Александр Казанский - Экстремальная любовь

— Юля, к тебе Стас вновь пришел.

— Ну, этого еще мне как раз не хватало. Скажи ему что я…

— Нет, хватит и себе и другим морочить голову, я сказала, что ты можешь сейчас выйти. Иди, — повелительным тоном приказала мать дочке.

Юля только ухмыльнулась и дерзко показала средний палец с высунутым изо рта кончиком языка в знак отвращения, в след отвернувшейся матери. Сделав вид безразличный ко всему, она надела наушники и включила в плеере музыку. Мать, как всегда в свободное от дел время удобнее села перед телевизором и принялась вязать.

Стас в это время сидел на перилах в подъезде и загипнотизированным взглядом смотрел на железную черною дверь, за которой скрывалась небезразличная ему Юля. Затем он перевел свой взгляд на окно, всего запачканного голубиным пометом и вновь обратил свой печальный взгляд на дверь. В нем еще горел огонек надежды, и он верил, что она выйдет и, как раньше будет тепло беседовать с ним, а он влюбленными голубыми глазами будет поглощать ее молодость и красоту, которая как он сЧитает, без него напрасно исчезает, как увядшие цветы. Он посмотрел на свои золотые часы, которые показывали без пятнадцати семь по местному времени и, продолжал ждать.

Мать ворвалась в комнату Юли, она силой подняла ее из-за стола, за которым она со спокойствием духа слушала свою любимую музыку и стала ругать ее с гневным тоном и яростным возмущением.

— Сидишь да? Человек тебя ждет, а ты рассиживаешься как королева. Ничего тебе не нужно, никто тебе не нужен! — продолжала ругать ее мать, а Юля закрыла глаза и стояла перед ней полная ненависти и нерешительности что-либо предпринять, — в тебе нет сердца, в тебе нет души и ты не человек…

— Но не люблю я его, не люблю! — Набравшись смелости и храбрости, еще яростнее и громче стала кричать Юля, громким и звонким голосом. — Не хочу я иметь с ним никаких дел, почему ты меня заставляешь, не нравиться он мне!

— Молчать! — мать с яростной нервозностью ударила дочь по щеке, — не кричи на мать. Если ты сейчас упустишь этого парня. То больше таких хороших ребят ты себе уже не найдешь, его нужно держать, он бегает за тобой, это твой шанс, — она понизила тон, — а ты упускаешь этот шанс, дура ты, дура.

Мать покинула комнату настырной и упрямой дочки и вышла в подъезд, но Стаса так нравящегося ей уже там не было.

— Иди, иди, поцелуйся с ним, люби его вместо меня, если он так симпатичен тебе, не нужны вы все мне, уйду я от вас. Злые вы и дикие. — Юля, что и следовало ожидать, заплакала. Слезы ее текли по щекам и как стальные падали на ее обнаженные ноги, оставляя теплый разбитый след.

Внешняя железная дверь закрылась, щелкнул замок, а на дверях уже была новая запись, которую не заметила мать: «Я все отдам за вторую ночь с тобой, а потом я все готов забыть и уйти. Стас».

Юля приуныла, и целый день оставалась в своей комнате и никуда не выходила, ее красные от слез глаза были несчастны и выражали ненависть ко всему, и призрение к тому, кто заставил ее плакать весь этот день. Она была сильна сама в себе, твердо уверенная ко всему и готовая на любой шаг, но воздействие сил извне сокрушали всю ее крепкую психологическую оборону. Ее легко было обидеть, а если человек обижен, его легко сломать.

За окном незаметно пришел вечер, из домов вышла на улицы молодежь, в окнах расположенных напротив стали мелькать тени. Юля, задернув занавески своего окна, скинула халатик, под которым было лишь нижнее белье и надела сначала белую обтягивающую маячку, затем колготки, джинсы и свитер и вышла из своей комнаты. День за окном исчез не оставив никаких следов, лишь где-то за дальним горизонтом мелькнула его последняя закатная тень.

Спустя еще два часы пришел отец Юли, последняя в это время была в ванной, абсолютно обнаженной она стояла перед зеркалом и со всех позиций рассматривала свой прекрасный стан и красивые выпуклые груди. Потом перешла к своему плоскому животу и плавно спускалась в низ. В целом, Юля была красивой девушкой и сильно привлекательной. Изящные линии ее ослепительно стройной фигуры, хранили в себе цветущую юную еще девственную нетронутую красоту и сексапильность. Не полные восемнадцать лет сделали ее богиней, которой суждено стать мисс-вселенной. Стройная фигура, подтянутый плоский живот, стройные длинные доги, красивые густые волосы, распущенные на ее голых плечах. Все так было в ней ослепительно и идеально, будто силы природы сотворили ее из королевских кровей. Да, она неизвестная богиня красоты, она принцесса. Одна ее благородная осанка выражала в ней величие и грациозность. Юля была богиней в обличии человека, но скрыть этого не могла, мужчины и парни падали под ее ноги моля о пощаде, с разбитыми сердцами возбужденные до ярости страстью и желанием они шли на все ради одной единственной цели — обладать ею. Так это произошло и со Стасом и еще со многими, с кем она встречалась. Мужчины стелились как ковер, под ее ступнями целуя их и посыпая миллионами алых роз, как хвост железной стеною ползли за нею и готовые были пойти по ее одному велению хоть в ад, если она этого хочет. Что-то было в ней, какие-то чары в глазах или грация и соблазняющее движение тела, пьянящий звонкий и к тому же сладкий голос, слушая который впадаешь в гипнотическое состояние и отдаешь свою душу этому человеку. В ней было все, что забирает энергию близкого человека, она была самым обыкновенным вампиром, высасывающим из безумно влюбленного в нее парня его сердце и душу из-за чего они и шли на все. Все тоже самое произошло с несчастным Стасом, который не находил себе покоя и места в этой жизни. Он безумен, бредил ею одной, она стояла в образе обнаженной девы в его глазах и туманном сознании, ее красота не сходила с его уст, а мысли о близости сжигали его вены. Благодаря этому безумному стремлению он во всем достигал отличных результатов, образ Юли, не оставлял его в покое, а спокоен был лишь когда она была рядом. Его родители не раз обращались к психиатрам, жалуясь на то, что у их сына болезнь души влюбленностью, но Стас все отрицал и тосковал, страдал.

Юля вышла из ванной, еще не высохшие блестящие от влажности волосы изящно лежали на левом плече, а тело закрывало большое пушистое голубое полотенце от плеч до колен, лишь в разрезе при каждом шаге показывались бедра. Ее игра была способна соблазнить даже собственного отца, поэтому он порой, когда злился, при виде дочери успокаивался и старался не поднимать голоса на нее, лишь только жена, когда его невыносимо пилила, он срывался на свою любимую дочь. Она скрылась в своей комнате, закрыв дверь на ключик, скинула с себя сырое нежное полотенце и стала надевать нижнее белье прозрачного голубого цвета.

На кухне ждал ее отец, мать стояла рядом и повелительно смотрела на своего мужа, заставляя его этим жестко поговорить с непокорной дочерью.