Хуан Мадрид - Считанные дни, или Диалоги обреченных

— Девчонки, да ведь это Ибрагим, тот самый араб. Попросите у него коки для субботы.

— И не араб он вовсе, — возразила Ванесса, — а иранец.

Она вихрем сорвалась с места и устремилась к Ибрагиму. Чаро попыталась ее остановить.

— Куда ты?! — закричала она. — Постой!

Но Ванесса уже стояла около иранца и, наклонившись к самому его уху, что-то ему шептала. Чаро с досады хрустнула пальцами.

— Вот наказанье! Здесь же полно полицейских. Если увидят кого с Ибрагимом, тут же возьмут на заметку, а то и упекут куда подальше.

Лисардо нервно озирался по сторонам.

— Пойдем мы, наконец, есть пирожные?! Двинули отсюда, я за версту чую ищеек. Последнее время Пласа ими кишмя кишит. Мать их…

Вернулась Ванесса и, ухватив Чаро за руку, затараторила:

— Порядок. Ибрагим сказал, что сам придет к нам и мигом уладит дельце с пятью граммами.

— Девочка! Будь осторожней! — зашикала на нее Чаро. — Здесь полно легавых.

— Мне бы хотелось сфотографировать тебя с иглой, — сказал Антонио, повернувшись к Лисардо. — Слабо тебе будет ширнуться прямо тут, на Пласе?

— Сначала угости пирожными, а там посмотрим, что и у кого слабо.

— В шею. Идет?

— Хоть в задницу, пижон!

В кондитерской «Ориенталь» Лисардо спросил двадцать шоколадных пирожных с кремом, таких больших, что они едва уместились на подносе. Расстегнув рубашку, под которой обнажилась усеянная багровыми прыщами грудь, он с жадностью принялся за лакомство.

— Болит? — спросила его Ванесса. — Какой мудак продал тебе эту пакость? Я спрашиваю, кто продал тебе коняшку?

— Один черномазый. Араб, что ли? Никогда не видел его раньше. — Он неожиданно вытащил откуда-то из-за пазухи короткоствольный револьвер и, размахивая им в воздухе, истерично закричал: — Ублюдок! Поймаю — пристрелю на месте! Клянусь матерью!

Чаро навалилась на него всем телом.

— Убери пушку! Не будь идиотом! — Она обхватила его обеими руками. — Ты что, погубить нас хочешь?! Отвечай же! А если тебя с ней застукают?

— Он только сказал, что хочет прикончить того сукиного сына. Так ему и надо! — вступилась Ванесса.

— Сейчас же спрячь пушку. Ну же, Лисардо, пожалуйста… — молила Чаро.

Лисардо послушно спрятал револьвер.

— Убью! — бормотал он. — Пристрелю, как последнюю собаку, чтобы было неповадно подмешивать в героин всякую дрянь.

Лисардо яростно скреб себе грудь и живот. На его щеках проступила такая же багровая сыпь.

Чаро принялась объяснять.

— Видишь ли, Антонио, — начала она. — Надо соблюдать большую осторожность, когда колешься. Иной раз в героин подмешивают тальк или порошковое молоко, а то и кое-что похуже. Можно концы отдать. Заражение крови, понимаешь? Поэтому многие предпочитают курить косячки, но мне лично больше нравится колоться. На вкус и цвет товарищей нет.

Антонио взял с подноса пирожное и осторожно надкусил его. Лисардо и Ванесса веселились напропалую, соревнуясь, кто быстрее и больше съест.

— Кончай трепаться! — промямлил Лисардо с набитым ртом. — Косяками из коняшки пробавляются одни доходяги. Твою мать… До чего же я люблю пирожные!

— У меня с собой амфетамин. — Антонио показал доверху набитый желтыми таблетками флакончик. — Хотите?

— Эти… От них мало проку, — отозвалась Чаро.

