Ирина Романова - Я зарекалась любить

- Значит, творог… - снова повторила я, - предлагаю подвергнуть его термальной обработке!

- Что? – переспросил он.

- Ты сырники любишь?

- Ты точно необыкновенная, - Ваня подошел ко мне и обнял сзади за талию, - ты только что приняла душ за пять минут, так еще и готовить собираешься. – Я развернулась к нему, оставаясь перед открытым холодильником, он посмотрел мне в глаза и сказал:

- Я обожаю сырники.

***

Я стояла с завязанными глазами, чувствуя крепкую руку Ивана в качестве опоры и на ощупь пыталась зайти в лифт. Слишком однозначно звуковой сигнал дал мне понять, что сейчас мне предстоит подняться куда- то наверх. Я уговорила Ивана заехать к себе домой, чтобы надеть что- то более подобающее для романтического свидания, чем простенькое трикотажное платье. Надо отдать должное Ивану, он стойко выдержал многозначительные взгляды Киры, всем своим видом показывающую, что она в курсе, что я прелюбодействовала сегодня ночью, так как не обнаружила меня утром в моей комнате. Я краснела до корней волос за ее ужасное любопытство, и даже периодически шикала, но ей удалось припереть меня к стенке своими вопросами, когда мы остались вдвоем в моей комнате под ее предлогом оказания непосильной помощи в подборе наряда.

- Так-так, вся светишься! Рассказывай, давай! – Кира уселась поудобнее на кровати, поджав под себя ноги и ожидая от меня длинной и подробной эротической истории, но я ее разочаровала:

- Я ничего не буду рассказывать, - ответила я, даже не взглянув на нее, полностью поглощённая осмотром своего гардероба.

- Ну как всегда! Хоть бы когда поделилась впечатлениями! Но хотя бы просто скажи, он сделал тебе хорошо? – она интригующе вздернула брови, с нетерпением ожидая ответа.

Я глубоко вздохнула, вспоминая прошлую ночь и немного подумав, ответила:

- Да, - я всеми силами старалась скрыть улыбку, но не могла, - он сделал мне очень хорошо несколько раз! – я закрыла лицо руками от смущения, что смогла это выговорить, а подруга внезапно завизжала, подпрыгнула ко мне и начала обнимать.

- Я так рада! Так рада за тебя! Ты с ним совсем другая!

В пылу впечатлительных воспоминаний я эгоистично забыла узнать, как прошла ее неделя, как встретили ее родители Олега, как она себя чувствует, наконец. Об этом я подумала лишь в машине, мысленно отругав себя за невнимательность к подруге и пообещав себе наверстать все, как только вернусь домой.

Лифт снова издал негромкий звонок, оповещая нас о том, что мы прибыли на место назначения. Меня раздирали восторг и любопытство, граничащие с диким желанием не упасть на высоких каблуках и не разбить лбом какую- нибудь стену, ведь ходить с завязанными глазами, даже когда тебя держат под руку - нелегко.

Я услышала, как Иван открыл передо мной дверь и несильный ветер ударил мне в лицо, мысленно заставляя сообразить, что мы находимся… на крыше. Стало вдвойне страшнее. По телу побежали мурашки то ли от холода, то ли от страха. Я стояла на месте и не могла больше сделать ни шагу вперед.

Я почувствовала, как руки Ивана коснулись повязки у меня на лице. Я часто заморгала, пытаясь разглядеть картину, открывающуюся передо мной. Если бы Иван не держал меня за руку, я бы точно упала в обморок, словно какая-нибудь викторианская леди, от избытка впечатлений.

Мы, действительно, находились на крыше. Перед нами открывался потрясающий панорамный вид на акваторию Невы и весь город. Белые ночи, несмотря на вечернее время суток, позволяли насладиться всеми красотами этого города. Санкт-Петербург буквально горел ночными огнями. Вся крыша была украшена ландышами, лепестками роз и диодными свечами, откуда - то доносилась классическая джазовая композиция. Определенно играл саксофон. В двух метрах от нас стоял стол, сервированный на двоих, в центре которого стоял безупречный букет ландышей.

- С ума сойти… - прошептала я, не веря своим глазам. Иван протянул мне руку в немом предложении потанцевать.

А я не собиралась отказываться. Если и есть смысл в словах «умереть от счастья», то я была недалека от этого. Мы медленно двигались в такт музыке, не сводя друг с друга глаз, словно от длительности зрительного контакта зависели наши жизни. Лишь когда он закружил меня, я почувствовала, насколько мне холодно без его крепких объятий.

Спустя еще три танца нам принесли ужин. К слову сказать, он был удивительно вкусным. В тот день все было невероятно вкусным, начиная с чашки свежесваренного кофе, заканчивая стаканом свежевыжатого сока, который я пила.

- Десерт? – спросил у меня Иван, когда я скрестила приборы у себя в тарелке, и с удовлетворенным чувством чревоугодия откинулась на спинку стула. Не успела я ответить, как передо мной оказалась тарелка, полная пирожных «Буше».

- Вот это да… - протянула я, взглянув на Ивана. От меня не скрылось его довольное лицо Победителя, которому удалось предвосхитить все возможные возлагаемые надежды мира на «романтический сюрприз», в полном смысле сентиментальности этого слова. И он был прав. Я уверена, что любое каменное сердце было бы разбито в крошку от подобного свидания, а ведь мое по плотности было далеко от гранита. Я вообще весьма чувствительная особа.

- Расскажи мне о себе? – попросила я, аккуратно убирая кондитерскую упаковку с бисквитного пирожного.

- Что именно тебя интересует?

- Все. Я ведь могу задать тебе любые вопросы?

- Безусловно. Но, надеюсь, ты не начнешь с тех, где мне придется рассказывать о том, как я потерял девственность или сколько партнерш я имел до тебя.

Я сразу фыркнула.

- За кого ты меня принимаешь?

Никогда не понимала женского любопытства в этом отношении.

- Тогда я весь внимание, - он положил локти на стол и наклонился ближе ко мне.

Я прищурила глаза, передо мной открывалось обширное поле деятельности.

- Каким ты был в детстве?

- Избалованным, непослушным, упрямым… Я могу долго продолжать, - он поджал губы, ожидая моей реакции, но я не отступила.

- Какие у тебя родители?

Он опустил глаза в тарелку с улыбкой побежденного, я поняла, что наступила на больное место.

- Мама - добрая заботливая, мягкая, принесла свою жизнь в жертву нашей. Моей и сестры. Отец – эгоистичный трудоголик, думающий лишь о своей репутации и увеличении своего капитала.

- Какие у них отношения?

- На уровне рабовладельческого строя: он имеет жизнь султана (много любовниц и прочие развлечения), она воспитывает детей, мечтает о внуках.

- Как она на это согласилась?

- Много лет назад она пыталась от него уйти, но это бы значительно испортило его репутацию, он угрожал, что не отдаст ей детей. Она осталась. А когда дети выросли, поняла, что уже и не знает другой жизни, как с ним. Сказала, что за все его простила. Какой он в настоящее время с ней, я не знаю, я вообще не могу сказать что происходило в моем доме после того, как я ушел из него.