Даниэла Стил - Любящая

— Ну, что скажешь о сестренке? — спросила Беттина, обращаясь к Александру. Она уже два дня была дома.

— Для девчонки сойдет, — пожал плечами Александр. Он все еще чувствовал разочарование, потому что у него родилась сестра, а не брат.

Беттина разрешила ему подержать Антонию.

— Осторожно, видишь, какая она маленькая!

Он с улыбкой взял ее на руки, а потом, возвращая матери сказал:

— Я так рад, что вы с папой были женаты, когда я родился.

— Правда? Почему? — спросила Беттина, озадаченная тем, что сын решил заговорить об этом.

— Потому что тогда все бы узнали и стали бы надо мной смеяться, — объяснил Александр и нахмурился. — А мне это не нравится.

В июне ему исполнилось шесть лет.

— Ясное дело. Это очень тебя задевает?

— Да.

Беттина молча кивнула и задумалась. Она была погружена в раздумья и когда в комнату вошел Олли. Он не мог долго находиться там, где не было Беттины и дочки. Доктор выписал их из больницы раньше положенного, потому что роды прошли легко, он рекомендовал сидеть дома в течение недели и соблюдать режим.

— Что это вы такая серьезная, мадам?

— Из-за Александра. Он только что сказал мне любопытную вещь.

Оливер нахмурился, когда Беттина сообщила ему о разговоре с сыном.

— Может быть, в этом возрасте они все такие чувствительные?

Он старался произнести это как можно безразличнее, но в душе вспыхнула надежда.

— А что если Антония будет страдать из-за этого лет через шесть?

— Тогда мы всем скажем, что женаты.

Беттина посмотрела на него как-то странно и сказала:

— Может быть, так и надо.

— Что? Сказать всем, что мы женаты? — смущенно переспросил Оливер, а Беттина медленно покачала головой.

— Нет — жениться.

— Ты хочешь выйти за меня замуж? — обрадованно спросил Олли.

Беттина кивнула.

— Ты не разыгрываешь меня? — спросил пораженный Олли.

— Нет, я правда этого хочу, — спокойно произнесла Беттина.

— Ты уверена?

— Да, да, да! Ради Бога, Олли…

— Я не верю своим ушам. Никогда бы не подумал, что дождусь этого дня.

— Взаимно. Только заткнись, иначе я передумаю.

Оливер стремглав покинул комнату, а немного позже они смеялись и пили шампанское. Через три дня, пригласив в качестве свидетелей Мэри и Сета, они сочетались браком в зале мэрии.

Беттина с подозрением изучила свидетельство о браке и осталась довольна:

— По крайней мере, здесь не записано, что ты — мой четвертый муж.

Он посмеялся, а потом вдруг стал серьезным.

— Беттина, тебе нечего стыдиться своего прошлого, — проговорил он. — Все, что ты делала, было от души и очень честно. Тебе не в чем упрекать себя.

Он всегда так относился к ее прежней жизни, и она была благодарна ему за это. Он вернул ей такое чувство, как гордость.

— Спасибо, любимый.

И они, держа друг друга за руку, неторопливо спустились по ступенькам центрального входа в мэрию.

Дома Оливер сказал Беттине:

— Теперь, миссис Пакстон, мне бы хотелось уладить еще одно дело. — Он поддразнивал ее, ибо Беттина сохранила девичью фамилию.

— Какое, мистер Пакстон?

Он, став серьезным, произнес:

— Я хочу усыновить Александра. Можно?

— Конечно, если Джон не будет возражать. Александр, я уверена, очень обрадуется.

Им давно ничего не было известно о Джоне. Олли улыбнулся и сказал:

— В таком случае я завтра же свяжусь со своим адвокатом.

Через месяц под одной крышей жили четверо Пакстонов.

