Арнольд Минделл - Работа со сновидящим телом

Различные каналы процесса подобны рукавам большой реки. Если вы знакомы не со всеми этими каналами, то вы будете работать только на телесном уровне или только со сновидениями вашего пациента и пропустите те изгибы и повороты реки, которые дарят миру разнообразие.

Такие коммуникативные понятия, как каналы и процесс, относятся к самым основным элементам, к наиболее архетипичному уровню поведения всех человеческих существ. Используя нейтральный язык процесса и каналов, мы можем понимать людей во всем мире и работать с ними, порой даже не улавливая точного значения их слов. Если нас не стесняют ограничивающие образы и схемы нашей собственной культуры, вроде понятий души и материи, психического и физического, мы оказываемся способны психологически сопровождать любого человека, даже когда он проходит через состояния безумия, предсмертной агонии и комы.

Вот еще один интересный пример работы со сновидящим телом человека в предсмертном состоянии. Ко мне привели маленькую девочку с быстро прогрессирующей опухолью на спине. Близкие и врачи знали, что она скоро умрет. Она уже перенесла несколько операций, и ее доктор попросил меня поиграть и, может быть, поработать с этим несчастным ребенком, так как остальные уже оставили всякую надежду. Когда девочка пришла, она рассказала мне свой сон. Ей снилось, что она стоит над каким-то очень страшным озером, держится за поручни, чтобы не упасть, а потом отпускает руки. Затем она легла на пол и сказала, что хочет полетать. На спине у нее был корсет, который поддерживал ослабевший позвоночник, и она пожаловалась, что он мешает ей. Я не решался снять корсет. Позвонил ее доктору и, пообещав быть осторожным, получил его согласие. При этом он заметил, что девочка настолько несчастна, что хуже ей быть уже не может. Мы сняли этот корсет, она легла на живот и стала махать руками.

— Ой, доктор, я лечу — это так здорово! — засмеялась она.

Я усилил взмахи ее рук, и мы «полетели» вместе. Она завизжала от восторга и сообщила мне, что мы пролетаем над облаком.

— Ага, — подхватил я, — я как раз вижу, как ты пролетаешь вверху.

Потом она сказала, что теперь моя очередь подняться вверх, а она будет за мной наблюдать. Так мы «полетали» некоторое время, а затем она заявила:

— Знаешь, я больше не спущусь вниз.

— Но почему?

— Потому что я хочу облететь другие планеты.

Я не на шутку испугался: если она «улетит», то может умереть. Однако я хотел увидеть, в чем состоит ее действительный процесс. Как знать, может быть, ей лучше улететь — кто я такой, чтобы решать? Я предоставил ей самой решить, улететь ли ей к другим планетам или спуститься на землю. Она выбрала первое: "Я ухожу в другой мир, прекрасный мир, полный удивительных планет".

Потом настал критический момент — я сказал: действуй, делай то, что тебе нужно. Она стала «улетать». Но тут внезапно оглянулась на меня, заплакала и сказала, что не хочет уходить без меня, потому что я единственный, кто «летает» с ней вместе. Мы оба расплакались и обняли друг друга.

— Я спущусь на некоторое время, только чтобы побыть с тобой, — сказала она.

Я предложил ей делать то, что подсказывали ее чувства. Она захотела сначала ненадолго вернуться на землю, чтобы мы могли поиграть в какие-нибудь игры, а потом, когда она будет готова, отправиться на другие планеты.

Эта девочка быстро пошла на поправку и вскоре уже могла снять корсет; более того, опухоль пропала. Очевидно, ее процесс состоял в том, чтобы на какое-то время вернуться на землю. Точнее, ее процесс заключался в том, чтобы «летать», то есть играть кинестетически и быть свободной в своих движениях. Он поначалу проявился в кинестетическом канале, а затем переместился в визуальный — когда она наблюдала планеты и облака. Закончился он в проприоцептивном канале чувством печали от прощания с землей.

Другой пример работы с усилением и со сновидящим телом дает случай человека, страдавшего рассеянным склерозом, и который, как выяснилось, хотя и знал психологическую «причину» болезни, но не хотел изменить стиль своей жизни и позволить себе выздороветь.

При рассеянном склерозе позвоночник медленно разрушается и конечности постепенно слабеют. Эта болезнь, как впрочем и многие другие, связана с психологическими проблемами человека. Хронический недуг — это зачастую проблема длиною в жизнь, часть процесса индивидуации человека. Я не думаю, что человек в самом деле создает свою болезнь, скорее душа человека посредством болезни посылает ему важное сообщение.

Пациент с рассеянным склерозом вошел в мою комнату на костылях. Он раскачивался взад и вперед.

— Я заметил, что вы раскачиваетесь, — сказал я ему, — но, может быть, это раскачивание — как раз то, что вам нужно.

— Кто вы такой, чтобы знать, что мне нужно? — последовал резкий ответ.

Я сказал, что раз с ним это происходит, значит зачем-то это нужно.

— В конце концов, — заметил я, — не умышленно же вы это делаете.

С этим ему пришлось согласиться. Тем не менее я принес извинения за упоминание о его раскачивании и спросил: "Что, не будем больше говорить на эту тему?" Он, однако, заявил, что хочет разобраться, что же кроется за моей загадочной фразой. Он предложил, чтобы мы вместе попытались выяснить, почему он раскачивается. Я попросил его отбросить костыли. Это ужасный опыт для человека, который не в силах держаться на ногах. Когда он их отбросил, я сказал: "Прочувствуйте все, что происходит с вами, пока вы стоите без опоры".

Он опять рассердился и отверг мой совет. Тогда я изменил подход, подобрал костыли и вернул их ему со словами: "Забудем об этом". Пациент тем не менее хотел разобраться в своей страшной болезни. В конце концов он все же решил расстаться с костылями и начал раскачиваться как пьяный. Он не мог сделать ни шага, его ноги просто не работали. Внезапно он упал.

"У меня было такое чувство, будто что-то толкнуло меня", — сказал он мне. Я отважился предложить ему повторить эксперимент и на этот раз быть очень внимательным, когда он будет падать, и постараться понять, что же его толкает. Когда он снова поднялся на ноги, то сообщил, что испытал чувство, будто кто-то другой управлял им, а сам он потерял контроль над собой. Затем он поведал мне, что, хотя у него и не было никогда контроля над собой, но он всегда мечтал быть хозяином самому себе и всецело контролировать свое поведение и чувства. Например, он недавно влюбился (дословный перевод — "впасть в любовь" — прим. перев.) и хочет подавить свое чувство, но не может. И тут, похоже, нечто заставляло его падать.

Я объяснил ему, что вполне понимаю его желание контролировать свою жизнь, но, видимо, его процесс — это как раз переживание «неконтролируемости», и ему следует пойти по этому пути. Тогда он собрался с духом и встал прямо — при этом он даже перестал шататься — и стоял, как я или вы, абсолютно нормально.