Пенелопа Дуглас - Курок

Я обвиваю ее руками, притягиваю ближе к себе и держу изо всех сил, уткнувшись носом ей в затылок. Крохотные острые стразы на ее костюме врезаются мне в кожу. Она такая маленькая и хрупкая, словно зубочистка в моей хватке.

Вода из фонтана льется вокруг нас. Ее зубы впиваются в меня, но я не отдергиваю руку и ощущаю, как тепло разливается по венам от боли из-за укуса. Мои веки, затрепетав, опускаются. Приятное покалывание распространяется по коже, из легких наконец-то вырывается воздух, хотя я даже не осознавал, что задержал дыхание.

В этом нет ничего неприятного. Это не так больно, как должно быть.

Я смотрю на ее личико, совершенно не сопротивляясь ей, пока давление ее зубов увеличивается – уверен, она прокусила кожу.

Да.

Я не отойду ни на шаг.

Никогда.

Изгибы девичьего тела прильнули к моему; я крепче прижал ее, отказываясь отпускать. Даже после того, как мое сознание начало проясняться и образ фонтана рассеялся, а ее цветочный запах сменился ароматом моего мыла. Вместо костюма на девушке теперь было что-то мягкое, похожее на хлопок, с обнаженных ног, вытянувшихся рядом с моими, исчезли лосины.

Что-то изменилось. Она изменилась.

Моргнув, я проснулся; голова все еще казалась тяжелой, пока реальность вытесняла последние мгновения сна, а перед глазами четче предстала комната. И тело, лежавшее возле меня.

К сожалению, это оказалась не та девушка, которая мне приснилась.

Я пристально смотрел на затылок своей сестры, чьи волосы – практически такие же темные, как мои, – раскинулись по подушке. Она спала. Держа ее в объятиях, я чувствовал, как она дышит, и крепко сжимал ее пальцы.

Неосознанно я потянулся к ней во сне, хотя раньше никогда так не делал. Мы уже четыре года делили одну кровать. Но мне было достаточно лишь осознания, что она здесь.

Разжав пальцы, я случайно коснулся ее живота в том месте, где задралась футболка, и замер. Вдруг меня охватило смутное беспокойство, я прищурился, приподнял простынь и увидел изгиб ее талии, ставший более заметным, и округлую задницу, прижатую к моему паху. Мускулатура бедер девушки выглядела более рельефной, а кожа казалась очень гладкой.

Твою мать . Я закрыл глаза. От облегчения, принесенного сновидением, не осталось и следа.

Она становилась похожей на всех остальных девчонок. Достаточно взрослых, чтобы заинтересовать парней. Моя сестра стала похожей на девушек, с которыми я встречался.

– Дэймон, – внезапно произнесла она. – Это я, Бэнкс.

Думаю, я разбудил ее своим прикосновением. Она, наверное, решила, будто я принял ее за кого-то другого.

Распахнув веки, я стиснул челюсти и резко отстранился от Бэнкс.

– Да, я в курсе, кто ты.

Я сбросил с себя одеяло, поднялся с постели и подхватил свой заряжавшийся телефон.

– По-моему, я говорил тебе, чтобы ты носила повязку, – пробормотал я, разблокировав дисплей и проверяя уведомления.

Бэнкс ничего не ответила, но я услышал, как она села.

– Даже ночью? – проныла сестра. – Она как корсет. Мне с ней трудно дышать.

Ты привыкнешь .

Я прочитал пару сообщений от Уилла, несколько комментариев к постам и, бросив мобильник на стол, включил музыку на компьютере. Подошел к гардеробной, выбрал брюки и белую рубашку. Помедлив, уставился на джинсы, висевшие рядом с моей черной толстовкой. Ночь дьявола на следующей неделе. Знакомый всплеск адреналина пронесся по венам.

Подхватив джинсы и направившись в ванную, я вдруг почувствовал, что очень голоден.

– Может… – послышался голос Бэнкс. – Может, мне больше не следует спать тут?

Я замер, прищурившись, и обернулся к ней.

Она сразу же опустила глаза, прекрасно зная, что я не хочу говорить об этом.

Бэнкс – дочь моего отца, однако она была моей с того самого дня, когда переехала жить к нам. Ее мать – какая-то убогая шлюха, одна из многих, кого отец держал на подачках. Если бы она не появилась на нашем пороге четыре года назад, вымогая деньги, вероятно, я бы так и не узнал о существовании Бэнкс. Отец уж точно не признавал ее, да и сейчас мало что поменялось в его отношении.

Хотя так даже лучше. Она не принадлежала ему. Никто не сможет забрать ее у меня.

После нашей первой встречи я на протяжении нескольких дней клянчил и воровал деньги, какие только мог найти в доме, любые ценные вещи, исчезновение которых мать не заметит. В итоге набрал тысячи долларов. Мамаша-наркоманка на целых двенадцать секунд устроила шоу, будто сомневается в правильности решения, прежде чем забрала деньги с драгоценностями и отдала Бэнкс мне. Я привел ее домой. Никто мне не помешал. Мать, когда еще жила здесь, ничему не позволяла разрушить ее маленький вымышленный мирок, а отец разрешал все, что радовало меня .

Бэнкс жила в моей комнате, заботилась обо мне, я же обеспечивал ее всем и защищал. У нее имелся собственный матрас в маленькой потайной комнатушке, которая находилась в башне, прилегавшей к моей комнате, но редко там спала.

– Я имею в виду, только в этой кровати, – пояснила сестра. – В… твоей кровати. Может, мне стоит перебраться обратно в мою каморку? Нам уже не двенадцать и тринадцать. Ты вырос. Тебе нужно больше места.

Я вскинул бровь, злясь и одновременно понимая, что веских оснований для этого нет. У меня была причина держать ее появление в секрете. Причина, почему я не пускал других девушек в свою комнату, заставлял Бэнкс носить мою старую одежду, утягивать тело эластичной повязкой и почему никогда не расскажу друзьям, что сестра – единственная женщина, которая будет спать в моей постели.

Да, я сам знал, насколько я ненормальный.

Просто мне было все равно. Я ни перед кем не отчитывался, если чувствовал себя счастливым.

Когда Бэнкс отвернулась, дав понять, что спорить дальше не станет, я направился в ванную.

Включив воду, снял свои пижамные штаны, забрался в душ, намылил волосы шампунем, затем встал под горячие струи и склонил голову. Вода заструилась по шее. Я закрыл глаза и надавил пальцами на стену. Это лишь вопрос времени . Мой последний учебный год начался месяц назад. Следующим летом я уеду из дома в колледж, но Бэнкс взять с собой не смогу. Мне следовало позволить ей обустроить свою собственную комнату. Так мы оба привыкнем к разлуке. В конце концов, в доме полно пустых комнат, из которых она может выбрать любую. Не сомневаюсь, сестра быстро освоится, ей даже понравится иметь личное пространство.

Нет, проблема заключалась во мне. Бэнкс – моя. Она единственная знала обо всем. Только мы взрослели, и я осознавал – рано или поздно Бэнкс покинет меня.

Я впился пальцами в плитку, представляя, будто сдавливаю чье-то лицо – чье угодно. Знакомый жар расползся по задней поверхности шеи к голове, потом хлынул к члену. Каждая клеточка моей кожи буквально молила не чувствовать то, что я чувствовал сейчас.