Владимир Рыбников - Сыны Перуна

Другими словами, выполняли заповеди ведического ПравоСлавия, вели суд (Пра)(вед)ный, а за обязанность защищать от врагов брали десятину.

Уже упомянутый историк Н.М. Карамзин, одевший «очки» Шлецера на многих любителей истории, справедливо писал: «История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изьяснение настоящего и пример будущего» (14, с. 31). Что же оставили после себя норманы, если они в качестве варягов были призваны управлять Русью? Где зерцало бытия и деятельности скандинавских князей Рюрика или Олега, правившего более тридцати лет державной Русью? Где скрижаль откровений и правил этих знаменитых князей, которые бы соответствовали скандинавскому или немецкому правосудию? Как известно, в законодательстве Древней Руси нет ни малейших следов влияния скандинавов. Этот факт отмечал не только Н.М. Карамзин, приводя полный текст договора князя Олега с греками, но и многие другие норманисты.

Однако в нашем доказательстве абсурдности норманской теории мы пойдем от обратного. Допустим, что норманисты правы: Рюрик, Олег и вся его дружина были скандинавами – варягами. Они принесли государственность, как минимум, правовую культуру и грамотность на Русь. Для диких и необразованных славян, по глупости своей призвавших профессиональных грабителей – варягов «володеть и править». Тогда Шлецер прав, заявив, что «Россия от 862 года до Святополка должна быть названа рождающеюся » (14, с. 39).

Однако методы управления, общественного сожительства и порядка, отраженные в таких понятиях, как вече, князья, бояре, дружина, посадники, тясяцкие, смерды, старосты и т.п. – все это не скандинавское, а исконно русские понятия. Спрашивается, где влияние скандинавов? Быть может, в системе налогов. Увы! Система налогов (полюдье, погосты, уроки) и таможенные сборы (мыто) никак не относятся к скандинавским терминам. Единственное, что могли предложить скандинавы русским в качестве «превосходных образцов», – это оружие, но попробуйте вспомнить хоть одно название скандинавского оружия. Разве такие слова, как копье, шлем, щит, топор, меч, ножны, лук, стрела, шишак, секира и т.д., не русского происхождения?

Допустим, что скандинавские варяги были более культурными и способными «управлять» славянами, но какие письменные свидетельства или другие элементы культуры остались от норманов (варягов) на Руси? Жаль, что почтенный историк Н.М. Карамзин был совершенно не способен критически осмыслить исторический материал, он выражал только робкие сомнения в отношении Шлецера, но, оглядываясь на царскую династию немецких кровей, называл Шлецера «мужем ученым и славным». Н.М. Карамзину, как автору «Бедной Лизы», это простительно, но «Историю государства Российского» не должен был определять слабый литературный художник.

В ХХ веке стало известно, что в древнем Новгороде существовала многовековая грамотность. До сегодняшнего дня в Новгороде идут археологические раскопки, и находят древние берестяные письмена, но, как бы ни хотели этого норманисты, не нашли рунических писем скандинавов. Спрашивается, почему? Славяне использовали руны, что доказывают находки в знаменитых Костенках, но это было двадцать тысяч лет назад. Во времена Рюрика в Новгороде существовала древнеславянская письменность, развитая и совершенная, по сравнению с руническим письмом скандинавов. Существовало на Руси до Рюрика и развитое законодательство. Н.М. Карамзин, повторяя Нестора, утверждает: «Слова новгородцев и союзных с ним народов, преданные нам летописцем: «Хотим князя, да владеет и правит нами по закону» – были основанием первого устава государственного России, то есть монархического» (14, с. 115–116). Как видим, в шитой белыми нитками норманской теории самым ценным оказался правовой вопрос. Остановимся на этом вопросе, чтобы понять, зачем славяне призвали скандинавов «править и володеть». Если это действительно так, то скандинавский «след» обязательно должен быть обнаружен в договорах, которые заключали норманские варяги с теми, с кем воевали или собирались дружить. Лучше всего поискать этот след в материалах самого Н.М. Карамзина, например, в приведенном им «Договоре русских с греками». Договор составлен под непосредственным руководством «скандинава», великого князя Олега. В этом знаменитом договоре прямо говорится, что: «Мы от роду русского…» (14, с. 77). Быть может, Н.М. Карамзина смущал тот факт, что в договоре ведется речь о русинах и перечисляются имена, которые не отнесешь к чистым слвянским именам, например, Руальд, Карн, Рюар. Но с другой-то стороны назывались имена Льва, Александра и Константина, почему они сегодня звучат как русские? К сожалению, историк Н.М. Карамзин не знал, что это имена балтийских (поморских) славян, не только вагров, но и ругов (рутенов), прусов, бодричей, вендов (венетов) и т.д. Как известно, Тацит в своем сочинении «Германия» в 98 году нашей эры поместил ругов (русинов) в западном углу южного побережья Прибалтики, а Оттон Бамбергский, креститель поморских славян, называл этот регион «Русинией» или Русью. Балтийские (поморские) славяне носили такие имена, как, например, Веремид или Руслав. Почему это должно удивлять? Имея общие арийские корни со скандинавами и германцами, славяне-русы носили общие для Балтики имена.

Нет сомнений, что в дружине Олега, пославшего русских витязей договариваться с греками, были и представители скандинавских народов, с гордостью относивших себя к воинской касте варягов, любителей войны и грабежа. Однако они были в незначительном меньшенстве. Сам Олег называл себя князем русским, а представителей своей дружины – светлыми боярами (14, с. 77). Более того, клялись князь Олег и его дружина не скандинавским Одином, а русскими богами Перуном и Волосом.

Оценивая договор Олега с греками, Н.М. Карамзин с удивлением восклицает: «Сей договор представляет нам россиян уже не дикими варварами, но людьми, которые знают святость чести и народных торжественных условий; имеют свои законы, утверждающие безопасность личную, собственность, право наследия, силу завещаний; имеют торговлю внутреннюю и внешнюю» (14, с. 79). Спрашивается, почему же древних славян Шлецер и его последователи считали дикарями? Кому это выгодно? С другой стороны, если нет каких-либо следов скандинавского права и скандинавских богов в «Договоре», а есть свидетельства развитых правовых отношений у древних славян во времена Рюрика и Олега, то о чем это может говорить? Только о том, что вся норманская теория – это выдумка Шлецера, видившего скандинавские и, если копнуть поглубже, немецкие «корни» у каждой русской березы.