Стивен Кинг - Кристина

– Посоветоваться! Да я всю жизнь советуюсь с вами по любому поводу! А вы сразу устраиваете голосование семейного комитета и всегда голосуете против! Вас двое, я один! Но на сей раз никаких заседаний не будет. Я купил машину и… и точка!

– Я тебе покажу точку, – произнесла Регина, сжав губы в тонкую ниточку.

Ее красота перестала быть полуаристократической: нет, теперь перед нами стояла королева английская, в джинсах и простой рубашке. Майкл на некоторое время вообще пропал с картины. У него был такой удрученный и ошарашенный вид, что мне стало искренне его жаль. Он-то в отличие от меня никуда отсюда не денется, домой не поедет – он уже дома . Прямо перед ним разгоралась схватка между старым и молодым гвардейцем, которая могла закончиться лишь зверским убийством. Регина была к этому готова, даже если Майкл – нет. Но я смотреть на это не желал. Встал и пошел к выходу.

– Как ты мог такое допустить? – вопросила Регина. Она смотрела на меня с такой злобой и высокомерием, словно мы никогда вместе не смеялись, не пекли пироги и не ходили в походы. – Деннис, ты меня разочаровал.

Ее слова задели меня за живое. Мама Арни мне всегда нравилась, но доверять я ей не доверял – после одного случая, когда нам было лет по восемь.

Мы с Арни поехали на великах в город – хотели успеть на дневной сеанс в местном кинотеатре. По дороге обратно Арни едва не налетел на собаку, выкрутил руль и упал с велосипеда, довольно серьезно разодрав ногу. Я усадил его на свой велик и привез домой, а потом Регина отвезла сына в травмпункт, где врач наложил несколько швов. И вдруг, когда все уже закончилось и было ясно, что ничего страшного с Арни не случилось, Регина вдруг устроила мне взбучку: отчитала по полной программе, не скупясь на крепкие выражения. Когда она договорила, я весь дрожал и едва не плакал – ясно дело, мне было всего восемь лет, да и день выдался тяжелый, столько кровищи… Дословно я ее речь не помню, но неприятный осадок в душе остался. Сперва она упрекнула меня в том, что я плохо приглядывал за Арни – хотя мы были почти ровесники и приглядывать за ним в мои обязанности не входило, – а потом заявила (ну, или я сам сделал такой вывод), что лучше бы ногу повредил я.

Вот и сейчас было что-то вроде этого – «Деннис, это ты недоглядел!» – и тут уж я сам разозлился. Мой гнев лишь отчасти можно объяснить недоверием к Регине. В детстве (будем откровенны, семнадцать лет – это последний рубеж детства) ты всегда на стороне детей. В тебе живет безотчетная и твердая вера в то, что рано или поздно придется сесть в бульдозер и снести несколько перегородок, не то родители с удовольствием продержат тебя в детском манеже до конца жизни.

Я разозлился, но виду не подал.

– Ничего я не допускал. Он захотел машину – он ее купил. – Случись все иначе, я бы сообщил им, что Арни лишь внес задаток. Но теперь я и сам заартачился. – Между прочим, я пытался его отговорить.

– Значит, плохо пытался.

С тем же успехом Регина могла сказать: «Хорош пудрить мне мозги, я знаю, что вы в сговоре!» Щеки у нее покраснели, из глаз только что не летели искры. Она всеми силами пыталась сделать так, чтобы я вновь почувствовал себя восьмилетним мальчиком – и надо признать, у нее неплохо получалось. Но я не уступал.

– Знаете, если хорошенько подумать, ничего страшного не случилось. Он купил ее за двести пятьдесят долларов, поэтому…

– Двести пятьдесят долларов! – встрял Майкл. – Это какую же машину вы купили за двести пятьдесят долларов? – От его душевных метаний – или это лучше назвать просто шоком, вызванным неожиданным бунтом сына-тихони? – не осталось и следа. Цена автомобиля его добила. Он смотрел на своего сына с нескрываемым презрением, которое изрядно меня покоробило. Когда-нибудь я и сам хочу обзавестись детьми; если это случится, надеюсь, такого выражения лица в моем репертуаре не будет.

Я все твердил про себя: «Спокойно, спокойно, не кипятись, это не твоя война, возьми себя в руки»… но съеденный пять минут назад кусок торта лежал у меня в животе огромным липким комком, а самого меня то и дело бросало в жар. Каннингемы с детства были моей второй семьей, поэтому я, сам того не желая, испытывал все неприятные симптомы семейного скандала.

– Зато сколько он узнает о машинах, пока починит эту старушку, – сказал я и вдруг почувствовал себя каким-то жутким двойником Лебэя. – А работы там много… она еще не скоро сможет пройти техосмотр. – (Если вообще когда-нибудь сможет.) – Считайте, это хобби…

– Я считаю, что это безумие, – отрезала Регина.

Мне захотелось встать и уйти. Если бы страсти в комнате не накалились до такого предела, я бы, наверное, даже счел всю ситуацию смешной. Вот нелепость: я теперь защищаю ржавую развалюху, хотя сам же отговаривал Арни ее покупать.

– Как скажете, – пробормотал я. – Только меня не надо в это впутывать. Я поехал домой.

– Вот и славно, – рявкнула Регина.

– Хватит, – равнодушно промолвил Арни и встал. – Пошли все в жопу, я сваливаю.

Регина охнула, а Майкл часто заморгал, словно ему влепили пощечину.

– Что ты сказал?! – выдавила она. – Да как ты…

– Не понимаю, из-за чего вы так расстроились, – жутким невозмутимым тоном проговорил Арни. – Но сидеть тут и слушать ваш безумный треп я не собираюсь. Вы хотели, чтобы я пошел на подготовительные курсы в университет? Я пошел. – Он взглянул на свою мать. – Вместо рок-группы отдали меня в шахматный клуб – я не возражал. Каким-то чудом я за семнадцать лет ни разу не опозорил вас перед бридж-клубом и не угодил за решетку.

Родители смотрели на Арни в таком потрясении, словно с ними внезапно заговорили кухонные стены.

Арни обвел их странным, опасным взглядом.

– Говорю вам, эта машина – моя. Больше мне ничего не нужно.

– Арни, но страховка… – начал Майкл.

– Прекрати! – заорала на него Регина.

Она не желала обсуждать такие частности – это был бы первый шаг на пути к примирению, а ей хотелось подавить бунт силой – быстро, раз и навсегда. Иногда взрослые внушают детям странное, непонятное отвращение. Именно это со мной и произошло в тот момент – и поверьте, легче мне не стало. Когда Регина заорала на мужа, я увидел в ней обыкновенную бабу, вульгарную и напуганную, – а поскольку я ее любил, зрелище это мне не понравилось.

Однако я по-прежнему стоял в дверях, мечтая сбежать и одновременно завороженный происходящим: на моих глазах разгорался полноценный крупномасштабный скандал, чего на моей памяти в семье Каннингем ни разу не случалось. Десять баллов по шкале Рихтера, ей-богу.

– Деннис, мы бы хотели обсудить это в семейном кругу, – мрачно произнесла Регина.

– Понимаю. Но разве вы не видите, вы делаете из мухи слона? Эта машина… Регина, Майкл, вы бы ее только видели… да эта развалюха до тридцати миль разгоняется полчаса! Если она вообще на ходу…