Питер Гелдерлоос - Как ненасилие защищает государство

Хотя порой и полезная для рабочих, стратегия всеобщего неповиновения не имеет смысла для уже маргинализованных, малых популяций, таких как многие коренные народы, обречённые на вытеснение или уничтожение, поскольку их существование не является жизненно важным для государства-агрессора. Народ Аче в Амазонии не платит налогов, которые можно было бы перестать выплачивать, и не ходит на работы, где они могли бы забастовать. Кампания геноцида против них не зависит от их сотрудничества или несотрудничества. Люди, которых власти с удовольствием увидели бы в гробу, лишены такого рычага давления, как неповиновение.

Как мы видели, все основные типы ненасильственных стратегий в долгосрочной перспективе неизбежно ведут в тупик. Стратегии морализаторства не понимают механизмы удержания государством контроля: они не видят барьеры, установленные СМИ и культурными институтами, и у них нет защиты от контроля над безоружными массами со стороны вооружённых меньшинств. Лоббистский подход тратит ресурсы, пытаясь давить на правительство, чтобы оно действовало в противоречии с собственными интересами. Стратегии, сосредоточенные на построении альтернатив, игнорируют возможность государства репрессировать радикальные проекты и способность капитализма к поглощению и разложению автономных обществ. Стратегии всеобщего неповиновения открывают дверь революции, но лишают народные движения тактик, необходимых для экспроприации прямого контроля над экономикой, перераспределения богатств и уничтожения репрессивного аппарата государства.

Анализ долгосрочных перспектив, показывающий неэффективность этих типов стратегий, также выявляет, насколько безнадёжной выглядит любая воинственная стратегия с учётом того, что большинство анархистских сообществ в США на сегодняшний день, очевидно, абсолютно не готовы защищаться от государства. Но в нашу повседневную организационную работу входит стратегическое преодоление пассивности и воспитание воинственности у антиавторитариев с целью изменения перспектив будущей борьбы. Ненасильственные стратегии мешают этой работе. Они также ставят нас в невыгодное положение во взаимодействии с полицией и СМИ — два пункта, на которых стоит остановиться подробнее.

Ненасилие помогает стратегиям полиции по работе с населением и управлению толпой. Тактики пацифизма, как и многие тактики полицейского управления толпами, разработаны для деэскалации ситуаций, потенциально ведущих к восстанию. В своей книге, рассматривающей историю и развитие современной полиции США, «Наши враги в голубом», Кристиан Уильямс описывает, как кризис 1960-х и 70-х гг. продемонстрировал полиции, что их методы работы с народными восстаниями (такими как городские беспорядки и воинственные акции протеста) только вдохновляют сопротивляющихся на большее сопротивление и насилие с их стороны.179 Сопротивление усилилось, полиция потеряла контроль, и правительству пришлось направлять армию (продолжая разрушать иллюзию демократии и открывая возможность настоящего восстания). В последующие годы полиция разработала стратегии работы с общественностью для улучшения своего имиджа и тактики управления толпой, ставящие акцент для деэскалации, — чтобы контролировать организацию потенциально взрывоопасного сообщества. Описания этих тактик зеркально отражает рекомендации пацифистов по проведению акций протеста. Полиция разрешает незначительные формы неповиновения, поддерживая связь с лидерами протеста, на которых они заранее давят, чтобы вся акция организовывалась самой полицией. «Волонтёры по поддержанию мира» (связные полиции) и разрешения на проведение шествий являются компонентами этой полицейской стратегии, что заставляет меня задуматься: то ли пацифисты сами выступили с такой идеей из-за своего молчаливо прогосударственного мышления, то ли им просто так понравилась идея «возлюбить врага своего», что они приняли без раздумий все предложения врага по тому, как следует ему сопротивляться. В любом случае, пока мы будем терпеть пацифистов-организаторов, полиция будет держать нас в таком положений, в котором хочет. Но если мы откажемся от деэскалации и сотрудничества с полицией, мы сможет организовывать, когда нужно, разрушительные акции протеста и бескомпромиссно сражаться за интересы своего сообщества и за свою цель.

Ненасилие также ведёт к невыгодным медиа-стратегиям. Ненасильственные кодексы поведения на акциях противоречат правилу номер один при взаимодействии со СМИ: всегда транслируй своё сообщение. Ненасильственные активисты требуют введения кодексов ненасилия не потому, что хотят жить в мире. Они это делают для внедрения идеологического конформизма и утверждения своей власти над остальной частью толпы. Они делают это и для подстраховки себя, чтобы в случае насильственных действий неподконтрольных им элементов во время акции протеста защитить свои организации от последующего очернения со стороны СМИ. Они произносят дежурные слова о ненасилии в качестве доказательства своей непричастности к происшедшему насилию и простираются ниц перед правящим порядком. В этот момент они уже проиграли медиа-войну. Типичный обмен репликами обычно таков:

Репортёр: «Что вы можете сказать о витринах, разбитых во время сегодняшней акции протеста?»

Протестующий: «Наша организация известна своей приверженностью ненасилию. Мы осуждаем действия экстремистов, разрушающих этот протест в глазах благонамеренных людей, заботящихся о спасении лесов / прекращении войны / остановке выселения людей на улицу».

Редко прямая речь активистов занимает больше двух строчек текста или десяти секунд видео в корпоративных СМИ. Ненасильственные активисты, говоря как в примере выше, тратят ускользающее время, когда они находятся в центре внимания, переходя в оборону: они делают свою проблему вторичной по отношению к заботам элиты (уничтожение собственности протестующими), явственно признают на публику слабость, неудачу и дезорганизацию (причём одновременно берут на себя ответственность за других протестующих и вопиют о том, что не получилось их сдержать) и, не в последнюю очередь, публично наносят удар в спину союзникам и раскалывают движение.180 Тот же обмен репликами должен был выглядеть так:

Репортёр: «Что вы можете сказать о витринах, разбитых во время сегодняшней акции протеста?»

Протестующий: «Это бледнеет в сравнении с жестокостью истребления лесов / войны / выселения людей. (Вставьте важные факты по теме)».

Под давлением или при ответе на вопросы сотрудников правоохранительных органов активисты должны настаивать на том, что они не ответственны лично за уничтожение собственности и не могут давать комментарии по поводу мотивов тех, кто там был. Но лучше не разговаривать с сотрудниками корпоративных СМИ как с человеческими существами, поскольку они редко ведут себя, как полагается людям. Активистам лучше отвечать только краткими утверждениями, тактично описывающими проблему; в противном случае редакторы, скорее всего, оставят из вашей речи только бессодержательные цитаты и вырежут информативные или острые высказывания. Если активистам удаётся удерживать внимание на актуальной проблеме, они могут извлечь пользу из последующих возможностей очиститься от обвинений, опять же, внедряя актуальную проблему в массовое сознание (такими тактиками, как написание писем редактору или проведение протестов против клеветнических обвинений со стороны медиаресурса). Но если активистам важнее очиститься от обвинений, чем решить проблему, они изначально обречены на провал.