась. Но Джо впал в ступор. Так что теперь он дает мне наличные, высаживает перед магазином, а сам «решает свои дела». Думаю, катается по району, пока я не напишу ему эсэмэску, что меня можно забирать.

– Чем планируешь заниматься сегодня? – интересуется он, допивая молоко из миски.

– Да ничем.

Джо кивает, будто именно такого ответа и ждал.

– Альбертсоны просили передать, что ты можешь пользоваться их бассейном, когда захочешь. Они в желтом доме на углу улицы живут, помнишь? У них две дочки-близняшки примерно твоего возраста.

– Буду иметь в виду.

Дом Альбертсонов я помню, и дочек-близняшек – тоже. Они, к сведению, на целых два года меня младше. И даже если от солнца начнет плавиться асфальт, в их бассейн я ни ногой.

– Отлично.

На Джо серая футболка и джинсы: вполне подходящий прикид для аспиранта. Вообще, я без понятия, чем он там занимается в своем университете: вроде проводит какие-то исследования по антропологии и преподает. Раньше он много путешествовал. И в этом тоже я ему помешала. Но мама согласилась на работу в колледже, потому что там учился Джо. Именно из-за него мы переехали в Вирджинию, в Вест Арбордейл. До этого почти всю жизнь я провела в окрестностях Вашингтона. Штат тот же – реальность совсем иная.

Джо частично сохранил студенческий образ жизни. Никакого гламура, как я себе представляла, предвкушая поступление в колледж. Зато в изобилии лапша быстрого приготовления, тонны кофе, непонятки со стиркой. Я пыталась убедить его переехать в мой дом – там бы нам обоим хватило места. Даже была согласна на ремонт, чтобы не осталось напоминаний о произошедшем. Но Джо, как и все остальные, категорически даже заходить туда не хочет. «Лучше на деньги от продажи купим дом побольше», – предложил он через пару недель совместного проживания, когда стал впадать в бешенство из-за необходимости делить ванную с девочкой-подростком. Я, впрочем, осатанела по той же причине.