Ростислав Мурзагулов - Бабай всея Руси, или Операция «Осень Патриарха»

Уже в столице мне позвонил человек, звонка которого я не ожидал. Это был мой близкий родственник, с которым мы тогда не общались. Причина была прозаической – я работал с Василичем, а он – с Желтым. Злые языки даже называли его «кассиром» премьер-министра.

Ну, позвонил и позвонил, не говорить же «не звони мне больше никогда, сатрап режима»? Я был рад его слышать. Мы договорились попить кофе. Так обычно говорят в столице, когда хотят накоротке обсудить какой-то срочный важный вопрос. Вопрос действительно был очень интересным.

– Чувак! Я по просьбе Романа Семеновича с тобой щас говорю и от его имени. Это по инвестпроекту Каца. Ты там что имеешь?

– Осваиваю часть бабла в Тришурупе своей строительной лавкой. А что? Желтый против?

– Да с чего ты взял-то?! Я вообще не знаю, с чего ты взял, что он против тебя.

Родственник поднялся и торжественно вручил мне какую-то коробку и бархатную зеленую папку. Ну да, у меня ведь был день рождения всего неделю назад, вполне в тему. В коробке была какая-то хрень из той, что чиновники дарят друг другу, когда показать уважение надо, но нельзя, чтобы это было воспринято как мелкое взяточничество – какой-то письменный набор из яшмы с пузатыми орлами по бокам.

Но самое важное было сказано в «поздравительном адресе» [41], содержавшемся в бархатной зеленой папке. Опытный чиновник может сказать в поздравлении все, что угодно. Высказать угрозу. Предложить денег за содействие. Послать ко всем чертям (это совсем легко).

Тут были заверения в уважительном ко мне отношении, неудовольствие от нахождения по разные стороны баррикад, предложение к взаимовыгодному сотрудничеству.

О-фи-геть. Кажется, меня собираются перевербовать. А я думал, что Желтый наш – тупица. Ан нет, смотри-ка, понимает, что не получилось уничтожить все живое вокруг и стоять гордо одному на вершине горы.

– Охренеть! Тронут! Такое замечательное поздравление! Так, а чего делать-то надо?

– Так вот – по проекту Каца. Роман Семенович мне вчера говорит, зачем вот Слава будет мучиться, организовывать не свойственный ему строительный бизнес? Мы ему и так благодарны, что он затаскивает к нам в регион такие серьезные деньги из федерального центра. Так что пусть он возвращается домой. Подберем ему хорошую работу. Строительством заморачиваться не надо, мы ему и так выплатим премию за то, что он притащил, в размере…

И родственник взял у официантки ручку и написал на салфетке сумму в рублях.

– Ого. Это ж почти лимон баксов, – зачем-то произвел в уме обмен я.

– Чувак, поверь моему опыту – это сильно больше, чем то, что ты бы заработал собственной строительной фирмой за весь проект. А тут – все наликом и вперед. Ну, глупо отказываться.

Под ложечкой засосало.

Меня покупают, и дорого. А главное, предлагают вернуться домой. Пусть не на белом коне, а, скорее, через черный ход, но домой. Там хорошо. Там спокойно. Там нет бешеных столичных жителей. Там никто никуда не торопится. Даже в денежных делах. Там у всех, кроме Артура Бычкова, есть ПОНЯТИЯ, которые в центре полностью замещены прибыльностью. Там, в конце концов, есть холм, на котором похоронены мои отец, дед, бабушка и остальная родня.

Чёрт!

– Дополнительные условия есть какие-то? – зачем-то спросил я, прекрасно понимая, что они есть.

– Чувак, ну ты ж все понимаешь. Если ты будешь работать с Романом Семеновичем – то с Василичем надо работать прекращать. Общайтесь, пожалуйста! Дружите! Он ведь понимает, что вы близкие люди. Но в заговор ты больше не играешь. И ребят своих уводишь. Можно и их трудоустроить в Тришурупе.

Ну да, очень по-желтокнязевски. Вывесил, бл…ть, объявление: «Покупаю друзей, дорого!». Не желаешь, Славик, Василича своего продать? Миллион предложил. А вот что ж не миллиард? Какая разница, от чего отказываться…

Хотелось сказать все это, но было понятно, что нужно быть спокойным и гибким. Поэтому ответ был дипломатичным:

– Старик, да нет и у Романа Семеновича никакой проблемы со мной. Ни в какие заговоры я давно не играю. Да, помогал Василичу поначалу, потому что они несправедливо на него наехали, а он не чужой мне человек. Но сейчас – работать надо, деньги зарабатывать. Приложу все усилия, чтобы инвестпроект Каца развивался активно в Бабаестане. А что касается стройбизнеса – он не так уж мне и не свойственен, у моей семьи строительная компания уже 8 лет, опыта накопили много, хотим развиваться. Поэтому – спасибо за предложение, очень тронут, крайне признателен, всегда к вашим услугам, бла-бла-бла…

Все это давало родственнику повод, вернувшись в Тришуруп, сказать, что задание выполнено, враг обещал больше не вредить Вам, будет тихонько свой примус починять, в политику играть не будет.

Желтый, правда, тоже не дурак и поймет: несмотря на то, что взаимовыгодные проекты должны идти и отказываться от них смысла нет – топор войны отнюдь не зарыт. И что при первой же возможности кинжал в спину ему я воткну и вернусь-таки на родину, как нам, чуркам провинциальным, и полагается – на белом коне, а не через черный ход.

И все же желтокнязевскому мастерству интригана надо отдать должное – цели своей он отчасти добился.

В какой-то момент он действительно понял, что этот столичный кружок надо разбивать и тащить обратно в Тришуруп, чего бы это ему ни стоило. Напрямую, в лоб, купить часть кружка во главе со мной не получилось. Но он вполне преуспел в решении задачи окольными путями.

Виновата, как всегда, женщина. И какая! Ни дать ни взять – Миледи из баек Дюма про мушкетеров. Внешне она выглядела именно так. А в интригах Миледи оригинальная выглядела бы на фоне нашей дамы лохушкой из Прованса.

Дама была вице-президентом той самой корпорации «Дефинитив» олигарха Пентюшенкова, который, как уже запомнил внимательный читатель, к этому моменту владел бабайской нефтянкой.

Пентюшенков, несмотря на обидное прозвище, приклеившееся за ним в тусовке, никаким Пентюхом не был. Он сумел остаться в числе самых богатых и влиятельных людей страны при всех режимах в последние лет 20. И всегда был вхож к первым лицам, всегда влиял на ключевые назначения в многочисленных сферах, где простирались его интересы.

Сейчас, отобрав у Бабая нефтянку, олигарх хорошо понимал, что война за нее отнюдь не закончена. «Генеральское» лобби отнюдь не собиралось признавать поражение. Следующий акт вполне мог начаться с назначения вместо Бабая кого-то от генералов.

Поэтому, как это ни странно, Пентюшенков был кровно заинтересован в том, чтобы сдавшийся на его милость Бабай, у которого тот изъял самое дорогое в его жизни, сидел-дремал в своем кресле как можно дольше, чтобы ситуация успела законсервироваться.