Дэн Браун - Код да Винчи - английский и русский параллельные тексты

. "Perhaps Jacques Sauniere knew of your manuscript?" Fache offered. "And he called the meeting to offer his help on your book."Langdon shook his head. "Actually, nobody yet knows about my manuscript. It's still in draft form, and I haven't shown it to anyone except my editor."Fache fell silent. — Возможно, Соньер знал о вашей рукописи? — предположил Фаш. — И назначил встречу, чтоб помочь вам в работе над книгой?Лэнгдон отрицательно покачал головой:— О моей рукописи никто не знал. Да и вообще она существует только в набросках. Еще имеется приблизительный план, который я никому не показывал, кроме своего редактора.Фаш промолчал. Langdon did not add the reason he hadn't yet shown the manuscript to anyone else. The three-hundred-page draft —tentatively titled Symbols of the Lost Sacred Feminine —proposed some very unconventional interpretations of established religious iconography which would certainly be controversial. Лэнгдон не стал говорить, по какой причине до сих пор никому не показывал рукопись. "Наброски" на триста с лишним страниц под условным названием "Символы утерянной священной женственности" представляли собой весьма неординарную интерпретацию уже устоявшейся религиозной иконографии и были довольно спорными. Now, as Langdon approached the stationary escalators, he paused, realizing Fache was no longer beside him. Turning, Langdon saw Fache standing several yards back at a service elevator. Лэнгдон приблизился к эскалаторам-двойняшкам и вдруг остановился, поняв, что Фаша нет рядом. Обернувшись, он увидел его в нескольких ярдах от служебного лифта. "We'll take the elevator," Fache said as the lift doors opened. "As I'm sure you're aware, the gallery is quite a distance on foot."Although Langdon knew the elevator would expedite the long, two-story climb to the Denon Wing, he remained motionless. — Поедем на лифте, — сказал Фаш, как только двери отворились. — Надеюсь, вы уже поняли, что пешком до галереи еще шагать и шагать.Но Лэнгдон, знавший, что нужное им крыло находится двумя этажами выше, не двинулся с места. "Is something wrong?" Fache was holding the door, looking impatient.Langdon exhaled, turning a longing glance back up the open- — Что-то не так? — нетерпеливо спросил Фаш, придерживая дверь.Лэнгдон глубоко втянул воздух, с тоской взглянув на 11 Уитака ("хранительница полей") — божество плодородия в мифологии чибча-муисков.

air escalator. Nothing's wrong at all, he lied to himself, trudging back toward the elevator. As a boy, Langdon had fallen down an abandoned well shaft and almost died treading water in the narrow space for hours before being rescued. Since then, he'd suffered a haunting phobia of enclosed spaces—elevators, subways, squash courts. The elevator is a perfectly safe machine, Langdon continually told himself, never believing it. It's a tiny metal box hanging in an enclosed shaft! Holding his breath, he stepped into the lift, feeling the familiar tingle of adrenaline as the doors slid shut. Two floors. Ten seconds.	эскалатор. В этом нет ничего страшного, попытался он убедить себя и решительно шагнул к лифту. В детстве, совсем еще мальчишкой, Лэнгдон провалился в заброшенную шахту-колодец и чуть не погиб, барахтаясь там в холодной воде несколько часов, прежде чем подоспела помощь. С тех пор его преследовал страх замкнутого пространства, он боялся лифтов, подземки, даже крытых кортов. Лифт — одно из самых надежных и безопасных сооружений, постоянно убеждал себя Лэнгдон и при этом не верил ни единому слову. Это всего лишь небольшая металлическая коробка, подвешенная в замкнутом пространстве шахты!Затаив дыхание, он шагнул в лифт и, как только закрылись двери, ощутил хорошо знакомый прилив адреналина.Два этажа. Каких-то десять секунд.
