Нора Робертс - Ей снилась смерть

С трудом пробираясь между снующими автомоби­лями и ежесекундно рискуя закончить жизнь под коле­сами одного из них, она все-таки нашла свободное такси и показала водителю через стекло полицейский значок.

Забравшись на заднее сиденье, она попыталась уничтожить на своем лице следы только что пережито­го стресса. Затем опустила руки на колени и, посмотрев в водительское зеркало заднего вида, встретила полный отчаяния взгляд…

Узнав двоюродного брата детектива Бринкльмена, Ева громко рассмеялась.

– Жизнь бывает непредсказуема, не правда ли?

– В любом случае сегодня паршивый денек, – про­бормотал он.

– Ненавижу Рождество!

– Мне тоже сейчас оно не слишком нравится.

– Отвезите меня на Восемнадцатую улицу.

– Вы быстрее дойдете пешком.

Она посмотрела на плотный поток пешеходов.

– Поезжайте, и побыстрее. В конце концов, я при исполнении и с пробками разберусь.

– Вы хозяин, лейтенант.

Он принял с места, как метеор, и Ева закрыла глаза, сознавая, что головная боль, которая молоточками сту­чала в висках, не уйдет без химического вмешательства.

– Вы собираетесь взять реванш за бампер? – спро­сила она.

– Ну да, в таком движении больше делать нечего. – Он притормозил на углу Восемнадцатой улицы. – Мне, конечно, не следовало так невежливо говорить с вами, лейтенант. Но рождественские пробки не способствуют улучшению настроения.

– Ладно. – Она протянула ему деньги. – Забудем на первый раз.

– Благодарю. В любом случае, счастливого погано­го Рождества!

Она рассмеялась не очень весело.

– Тебе того же.

В районе, где располагались медицинские лаборато­рии, морги и изоляторы для заключенных, прохожих было почему-то намного меньше. «Наверное, потому, что здесь почти нет магазинов», – рассмеявшись, поду­мала Ева про себя. Она подошла к зданию из стекла и бетона, в котором какой-то идиот-архитектор выразил свое представление о высокотехнологичной экономии, прошла через пустынный коридор и миновала охрану.

Была середина рабочего дня, и Ева не могла понять, куда подевались люди. Все стало ясно, когда она вошла в лабораторию, где гремела разгульная вечеринка. Му­зыка прерывалась раскатами смеха. Кто-то тут же всу­чил ей бокал с какой-то подозрительной, зеленого цвета жидкостью. Какая-то женщина, вся одежда которой со­стояла из коротенького лабораторного халата и защит­ных очков, танцевала рядом. Еве удалось ухватить ее за край халата.

– Где Дики?

– Где-то тут. Мне надо еще выпить!

– Вот возьми. – Ева сунула ей в руку свой бокал и стала прокладывать дорогу через разгоряченные тела и столы с оборудованием.

Дики сидел на каком-то канцелярском столе с блон­динкой, причем его рука терялась где-то в недрах ее ко­ротенькой юбчонки. Ева пришла к выводу, что та мерт­вецки пьяна, иначе она бы никогда не позволила этим привыкшим ковыряться в трупах пальцам залезть в себя.

– Эй, Даллас, присоединяйся к нашей гулянке! Не так классно, как твой междуусобойчик, но мы стараемся.

– Где, черт тебя подери, отчеты? Где результаты ис­следований? Что вообще здесь происходит?!

– Это Рождество! Открой глаза!

Ева бесцеремонно схватила его за шиворот и стащи­ла со стола.

– У меня четыре трупа и женщина в больнице! И не говори мне, косоглазый сукин сын, чтобы я открыла глаза. Мне нужны мои результаты.

– Лаборатория закрылась в два часа, как и положе­но в Рождество. – Он пытался освободиться, но это ему не удавалось. – Это официальное распоряжение. А после трех – бурный праздник.

– Ради всего святого, он в бегах! Ты видел, что он сделал с этими людьми? Ты хочешь, чтобы я показала тебе эти проклятые пленки, на которых он заснял все, что делал с ними? Ты хочешь проснуться завтра утром и узнать, что он повторил все это, потому что ты не вы­полнил вовремя свою работу? Ты сможешь после этого жрать своего рождественского гуся?

– Черт возьми, Даллас! Там нет практически ниче­го нового. Отпусти меня. – С удивительным спокойст­вием он поправил свою рубашку. – Пошли в соседнюю лабораторию. Совсем необязательно отравлять празд­ник всем вокруг.

Он провел ее через орущую толпу и открыл сосед­нюю дверь.

– Боже, Фейнштейн, не мог бы ты заняться с ней этим где-нибудь в другом месте? Иди на склад, как все.

Ева закрыла лицо руками, пока пара обнаженных тел разъединялась и собирала свою одежду. Неужели сегодня все погрязли в грехе?

– Что вы тут пьете, Дики? Ты не забыл, что работа­ешь в полиции?

– Мы намешали черт-те что, – объяснил Дики. – Все компоненты – разрешенные. Но пунш есть пунш.

Он сел за компьютер и вызвал соответствующий файл.

– На этот раз тебе удалось получить отпечатки пальцев, но ты и так знаешь, кто это. Вопрос об иденти­фикации просто смешон. На месте преступления обна­ружены следы дезинфектанта. Ящик с инструментами – тот самый, который использовался во время предыду­щих убийств. Одежда и кусок материи, которые ты при­слала, состоят из уже идентифицированного материала. Ты нашла своего парня, Даллас. Теперь дело за судом, он спекся.

– А что о поте? Мне нужно хоть что-нибудь, чтобы найти его.

– Пот на месте преступления ничего особенного не дает, вопреки твоим ожиданиям. К сожалению, ничего особенного не дали и образцы, которые взяли из его берлоги. Этот парень фанатичный чистюля. Все было вычищено и вылизано. Но там нашли ниточки из мате­рии и несколько волосков – они полностью совпадают с теми, что были найдены на месте последнего преступ­ления. Волоски из искусственной бороды, которую он потерял в последний раз. Возьми его, Даллас, притащи сюда – и я дам тебе массу доказательств, чтобы упечь его за решетку.

– Хорошо, мне надо, чтобы ты отправил все это ко мне в управление. Копию – Фини. – Теперь, когда они оба знали, что он всю работу выполнил, Еве стало неловко.

– Извини, что я вытащила тебя из интересной ком­пании и оторвала от игрищ. Дики пожал плечами:

– В любом случае город вымрет через пару часов, Даллас. Людям нужен праздник. Они к нему привыкли.

– Да, но на мне висит женщина, которая проведет Рождество на больничной койке. А она тоже привыкла к Рождеству.

Ева вышла на улицу, чтобы проветриться и изба­виться от головной боли. Она жалела, что не попросила у Дики какое-нибудь лекарство. Было трудно понять: то ли в глазах темнеет от боли, то ли просто смеркается. Декабрь – месяц длинных ночей: дневной свет лишь покажется на короткое время, чтобы тут же исчезнуть.

Ева достала мобильный телефон и позвонила домой.

– Ты работаешь? – спросила она, когда Рорк взял трубку.

– Заканчиваю.

– У меня еще пара дел, не думаю, что вырвусь до­мой раньше, чем через два часа.

По ее голосу он понял, что у нее болит голова.