Джорджия Боковен - Брак по расчету

Прислушиваясь к ее тихому дыханию, Мейсон читал дневник и начинал понимать, каким был для Крис первый год жизни Кевина. Он погрузился в мир, где Крис и Кевин изо дня в день то одерживали победы, то терпели поражения.

Более полугода Крис билась за то, чтобы малыш хотя бы понемногу набирал вес; какие-нибудь десять граммов, жалкая треть унции, уже вселяли в нее надежду. Но после второй операции, когда Кевину исполнилось четыре месяца, он начал ежедневно худеть, хотя и так весил всего лишь пять фунтов. Отчаяние Крис выплескивалось в эти дни на каждую страницу.

Мейсон почувствовал, что ее страдания ложатся на его душу непереносимым грузом, и стал перелистывать страницы, подсознательно желая добраться до того места, где можно будет порадоваться улучшению состояния Кевина. Но когда Мейсон поймал себя на таком желании, он поспешно вернулся и продолжил чтение, не пропуская ни единого слова. Если она все это пережила, то как он смеет жалеть себя и выбирать только приятные моменты?

Крис была на вершине блаженства в те поворотные в судьбе Кевина дни, когда его впалые щечки стали едва заметно полнеть, когда он впервые улыбнулся или начал довольно агукать.

Описывался в дневнике и День Благодарения. В честь праздника Крис прикрепила скотчем к кювезе Кевина картинки с изображением пилигримов и пухлой индейки. Затем пришло Рождество, и она поставила на кардиомонитор миниатюрную елочку с маленькими лампочками, подключенными к батарейке от карманного фонарика. Одна из сестер повесила под елочкой носок с именем Кевина, и, по мере того как менялись сестринские смены, носок от подарков становился все пухлее. В канун Нового года врачи и медсестры из бригады интенсивной терапии, улучив минутку, открыли бутылку пенистого сидра, подняли в честь праздника бумажные стаканчики и вернулись к своим обязанностям. Крис провела последний день старого года и первый день нового одинаково — сидела в кресле-качалке с Кевином на руках.

Читая дневник, Мейсон ни разу не встретил прямого упоминания о том, как мучительно Крис боялась потерять малыша. Она явно не упоминала о нем из суеверия — чтобы не накликать беду, — но этот страх явственно читался между строк.

Переживания Крис очень перекликались с тем, что довелось испытать Мейсону, когда заболела Сюзанна. Он хорошо знал, что значит жить, когда отчаяние и надежда становятся звеньями одной цепи.

Внезапно ему пришла в голову ужасная мысль, и у него по спине побежали мурашки. Что было бы, если бы письмо Дианы пришло к нему вовремя? Если бы у кроватки Кевина пришлось сидеть ему? Смог бы он все это выдержать с терпением и достоинством, как выдержала Крис?

Слава Богу, ему никогда не придется отвечать на этот вопрос.

Как же далек от реальности он был, когда подумал, что Крис украла его счастье наблюдать, как растет счастливый младенец Кевин!

Мейсону нестерпимо захотелось увидеть сына. Он оделся и написал Кристине записку, в которой говорил, что, не желая тревожить ее, он решил вернуться в больницу и заменить Мэри. В конце он приписал «я люблю тебя».

Кладя записку на подушку, Мейсон залюбовался женой. У него было ощущение, что последние шесть лет он провел стоя у железной решетки и, вцепившись в прутья, разглядывал находящихся за оградой людей. Ему безумно хотелось войти к ним, но он не мог решиться открыть дверь и стать частью их мира, ибо, наблюдая за чужим счастьем, чувствовал, что эта жизнь может принести и немало печали.

А затем в его жизнь вошла Крис. Не обращая внимания на его протесты, она распахнула дверь и втащила Мейсона внутрь. И лишь оказавшись в другом мире, он понял, что смотрел не внутрь ограды, а наружу, поскольку находился в собственноручно построенной тюрьме.

Теперь он был свободен. ***

Мейсон приоткрыл дверь палаты Кевина и, ожидая увидеть Мэри, заглянул вовнутрь. К его удивлению, у кровати мальчика сидела незнакомая женщина с пышными темными волосами и приятным лицом. Они оживленно о чем-то разговаривали.

— Папа пришел! — крикнул Кевин, заметив застывшего в дверях Мейсона.

— Уже поздно, сынок, пора спать, — вполголоса заметил отец.

Женщина встала и протянула ему руку:

— Здравствуйте, я Хитер Ландри. А вы, должно быть…

— Мейсон Уинтер.

— Мой папа, — с гордостью пояснил Кевин.

Хитер улыбнулась и погладила мальчика по голове:

— Я догадалась.

— А где Мэри? — поинтересовался Мэйсон.

— Она пошла в буфет выпить чашечку кофе и должна скоро вернуться.

— Хитер Ландри… — негромко повторил Мейсон, пытаясь вспомнить, почему ему знакомо это имя.

— Я была одной из сестер, которые ухаживали за Кевином с самого начала, — объяснила Хитер. — Я как раз закончила смену, когда узнала, что мальчик в нашей клинике. Ну и, конечно, я не могла не заглянуть к нему. Мне так хотелось его увидеть!

— Да-да, конечно, — пробормотал Мэйсон.

Всего лишь час назад он прочитал имя этой женщины в дневнике Крис. Она писала, что именно Хитер помогла Кевину выздороветь.

Обращаясь к ней, она писала:

«Я понимаю, что моя благодарность запоздала, но только теперь я стала понимать, чем я обязана Хитер и другим сестрам, заботившимся о Кевине. Только благодаря им он смог пройти через все страдания».

Видя его замешательство, Хитер улыбнулась.

— Для нас главнее всего было увидеть этого замечательного малыша здоровым. Мы, как и все люди, мистер Уинтер, любим истории с хорошим концом. Только это и поддерживает нас в нашей работе. — Она перевела взгляд на Кевина, и ее голос заметно смягчился. — Но все наши усилия ничто по сравнению с тем, что для Кевина сделала Крис. Она неотрывно была рядом с ним и рассказывала, какие замечательные вещи ждут его дома: разноцветные бабочки, яркая радуга, всякие вкусности и многое, многое другое. Я думаю, она спасла малыша, вселив в него надежду, желание жить.

Крис действительно писала в дневнике, что она обещала показать Кевину и снег, и облака — все, чего он не мог увидеть из своей кроватки.

— Пожалуйста, называйте меня по имени, — попросил Мейсон.

— Посмотри, что мне принесла Хитер, — воскликнул Кевин, потрясая кипой детских книжек.

В ответ на благодарный взгляд Мейсона Хитер небрежно пожала плечами:

— За последние три года я ни разу не видела Кевина без книжки в руках, поэтому, прежде чем идти к нему, заглянула в книжный киоск, благо он работает круглосуточно.

Она взяла свою сумку и пробормотала:

— Я, пожалуй, пойду. Если мой муж проснется раньше, чем я вернусь, он будет волноваться. Не хочу доставлять ему беспокойство.

— Ты завтра придешь? — спросил Кевин.

— Можешь не сомневаться, — ответила Хитер и поцеловала его в макушку.

Мейсона растрогало, что его почти случайное появление позволило ему познакомиться с Хитер и узнать живые подробности о младенческих годах Кевина.