"You and Mr. Sauniere," Fache said as the lift began to move, "you never spoke at all? Never corresponded? Never sent each other anything in the mail?"Another odd question. Langdon shook his head. "No.Never." Fache cocked his head, as if making a mental note of that fact. Saying nothing, he stared dead ahead at the chrome doors.	— Значит, вы с мистером Соньером, — начал Фаш, как только лифт пополз вверх, — так никогда и не говорили лично? Не общались? Ничего не посылали друг другу по почте?Еще один довольно странный вопрос. Лэнгдон отрицательно помотал головой:— Нет. Никогда.Фаш слегка склонил голову набок, точно осмысливал этот факт. Но вслух не сказал ничего, молча разглядывая хромированные дверцы.
As they ascended, Langdon tried to focus on anything other than the four walls around him. In the reflection of the shiny elevator door, he saw the captain's tie clip—a silver crucifix with thirteen embedded pieces of black onyx. Langdon found it vaguely surprising. The symbol was known as a crux gemmata—a cross bearing thirteen gems—a Christian ideogram for Christ and His twelve apostles. Somehow Langdon had not expected the captain of the French police to broadcast his religion so openly. Then again, this was France; Christianity was not a religion here so much as a birthright.	Они поднимались, и Лэнгдон пытался сконцентрировать мысли и внимание на чем-то еще, помимо окружавших его четырех стен. В блестящей металлической дверце он видел отражение галстучной булавки капитана. Она была сделана в форме серебряного распятия и украшена тринадцатью вкраплениями, камушками черного оникса. Лэнгдон слегка удивился. Этот символ был известен под названием crux gemmata — крест с тринадцатью камнями — христианская идеограмма Христа и двенадцатью апостолов. И Лэнгдон находил довольно странным, что капитан полиции столь открыто демонстрирует свои религиозные убеждения. Но опять же следовало учитывать: тут Франция. И христианство здесь не столько религия, сколько право по рождению.
"It's a crux gemmata" Fache said suddenly.Startled, Langdon glanced up to find Fache's eyes on him in the reflection.	— Это crux gemmata, — неожиданно сказал Фаш. Лэнгдон вздрогнул, поднял глаза и поймал в отражении взгляд черных глазок капитана.
The elevator jolted to a stop, and the doors opened.Langdon stepped quickly out into the hallway, eager for the wide-open space afforded by the famous high ceilings of the Louvre galleries. The world into which he stepped, however, was nothing like he expected.	Лифт остановился, дверцы раздвинулись.Лэнгдон быстро вышел в коридор, спеша навстречу открытому пространству, которое образовывали знаменитые высокие потолки Лувра. Однако мир, куда он шагнул, оказался совсем иным, нежели он ожидал.
Surprised, Langdon stopped short.Fache glanced over. "I gather, Mr. Langdon, you have never seen the Louvre after hours?"I guess not, Langdon thought, trying to get his bearings.	Лэнгдон в нерешительности замер.Фаш обернулся:— Я так понимаю, мистер Лэнгдон, вы никогда не бывали в Лувре после закрытия?Никогда, подумал Лэнгдон, пытаясь разобраться в своих ощущениях.
Usually impeccably illuminated, the Louvre galleries were startlingly dark tonight. Instead of the customary flat-white light flowing down from above, a muted red glow seemed to	Обычно ярко освещенные галереи музея были сейчас погружены в полумрак. Вместо привычного ровного молочно-белого света, льющегося с потолка, от пола

emanate upward from the baseboards—intermittent patches of red light spilling out onto the tile floors.	поднималось вверх приглушенное красноватое сияние. Лэнгдон присмотрелся и заметил вмонтированные в плинтусы специальные лампы-подсветки.
