Александр Покровский - Не надо оборачиваться

— Ты так говоришь, будто это что-то плохое. Солидной даме тоже хочется ласки. И вообще, здесь все озабоченные, другие по курортам не шляются.

— Слушай, у нас тут тёплое море, чистые пляжи и всё такое. А трахаться можно где угодно.

— Почему-то «где угодно» ты постоянно занят. Нет, я понимаю, что твоя служба и опасна, и трудна, и как следует ублажить жену у тебя не хватает ни времени, ни сил. Поэтому я собираюсь использовать по назначению весь наш отпуск. И даже согласна каждый день часок-другой потратить на то, чтобы поваляться на чистом песочке и поплавать в тёплом море, раз уж это так для тебя важно, — совершенно невозможно было понять, шутит Нежная или говорит серьёзно.

— Надеюсь, четырёх недель тебе хватит, чтоб насытиться, — улыбнулся майор. — Хотя сейчас ты мне кажешься ненасытной.

— Четырёх недель хватит. Лишь бы тебя не отозвали раньше.

— Шеф обещал не трогать. Честное слово дал.

— Менты и честь? Не смеши меня. Твой шеф — настоящий хозяин своего слова, даёт и забирает его обратно, когда хочет. Верить ментам — глупо. Сколько раз ты мне что-то обещал, а потом вдруг откуда ни возьмись какое-нибудь дерзкое ограбление — и все твои обещания летят псу под хвост.

— Нет, в этот раз такого не случится.

— Почему?

— Ты раньше не хотела знать подробности.

— А теперь захотела. Такая уж я переменчивая.

— Хорошо, слушай. Телефоны мы оставили дома, по ним нас не отследят. В отеле мы зарегистрированы как супружеская чета из Швейцарии, герр и фрау Бауэр, Томас и Гретхен. Это незаконно, но здешний главный менеджер мне кое-чем обязан, так что и с этой стороны к нам не подступиться.

— Это он расплачивается за ту дурацкую историю с привидением в бассейне? Помню, помню. Совершенно жуткое привидение. Бауэр — это немецкая фамилия?

— Да, и очень распространённая.

— А переводится она как «Нежный»?

— Бауэр — это что-то вроде фермера. Я что, похож на идиота? Выдумаешь тоже, оно мне надо — давать такие зацепки? Нет, найти нас невозможно, это я тебе как сыщик говорю.

— Смотри, не сглазь. А то у меня сердце замирает, предчувствую, что опять что-то пойдёт не так. Найдут тебя и заставят вернуться.

— Ох, уж эти твои предчувствия! Давай поцелую твоё сердечко, чтобы оно не замирало слишком надолго.

Поцелуи в левую грудь получили закономерное продолжение, и Нежная, конечно же, была вовсе не против. Но её сердце не перестало тревожно замирать, предупреждая, что этот великолепный отпуск вполне может закончиться гораздо раньше законных четырёх недель. Впрочем, тревога не помешала ей как следует насладиться близостью с мужем.

В квартире убитого было едва-едва теплее, чем на улице, и Сорокина не понимала, почему. Отопление работает нормально, пластиковые окна надёжно закрыты, в чём же дело? Имеет ли это отношение к убийству? Так и не решив, имеет или нет, она, пока не увезли трупы, попыталась представить, что тут произошло. Трое молодых парней лежали у входа в спальню, двое держали в руках пистолеты, третий, падая, своё оружие выронил. У каждого аккуратная дырочка на переносице и небольшая лужица натекшей из неё крови вокруг головы. Стрелял не просто профессионал, а настоящий мастер своего дела.

Старик, хозяин квартиры, лежал на кровати животом вниз, совершенно голый. Бедняге напрочь разнесло голову. Непонятно, кто из троих его прикончил, но это чуть позже определят баллистики, да и не так оно и важно. А вот кто перебил эту явно не святую троицу? Сам старик? Его пистолет лежал на полу и вполне мог выпасть из левой руки, но тогда получалось, что он стрелял вслепую, причём в очень неудобной позе. Да и с такой дырой в затылке особо не постреляешь.