— Снимает усталость, и не больше, — со знанием дела уточнила Ванесса. — Если их выпить все за один присест, можно и копыта отбросить. А если немного, да со сладким вином или пивом, то они облегчают ломку.

— Меня эти ваши колеса не берут, — объявил Лисардо. — Твою мать… Офигенные пирожные! Слушай, ты! Фотяра гребаный! Что ты вытворяешь? По правде говоря, все это начинает мне надоедать.

— Я фотографирую. Какого черта… Тебе не все равно?

Лисардо довольно ухмыльнулся.

— Со мной лучше не связывайся. Плохо ты меня знаешь. Пристрелю — и глазом не моргну. Усвоил?

В баре, где работала Роза, было людно. Разносчик пива, опершись о стойку, рассказывал какую-то историю. Он выпил стакан воды и продолжил:

— …клянусь, сам видел, как тот вырезал ему финкой глаз. Братцы, это уже перебор. Парень остолбенел и все смотрел на свой глаз на ладони у того типа, а потом как бросился бежать и кричал при этом страшно… Что тут поднялось! Это был мой кореш, безобидный малый, мы с ним вместе служили. И вдруг ни за что ни про что ему выскабливают гляделку. Перед этим заварилась жуткая потасовка, какой свет не видывал. А он стоял себе в сторонке, не вмешивался. Тот, другой, похоже, нанюхался нюхны и был сильно на взводе… Я вошел как раз в тот момент, когда у него на руке лежал глаз моего кореша, а вокруг все как с ума посходили. С одной случился нервный припадок. Вы когда-нибудь видели глаз, вот так, отдельно?

— Нет, — ответил за всех Антонио.

— Он, глаз то есть, был похож на жареное яйцо. И держался на одной ниточке, на длинной такой сопле… Да, парни. Это, скажу я вам, впечатляет. А драка произошла в местечке под названием Ниобе или что-то в этом духе. Недалеко от проспекта Дарока. Надо же, сколько по земле психов ходит… Через минуту-другую пришли легавые, и я убрался подальше.

Роза убрала пиво в холодильник и принялась вытирать стойку. Потом, ощерив десны с редкими гнилыми зубами по бокам, спросила разносчика:

— Хочешь еще воды?

— Нет, мне пора. Завтра то же самое, шесть ящиков?

— Да, шесть.

Когда разносчик ретировался, в разговор вступила Ванесса.

— Эй! Красота писаная! — окликнула она Розу. — В субботу опять намечается фиеста. Все уже оговорено. Нам отвалят по двадцать кусков и ни песетой меньше. Я условилась с Ибрагимом насчет белого марафета, поскольку надо иметь при себе пять граммов.

— На подходе денежные мужики, — подхватила Чаро. — Ибрагим точно сказал, что продаст нам пять граммулечек по сходной цене, а мы сдерем с них не меньше пятнадцати. Идет? Ой, слушай! Ты же ничего не знаешь! Скоро я увижу моего Альфредо. Говорят, его уже перевезли из Нанклареса в Карабанчель. Ибрагим сказал. — Чаро весело захлопала в ладоши. Вечер устраивают приятели отца Лисардо. Солидные люди, не шваль подзаборная.

— Ну и повеселитесь вы, цыпочки! Приятели отца — люди крутые, с размахом. Уверен, вашей троице удастся закадрить себе по хахалю и хорошенько их выпотрошить. — Лисардо ущипнул Ванессу за зад. Та недовольно дернулась и сказала:

— Мы с Чарочкой решили купить крем, чтобы кожа стала гладкой, как атлас. Хочешь, Роза, и тебе купим?

— Пошла бы ты со своим кремом! Когда там надо быть?

— Между одиннадцатью и двенадцатью, — ответила Чаро. — Лучше отправиться всем вместе. Лисардо еще не знает адреса.

— Точно не помню, но, кажется, где-то за городом, в Мирафлоресе. Я потом все расскажу подробно… Эй, Роза, детка! Ты должна отстегнуть мне комиссионные, не забыла? Эти две согласны заплатить.