Первого октября все они вылетели в Нью-Йорк. Олли взял на работе трехмесячный отпуск, в Нью-Йорке для Антонии уже нашли сиделку, а Александр собирался пойти в ту же школу, где учился прежде. Теперь он стал завзятым путешественником. Олли быстро возобновил контакты со старыми приятелями из «Нью-Йорк Мейл». Участвовать в постановке пьесы Беттине было нелегко, но ей нравилось это занятие, к тому же она успела отдохнуть после рождения Антонии. Когда наконец устроили премьеру, это стало настоящим событием, как и в первый раз. Рождество они отпраздновали в Нью-Йорке, в гостиничном номере, и через пять дней возвратились домой.

— Ты довольна, правда? — спросил с счастливой улыбкой Олли, когда они лежали в постели.

Беттина радостно кивнула.

— Да, очень.

— Надеюсь, теперь ты немного подождешь, прежде чем браться за новую пьесу?

— Отчего же? — смутилась Беттина. Ведь он всегда так поддерживал ее в работе.

— Да потому что я уже зад отсидел в этом Нью-Йорке, — смеялся Оливер. Неужели нельзя какое-то время поработать в Голливуде?

— Полгода, как ни верти, придется.

Но она не сказала ему, что еще в самолете, когда они возвращались в Калифорнию, она задумала новую пьесу. Теперь у нее было громкое имя. Только за несколько последних дней она получила шесть предложений от киношников. Среди продюсеров особенно настойчив был небезызвестный Билл Хейл, чью квартиру они когда-то снимали в Нью-Йорке. Однако у Беттины не появилось желания с ним работать, поэтому она даже не отвечала на его телефонные звонки.

— Когда ты начинаешь работу над сценарием?

— Недели через три.

Оливер кивнул, и через несколько минут они оба заснули.

Наутро он отправился на службу, а Беттина занялась домашними делами. Девочке исполнилось полгодика, и она была хороша, как кукла. У Александра еще не закончились рождественские каникулы, и он здорово помогал Беттине с сестренкой: очень умело кормил ее и научился ставить клизму. Беттина с улыбкой смотрела, как он проделывает это. Вдруг зазвонил телефон. Сиделка Антонии хотела было подойти и снять трубку, но Беттина остановила ее:

— Я сама.

Подняв трубку на четвертом звонке и присматривая краем глаза, как Александр возится с сестренкой, Беттина произнесла:

— Слушаю, у телефона миссис Пакстон.

После она долго и молча слушала, а потом вдруг ее лицо стало мертвенно-серым. Она повернулась к Александру спиной, чтобы он не заметил ее слез.

— Я сейчас приеду.

Ей звонили из газеты, в которой работал Олли, но когда она приехала туда, уже было поздно. Перед входом в здание редакции стояли две машины скорой помощи, а на полу у себя в кабинете лежал он, и вокруг столпились сослуживцы.

— Сердечный приступ, миссис Пакстон, — скорбно сказал главный редактор. — Он умер.

Она опустилась рядом с ним на колени и провела рукой по его лицу.

— Олли! — шептала она. — Олли?

Но в ответ не было ни звука, и тогда слезы покатились у нее по щекам. Краем уха она слышала, как кто-то просит всех разойтись по рабочим местам и оставить ее одну, как стоявшие вокруг перешептывались: «По-моему, это Беттина Дэниелз… Да, ведь она его жена…»

Однако громкое имя Беттины Дэниелз было совершенно бесполезно. Ни успех на Бродвее, ни покоренный Голливуд, ни пьесы, ни сценарии, ни деньги, ни дом в Беверли-Хиллз не могут вернуть его обратно. В сорок пять лет мужчина, который мечтал хорошо пожить, ждал рождения первого ребенка, — умер от сердечного приступа в своем рабочем кабинете. Оливера Пакстона больше нет. Третий любимый мужчина уходит вот так — внезапно, не попрощавшись. Беттина молча смотрела, как санитары уносят его, а потом, проклиная злую судьбу, затряслась от рыданий.