Пятеро экспертов сосредоточенно работали, раздражённо матерясь, их не стесняло присутствие ни женщины, ни полковника. Судя по всему, у некоторых из них что-то не получалось. Люба не понимала, что именно, а вот шеф, похоже, понимал, и его это тоже сильно беспокоило. Наконец, эксперт-медик закончил осмотр трупа старика, выпрямился и доложил предварительные результаты. Мат из его речи разом исчез.

— Товарищ полковник, тут было открыто окно и температура, как в морозильнике, так что время смерти я определить не могу. Причина смерти тех троих, похоже, пулевые ранения в голову. По старику — не скажу даже предварительно, ждите вскрытия.

— Не понял, ты что, не видишь дырки в его башке? — удивился полковник. — Или она мне мерещится?

— Дырку вижу. Не вижу причины смерти. Обратите внимание, сколько крови натекло из таких дырок у киллеров, и сколько у него. Так вот, у него — нисколько. Они стреляли уже в труп. Кстати, старичок непосредственно перед смертью занимался или сексом, или онанизмом. Я обнаружил на его члене сперму, и она совсем свежая. Но её очень мало, значит, скорее всего, секс, причём без презерватива.

— С кем он трахался?

— Откуда мне знать? — удивился медик. — Я им свечку не держал.

— Я имею в виду, с мужчиной или с женщиной?

— Думаю, с бабой. Никаких следов каловых масс.

— Здесь была баба, — подтвердил другой эксперт. — Видите, на стуле сложена женская одежда? А в прихожей — шуба, шапка и сапоги. Понять бы ещё, почему она ушла голая, цены бы нам не было.

— Так что, это она перестреляла киллеров?

— Похоже на то, больше некому. Старик не стрелял, у него следы пороховых газов только на левом боку, а обе руки чистые. Она, выходит, стреляла из-под него. Использовала труп как щит. Трах, бабах, и ушла голая, бросив пистолет на пол.

— Она трахалась с пистолетом в руках? — не поверил полковник.

— Пистолет лежал под подушкой. Там следы оружейного масла.

— Понятно. Но почему она ушла голая?

— Мы, товарищ полковник, по мере сил выясняем, «что» и «как». «Почему» и «зачем» — вопросы не к нам.

— А к кому? Может, к ней? — шеф показал на Любу. — Капитан Сорокина, объясни нам, пожалуйста, почему баба ушла голая. Ты же с ней одного пола, должна лучше нас её понимать.

— А, это та самая, что отстрелила своему начальнику мошонку? Вы не боитесь находиться с ней рядом? Или она не при оружии?

— Своё оружие она подарила старику Похабычу. Правда, он потом ей вернул. Сорокина, мы услышим твою версию? Чего молчишь?

— Я думаю, она ушла не голая, — сказала Люба.

— Так вся её одежда осталась здесь.

— Она ушла в мужской одежде. В одежде старика. А может, женщины тут и вовсе не было. Был парень, а женскую одежду принесли, чтобы обмануть нас.

— Гляди-ка, она умеет не только причиндалы ампутировать, а ещё и соображает чуток, — восхитился третий эксперт. — Товарищ полковник, думаю, баба права. Понимаете, эти вещи выглядят поношенными, но на самом деле — ничего подобного. Никаких потожировых, совсем. Ни на колготках, ни на бюстгальтере, нигде. Взяли ненадёванные вещи, постирали их много раз — вот вам и поношенный вид. Только я вам ещё вот что скажу. Искал я на постельном белье следы этой бабы. Их почти нет, хотя должны быть. Но кое-что я всё-таки обнаружил — один волос на подушке, причём совсем свежий. Точно скажу только после лаборатории, а предварительно это собачья шерсть. Я знаю, как она выглядит, у меня самого дома волосатая собака.