Леонид Габышев - Из зоны в зону

— Вологодскую тюремную, — громче ответил Коля.

— Вы что, из тюрьмы освободились?

— Да.

— Извините, — инспектор, отодвигая бланк «Путевка в жизнь», смутился и покраснел. — Я-то думал, вы выпускник дневной школы. Сколько отсидели?

— Пять.

— Пять месяцев?

— Пять лет.

— Сколько ж вам лет?

— Двадцать.

— Я бы вам семнадцать дал.

— Я пять отсидел, да вы бы семнадцать дали, да я бы вас сходу убил.

Инспектор стушевался и замолчал.

— Я пошутил. Просто по анекдоту ответил. Есть такой анекдот, — улыбнулся Коля.

Инспектор повеселел.

— Что за анекдот?

Коля покосился на дверь.

— А здесь можно такие рассказывать?

— Можно-можно. Расскажите.

— Прилетел к нам Никсон и поехал с Брежневым в какой-то город. По дороге лагерь попался. Чтоб не видно было колючки, ее лозунгами загородили. Никсон спрашивает Брежнева: «Что это такое?» Тот отвечает «Пионерский лагерь», «Я хочу посмотреть», — говорит Никсон. «Хорошо, — отвечает Брежнев, — посмотрим». На обратном пути заезжают в лагерь. Никсон в недоумении — молодые люди, постарше и совсем старики ходят в трусах, рубашках и пионерских галстуках. Подходит к одному и спрашивает: «Вам сколько лет?» «Пятнадцать», — отвечает зек. «А я бы вам сорок дал». Зек: «Если б вы мне сорок дали, я бы вас убил».

Инспектор смеется.

— Куда хотите устраиваться?

— Сам не знаю.

— Какими профессиями владеете?

— Баландером, хлеборезом, кухонным работником, грузчиком… Столяра есть третий разряд. Столяра и подыщите.

Инспектор нашел свободное место столяра на нефтеперерабатывающем заводе и выписал направление.

К начальнику отдела кадров несколько человек. Занял очередь.

За столом мужчина лет пятидесяти разговаривал по телефону, Петров протянул документы.

Начальник подписал заявление.

— В соседний кабинет. Там оформят.

В соседний кабинет тоже очередь, Коля стал ждать Оставалось принять трех человек, но девушка сказала:

— Больше до обеда принимать не буду.

Посмотрел на часы: до обеда двадцать минут.

— Девушка, молодая-хорошая, я горю желанием устроиться на работу, так руки по родимой чешутся, а вы меня хотите после обеда принять. Возьму и передумаю: такого пахаря лишитесь.

— Вы из армии?

— Нет, дорогая, из тюрьмы.

— Из тюрьмы, — хихикнула она, — вот так пахарь! За что сидел?

— Я, моя ласковая, пришел, вот как щас, тоже на работу устраиваться в отдел кадров одного из заводов. А меня девчушка оформлять не стала, сказав, что у нее скоро обед. Я говорю, — молодой тогда был, горячий, — что некогда мне после обедов ходить, оформляйте сейчас. Она ни в какую. Ну, я по молодости да с дури устроил ей гонки с препятствиями. И меня легавые замели.

— Сколько ж вам дали?

— Два года. И вот снова у порога примерно такого же кабинета…

— Давайте документы.

Через неделю вышел на работу. Приняли столяром-плотником-стекольщиком по третьему разряду с окладом в сто десять рублей, хотя топора и стеклореза за свою жизнь в руках не держал.

В бригаде около десяти человек. Коля оказался самым молодым, и посылали его на менее ответственную работу: где-то врезать замок или вставить стекло. Попортил его немало, пока научился резать.

Теперь надо было сходить к начальнику уголовного розыска. После работы переступил порог его кабинета. Николай Петрович Ермолаев сидел за столом и читал протокол допроса. Подняв глаза и ответив на приветствие, кивнул на стул.

— Как дела?

— Хорошо. На работу устроился. Николай Петрович, из-за чего меня тогда забирали? Из-за кошелька, которого я не вытаскивал?

— Да не из-за кошелька. Тебя около магазина заметили с Кавказом и решили установить личность.

Ермолаев достал из сейфа папку, вытащил несколько фотографий, и бросил на край стола.

Коля сфотографирован на фоне продовольственного магазина, в черных очках.

«Как это они успели, и с разных сторон, вот это да!»

— Зайди на первом этаже в спецчасть.

В спецчасти лейтенант начал задавать вопросы: где и когда родился, с кем, при каких обстоятельствах совершил преступления…

— Надо бы тебя взять под надзор.

Что такое надзор, он знал: отработал день, а вечером сиди дома. Если захочешь куда-нибудь съездить, бери разрешение. И протянул:

— Товарищ лейтенант, за что? На работу устроился, с первого сентября в одиннадцатый класс пойду.

— Хорошо, — подумав, ответил лейтенант, — под надзор брать не будем, но будем контролировать.

Почти каждый день Коля думал о Вере. Не вышла ли замуж? И решил написать письмо от имени бывшего соседа Женьки.

Извинился за пятилетнее молчание, объяснил, что тогда родители получили новую квартиру, а со старой ее письмо не передали. Последние два года служил в армии, но только и думал о ней.

Конверт надписал канцелярской ручкой на почте, как и первое письмо пять лет назад, и улавливал в этом хорошее знамение: одно почтовое отделение, тот же почтовый ящик…

Было предчувствие: ответ от Веры придет, когда и ждать перестанет…

В конце августа послали в совхоз на уборку урожая.

Заводчане убирали арбузы, а после работы в бараке-клоповнике глушили трехлитровые банки вермута. Жрать вино надоело, и уехал из совхоза. В вечерней школе взял справку и отнес в отдел кадров. Первого сентября пошел в одиннадцатый класс той же вечерней школы.

Возвращаясь с работы, обратил внимание на ярко одетых женщин, толпившихся возле нарсуда, и подумал: «Кого судят, что так много женщин?»

Умывшись, надевал брюки перед окном. Сунув в штанину ногу, увидел: вдоль забора столовой, со стороны нарсуда, растянувшись, бегут ярко одетые женщины. «Что такое? — подумал он, — уж не сбежал ли кто? Но почему одни женщины?»

Хлопнув дверью, выбежал из общежития и догнал их. Теперь они шли, разговаривая между собой. Обогнал их и увидел высокого мужчину-блондина, а впереди него высокую девушку. Следом семенила низкорослая сгорбленная старуха, время от времени хлеставшая приводным ремнем блондина. Старуха иногда отставала, и тогда пацаны швыряли в него камнями. Старуха опять догнала его, и сказав: «Нехристь, чтоб ты сдох», вновь принялась опоясывать его грубым приводным ремнем. Он принимал удары как должное и шел, не оборачиваясь, лишь изредка огрызаясь.

Захотел узнать, за что старуха неистово понужает блондина. Спросил женщин, но они не ответили. Подошел к симпатичной девушке, она вела за руку малолетнего сына.

— Скажите, за что так его?

По лицу смущенной девушки скользнула полуусмешка.

— Слыхали: мужчина жил со своей приемной дочкой, а жена, мать дочки, отрезала ему…

— Да-да, слыхал.

— Старуха его теща. Дочери дали за это пять лет.

О преступлении отчаянной женщины говорил весь Волгоград, и его до того исказили, что доподлинно никто б не рассказал. Из преступления сделали анекдот. Первый вариант. Мужчина жил с приемной дочкой-десятиклассницей, а на жену внимания не обращал. Она терпела-терпела, и сонному отхватила… Пришла в милицию и бросила на стол.