Ипполит Тэн - Философия искусства

Тэн показал народ в революции, показал с суровой стороны и с такой силой, что ужаснул читателей. Его сочинение явило собой новый подход в освещении истории революции. Большинство прежних работ были написаны в той или иной степени с учетом интересов народа. Тэн, собрав колоссальное количество фактов и архивных материалов, расположил их в тщательно продуманной им последовательности, задумав показать революционное движение с иной стороны. Для него французские законодатели, начавшие с ’’Декларации прав человека и гражданина”, были людьми, исходившими из понятия о человеке как совершенно разумном существе. Для них народ был высшей ценностью и высшим судьей. Этому Тэн противопоставляет понятие о человеке, представителе народа, как о первобытном существе, нравы которого лишь немного смягчились под действием общего развития, но природа которого не изменилась. Поэтому историк относится скептически к работе Учредительного собрания, к его затее создать новую Францию на основании теории разделения властей и догматики ’’общественного договора”. Он изучает ситуацию во всех слоях общества. Особое внимание (и это понял Кропоткин!) он уделяет крестьянскому движению во Франции, тем нескончаемым жакериям, которые вспыхивали задолго до революции и все более ожесточались как идейно (от лозунгов ’Хлеба!” довольно быстро перешли к лозунгам ”Не платить ни налогов, ни податей, ни долгов!”), так и физически (убийства и уничтожение феодалов и их собственности). Именно это подготовило столь быструю победу нового строя.

Тэн скрупулезно анализирует дальнейшее развитие событий. Прежняя власть упразднена, новое правительство увлечено прениями и теориями; вследствие этого в стране водворяется ’’безначалие” — ’’спонтанная анархия ”. Если многие историки вдели в событиях, приведших к падению абсолютизма, патриотический подвиг, то Тэн описывает картину уличного революционного движения как фактор, который, мало-помалу расширяясь, захватывает всю страну, переводя ее в хаотическое состоите, созданное именно ’’безначалием”. Эта анархия, этот хаос послужили благо-приятной почвой для зарождения нового политического типа — якобинцев — и для захвата ими власти. Начался невиданный террор...

Сразу же после выхода в свет первых томов книга Тэна вызвала бурные дискуссии. Но особенно остро разгорелись они после того, как против всей концепции Тэна выступил французский историк Альфонс Олар (1849—1928 гг.; его труд Политическая история Французской революции” вышел в 1902 г.). Здесь не место подробно обсуждать эту дискуссию, скажу только, что отрицательные характеристики позиции Тэна сохранились в исторической литературе до нашего времени. ’’Книга эта, построенная на тенденциозном подборе документов, представляет собой по существу памфлет, направленный против Французской буржуазной революции конца 18 века”. Это из статьи, помещенной в 43-м томе БСЭ (2-е изд. М., 1956. С. 534). ’’Из-под научной методы Тэна просвечивает страсть консерватора”. Это Эмиль Золя (статья 1878 года). ’’Превратившись под впечатлением событий Парижской коммуны 1871 г. из умеренного либерала в ярого консерватора, Тэн дал резко отрицательную оценку французской революции. Применив к изучению истории ’’психологический” метод, Тэн не дал последовательного изложения революционных событий, ограничившись характеристикой виднейших деятелей революции и ее направлений. Тэн глубоко презирал народ и ненавидел якобинцев (курсив мой. — А. М.), которые, с его точки зрения, едва не погубили Францию”. Это из статьи о Тэне в 55-м томе БСЭ (1-е изд.).

Но были авторы, которые увидели в труде Тэна иное. О Кропоткине я уже говорил: не приняв концепции Тэна, он понял, что Тэна поразили формы, в которые вылилась диктатура народа. Некоторые русские историки, особенно Н. И. Кареев (1850—1931), пытались защитить Тэна, в особенности от обвинений в тенденциозном подборе материала. Характерно отношение к книге Тэна со стороны русского религиозного философа: ”Олар обнаружил у Тэна целый ряд ошибок и неточностей. Тем не менее Тэн остается одним из величайших мастеров истории, а Олар... не поднимается над уровнем шаблонного собирателя материала” [141].

К сожалению, книгу Тэна, которая не переиздавалась в русском переводе около ста лет, не может прочитать современный российский читатель. Поэтому здесь не место давать серьезный разбор всей концепции Тэна — историка революции. Но можно сказать следующее. Тэн исследовал феномен революции и ее вождей ’’без гнева и пристрастия”. Еще в ранней работе 1854 г. он описал, как, прочитав книгу Ф.-Ж. Бюше о революции, был поражен ’’посредственностью” якобинцев и их вождей, но он защищал их против той оценки, которую им дал Т. Карлейль в своей ’’Истории Французской революции”. Тэн писал: ’’Они были преданы отвлеченной истине, как ваши (английские. — А. М.) пуритане — божественной; они следовали философии, как ваши пуритане — религии; они ставили себе целью всеобщее спасение, как ваши пуритане — свое личное”. Однако в 1878 г., уже после Парижской коммуны, изучив массу фактов и материалов, Тэн увидел в якобинстве ’’зловредный политический тип, происшедший от гипертрофии властолюбия, вскормленного догмою о всемогуществе государства на благоприятной для этого почве анархии, вызванной революцией”.

Работая над книгой по истории Франции, Тэн стремился выработать свои, консервативные представления об обществе, его строении и функциях, об условиях цивилизации и о государстве — представления, противоположные тем, которые господствовали во время революции и после нее.

Для Тэна цивилизация — не внезапный результат осуществления отвлеченных принципов и теорий, а результат медленного и долгого накопления трудов лучших людей и лучших (цивилизованных) народов (курсив Тэна). Цивилизованность создается обществом, это его высшая функция, но, чтобы быть к этому способным, общество должно сохранять свое естественное строение, а личность — свою свободу. Эта свобода нужна не только в интересах самой личности, но и для развития социального инстинкта, который проявляется лишь в свободных ассоциациях. Отсюда необходимость самоограничения государства по отношению личности и к ассоциациям личностей. Личность должна руководиться лучшими продуктами истории — честью и совестью: в силу совести личность признает а собой обязанности, от которых ее никто не может освободить; в силу если она признает за собой права, которых никто не может ее лишить. Отсюда же вытекает обязанность государства допускать те ассоциации, в которых проявляется социальный инстинкт личности (церковь, община, благотворительные, ученые и иные общества), и заботиться о широком и плодотворном развитии их деятельности. Самым вредным, считает историк, является давление и захват государством деятельности местных учреждений. Тэн яркими красками изображает безусловный нравственный вред централизации власти, будь то якобинский деспотизм или королевский абсолютизм.