As Langdon gazed down the murky corridor, he realized he should have anticipated this scene. Virtually all major galleries employed red service lighting at night—strategically placed, low-level, noninvasive lights that enabled staff members to navigate hallways and yet kept the paintings in relative darkness to slow the fading effects of overexposure to light. Tonight, the museum possessed an almost oppressive quality. Long shadows encroached everywhere, and the usually soaring vaulted ceilings appeared as a low, black void.	Он окинул взглядом сумрачный коридор и постепенно начал понимать, что ничего необычного в таком освещении нет. Почти во всех главных музеях мира по ночам используется красная подсветка, и источник такого освещения размещается на низком уровне, что позволяет персоналу и охране видеть, куда они идут, в то время как полотна находятся в относительной темноте. Последнее позволяет как бы компенсировать дневную световую нагрузку, способствующую выгоранию красок. Но сегодня ночью в музее было как-то особенно мрачно. Повсюду залегли длинные тени, под высокими потолками сгустилась тьма, как в колодце.
"This way," Fache said, turning sharply right and setting out through a series of interconnected galleries.Langdon followed, his vision slowly adjusting to the dark. All around, large-format oils began to materialize like photos developing before him in an enormous darkroom... their eyes following as he moved through the rooms. He could taste the familiar tang of museum air—an arid, deionized essence that carried a faint hint of carbon—the product of industrial, coal-filter dehumidifiers that ran around the clock to counteract the corrosive carbon dioxide exhaled by visitors.	— Сюда, — сказал Фаш, резко свернул вправо и зашагал через цепочку связанных одна с другой галерей.Лэнгдон направился за ним, и глаза постепенно привыкали к полумраку. Вокруг из темноты начали материализоваться крупногабаритные картины, написанные маслом, — все это напоминало проявку снимков в темной комнате. Лэнгдону казалось, что изображенные на полотнах люди провожают их подозрительными взглядами. Наконец-то почувствовал он и такой знакомый, присущий всем музеям запах — в сухом деионизированном воздухе отчетливо ощущался слабый привкус углерода. То был продукт работы специальных приборов с угольными фильтрами, используемых в борьбе с избыточной влажностью. Они были включены сутки напролет, компенсировали выдыхаемую посетителями двуокись углерода, которая обладала разрушительным для экспонатов действием.
Mounted high on the walls, the visible security cameras sent a clear message to visitors: We see you. Do not touch anything."Any of them real?" Langdon asked, motioning to the cameras.Fache shook his head. "Of course not."	А подвешенные к стенам камеры слежения, казалось, говорили посетителям: Мы вас видим. Ничего не трогать.— И все до одной настоящие? — спросил Лэнгдон, кивком указав на камеры.— Конечно, нет, — ответил Фаш.
Langdon was not surprised. Video surveillance in museums this size was cost-prohibitive and ineffective. With acres of galleries to watch over, the Louvre would require several hundred technicians simply to monitor the feeds. Most large museums now used "containment security." Forget keeping thieves out. Keep them in. Containment was activated after hours, and if an intruder removed a piece of artwork, compartmentalized exits would seal around that gallery, and the thief would find himself behind bars even before the police arrived.	Лэнгдон не удивился. Видео наблюдение в таких больших музеях слишком дорого и неэффективно. Чтобы проследить, что творится на акрах занимаемой музеем площади, Лувру следовало бы нанять несколько сот технических сотрудников. А потому большинство крупных музеев использовали в охране так называемую систему сдерживания. Не держите воров за пределами. Держите их внутри. Система активировалась при любом прикосновении к экспонату, на пульт тут же поступал сигнал, все входы и выходы сразу же блокировались, и злоумышленник оказывался за решеткой еще до прибытия полиции.
The sound of voices echoed down the marble corridor up ahead. The noise seemed to be coming from a large recessed alcove that lay ahead on the right. A bright light spilled out into the hallway."Office of the curator," the captain said.	Впереди, из глубины отделанного мрамором коридора, эхом отдавались голоса. Похоже, шум доносился из помещения в виде большого алькова, находившегося по правую руку. Оттуда в коридор лился яркий свет.— Кабинет куратора, — объяснил капитан.
As he and Fache drew nearer the alcove, Langdon peered down a short hallway, into Sauniere's luxurious study—warm wood, Old Master paintings, and an enormous antique desk	И вот наконец Лэнгдон очутился в святая святых — роскошном кабинете Соньера. Стены, отделанные деревом теплого оттенка, на них работы старых

Читать дальше