Платон - Софист

Чужеземец.Обозначение действий мы называем глаголом.

Теэтет.Да.

Чужеземец.Обозначение с помощью голоса, относящееся к тому, что производит действие, мы называем именем.

Теэтет.Именно так.

Чужеземец.Но из одних имен, последовательно произнесенных, никогда не образуется речь, так же и из глаголов, произнесенных без имен.

Теэтет.Этого я не понял.

Чужеземец.Очевидно, недавно согласившись со мною, ты имел в виду что-то другое; ведь я хотел только сказать, что эти слова, высказанные в таком порядке, не представляют собою речь.

Теэтет.Как?

Чужеземец.Возьми, например, [глаголы] «идет», «бежит», «спит» и все прочие слова, обозначающие действие: если бы кто-нибудь произнес их по порядку, то этим он вовсе не составил бы речи.

Теэтет.Да и как он мог бы составить?

Чужеземец.Таким же образом, если произносится «лев», «олень», «лошадь» и любые другие слова, обозначающие все, что производит действие, то и из их последовательности не возникает речь. Высказанное никак не выражает ни действия, ни его отсутствия, ни сущности существующего, ни сущности несуществующего, пока кто-либо не соединит глаголов с именами. Тогда все налажено, и первое же сочетание [имени с глаголом] становится тотчас же речью — в своем роде первою и самою маленькою из речей.

Теэтет.Как ты это понимаешь?

Чужеземец.Когда кто-либо произносит «человек учится», то не скажешь ли ты, что это — самая маленькая и простая речь?

Теэтет.Да.

Чужеземец.Ведь в этом случае он сообщает о существующем или происходящем, или происшедшем, или будущем и не только произносит наименования, но и достигает, чего-то, сплетая глаголы с именами. Поэтому-то мы сказали о нем, что он ведет речь, а не просто называет, и такому сочетанию дали имя речи.

Теэтет.Верно.

Чужеземец.Подобно тому как некоторые вещи совмещаются одна с другой, другие же нет, так же и обозначения с помощью голоса: одни не сочетаются, другие же, взаимно сочетаясь, образуют речь.

Теэтет.Несомненно, так.

Чужеземец.Теперь еще вот какая малость.

Теэтет.Какая же?

Чужеземец.Речь, когда она есть, необходимо должна быть речью о чем-либо: ведь речь ни о чем невозможна.

Теэтет.Так.

Чужеземец.Не должна ли она иметь и какое-то качество?

Теэтет.Как же иначе?

Чужеземец.Обратим-ка теперь внимание на нас самих.

Теэтет.Действительно, это следует сделать.

Чужеземец.Я тебе произнесу речь, соединив предмет с действием через посредство имени и глагола; ты же скажи мне, о чем будет речь.

Теэтет.Так и будет, по мере возможности.

Чужеземец.«Теэтет сидит». Эта речь, конечно, не длинная?

Теэтет.Нет, напротив, в меру.

Чужеземец.Твое дело теперь сказать, о ком она и к кому относится.

Теэтет.Очевидно, что обо мне и ко мне.

Чужеземец.А как вот эта?

Теэтет.Какая?

Чужеземец.«Теэтет, с которым я теперь беседую, летит».

Теэтет.И относительно этой речи едва ли кто скажет иначе: она обо мне и касается меня.

Чужеземец.Мы утверждаем, что всякая речь необходимо должна быть какого-то качества.

Теэтет.Да.

Чужеземец.Какого же качества должно теперь считать каждую из этих двух?

Теэтет.Одну истинной, другую ложной.

Чужеземец.Из них истинная высказывает о тебе существующее, как оно есть.

Теэтет.Конечно.

Чужеземец.Ложная же — нечто другое, чем существующее.

Теэтет.Да.

Чужеземец.Она говорит поэтому о несуществующем, как о существующем.

Теэтет.Похоже, что так.

Чужеземец.По крайней мере, о существующем, отличном от существующего, которое должно быть высказано о тебе. Ведь мы утверждали, что в отношении к каждому многое существует, а многое и нет.

Теэтет.Именно так.

Чужеземец.Вторая речь, которую я о тебе произнес, прежде всего в силу нашего определения, что такое речь, необходимо должна быть одною из самых коротких.

Теэтет.Мы ведь недавно в этом согласились.

Чужеземец.Затем, речью о чем-либо.

Теэтет.Так.

Чужеземец.Если она не о тебе, то и ни о ком другом.

Теэтет.Как это?

Чужеземец.Ведь, не относясь ни к чему, она и вообще не была бы речью. Мы доказали, что невозможно, чтобы речью была ни к чему не относящаяся речь.

Теэтет.Вполне справедливо.

Чужеземец.Если, таким образом, о тебе говорится иное как тождественное, несуществующее — как существующее, то совершенно очевидно, что подобное сочетание, возникающее из глаголов и имен, оказывается поистине и на самом деле ложною речью.

Теэтет.Весьма верно.

Чужеземец.Как же теперь? Не ясно ли уже, что мышление, мнение, представление, как истинные, так и ложные, все возникают у нас в душе?

Теэтет.Каким образом?

Чужеземец.Ты это легче увидишь, если сначала узнаешь, что они такое и чем отличаются друг от друга.

Теэтет.Говори, говори.

Чужеземец.Не есть ли мысль и речь одно и то же, за исключением лишь того, что происходящая внутри души беззвучная беседа ее с самой собой и называется у нас мышлением?

Теэтет.Вполне так.

Чужеземец. Поток же звуков, идущий из души через уста, назван речью.

Теэтет.Правда.

Чужеземец. И мы знаем, что в речах содержится следующее…

Теэтет. Что же?

Чужеземец. Утверждение и отрицание.

Теэтет. Да, знаем.

Чужеземец.Если этo происходит в душе мысленно, молчаливо, то есть ли у тебя другое какое-либо название для этого, кроме мнения?

Теэтет.Да каким же образом?

Чужеземец.Что же, когда подобное состояние возникает у кого-либо не само по себе, но благодаря ощущению, можно ли правильно назвать его иначе, нежели представлением?

Теэтет.Нельзя.

Чужеземец.Таким образом, если речь бывает истинной и ложной и среди этого мышление явилось нам как беседа души с самою собой, мнение же — как завершение мышления, а то, что мы выражаем словом «представляется»,как смешение ощущения и мнения, то необходимо, чтобы и из всего этого как родственного речи кое-что также иногда было ложным.

Теэтет.Как же иначе?

Чужеземец.Замечаешь ли ты теперь, что ложное мнение и речь найдены нами раньше, чем мы предполагали, опасаясь, как бы, исследуя все это, не приняться за дело совершенно невыполнимое?