Николай Толстой-Милославский - Жертвы Ялты

МакКрири немедленно по получении инструкций заявил резкий протест. Ему, как и Александеру, было не по душе разрешать войскам СМЕРШа действовать в английской зоне и использовать английские войска для запугивания женщин и детей. К тому же он утверждал, что у него недостаточно людей, чтобы выловить пребывавших в Австрии на свободе советских граждан, и поэтому попытки ускорить репатриацию могут только увеличить число побегов и вынудить беглецов к бандитизму. Так, совсем недавно, после визита советской репатриационной миссии, 400 человек бежали в горы.

Джон Голсуорси счел эти аргументы "надуманными и путаными". Бевин в то время был в Москве на конференции, и Молотов мог призвать его к ответу. МИД поэтому лез вон из кожи, чтобы доказать, что в Австрии с репатриациями все в порядке. В Вену полетели три экземпляра Ялтинского соглашения. Их сопровождало письмо Томаса Браймлоу, в котором объяснялось, почему соглашение, ни словом не упоминающее о применении силы, тем не менее подразумевает насилие *827.

Маршал Жуков в своих мемуарах кратко излагает советскую версию операций по репатриации, описанных в этой книге. По его словам, западные союзники вели среди советских граждан агитацию против возвращения в СССР и в результате многие отказывались вернуться. Жуков лично выразил свое недовольство генералам Эйзенхауэру и Клею, которые пытались прикрыться "гуманными целями", но в конце концов уступили советскому нажиму и разрешили советским офицерам встретиться с "задержанными советскими людьми в американских лагерях. После откровенных бесед и разъяснений... многие, поняв свое заблуждение и фальшь пропаганды американских разведчиков, объявили о решении вернуться в Советский Союз и прибыли в советскую зону для отправки на Родину" *828.

Действительно, в этот последний период позиция американцев в вопросе репатриации коренным образом изменилась, и это заслуживает отдельного разговора. Осенью 1945 года Эйзенхауэр, ужаснувшись сообщениям о кровавых событиях в Кемптене, на свой страх и риск запретил применение силы при репатриации советских граждан в районах, находящихся под его командованием. Его целиком и полностью поддержали фельдмаршал Монтгомери в английской оккупационной зоне, американские генералы Клей, Беделл Смит, Пэтч и другие крупные офицеры. Политические советники, Мёрфи в Германии и Кирк в Италии, тоже всячески стремились положить конец мероприятиям, противоречащим принципам, за которые воевали США.

Несколько недель Вашингтон не реагировал на смелое решение Эйзенхауэра. Как вспоминает генерал Беделл Смит, летя из Германии домой в январе 1946 года, он имел все основания полагать, что Кемптен больше не повторится *829. Генерал ошибался. Как раз в это время США наконец-то пришли к решению проблемы репатриации на правительственном уровне, что должно было повлечь за собой новую волну кровавых операций. Вопрос этот стоял на повестке дня с сентября, с того самого момента, когда государственный секретарь Бирнс, уступив нажиму Бевина, принял линию англичан. В конце концов, 21 декабря 1945 года Государственный координационный военно-морской комитет в Вашингтоне опубликовал декларацию, в которой говорилось, что хотя из Западной Германии репатриировано уже более 2034 тысяч советских граждан, там осталось еще около 20 тысяч. Далее перечислялись категории подлежащих обязательной репатриации, "независимо от желания и с применением силы, если это окажется необходимо":

а) Взятые в плен в немецкой форме.

б) Находившиеся в рядах советских вооруженных сил 22 июня 1941 года и после этой даты и не демобилизованные впоследствии.

в) Обвиняемые советскими властями в добровольной помощи врагу... при предоставлении убедительных доказательств с советской стороны.

Переданный американским командующим в Германии и Австрии генералам Джозефу Т. МакНарни и Марку В. Кларку, документ этот вошел в историю под названием Директива МакНарни-Кларка *830.

Директива была принята с целью обеспечить возвращение предполагаемых предателей, с тем чтобы они получили заслуженное наказание, тогда как вопрос о других беженцах, не запятнавших себя сотрудничеством с врагом, должен был рассматриваться в соответствии с традиционной американской политикой. Этот, казалось бы, вполне разумный компромисс не устраивал, однако, ни советских представителей *831, ни англичан. Как писал Томас Браймлоу накануне Рождества 1945 года, директива Соединенных Штатов – "шаг в нужном направлении", но "мы считаем, что репатриированы должны быть все советские граждане, если понадобится – то и с применением силы". Несколько недель спустя он жаловался, что американцы намерены "совершенно буквально трактовать выражение "в немецкой форме", а это означает, что принудительной репатриации в СССР подвергнется минимальное количество народу". Действительно, миссия Объединенных штабов в Вашингтоне подтвердила, что "в вопросе о насильственной репатриации советских граждан Соединенные Штаты руководствуются стремлением скорее сократить число репатриируемых, чем увеличить его". Принятое американцами постановление давало возможность остаться на Западе всяческим нежелательным, с точки зрения англичан, личностям. Письмо одного из таких людей Браймлоу штудировал в тот час, когда по всему Лондону звонили колокола, возвещая о рождении Христа.

Больница 64 Милан, Италия 1 декабря 1945 от Валентина Калкани.

Дорогой сэр, господин премьер-министр! Помогите мне, пожалуйста, в моем тяжелом положении. Я нахожусь под вашим правлением, то есть на территории, занятой англичанами в Италии, и лежу сейчас в английском госпитале со сломанной ногой и рукой после аварии на мотоцикле. Помогите мне, пожалуйста, господин премьер-министр, остаться после выздоровления здесь, потому что я русский, но не хочу возвращаться в СССР, так как я не согласен с коммунистической системой и мне больше нравится такая система, как, например, в Англии или Америке. Если окажется возможно найти для меня какой-нибудь уголок – я ведь еще молодой, мне всего только 20 лет от роду, если можно принять меня в ряды вашей армии, я вам буду служить, как отцу родному. Если это невозможно, напишите мне об этом, пожалуйста. Прошу вас, как отца. На этом кончаю, до свидания. Господину Клементу Эттли, премьер-министру.

Взяв ручку, Браймлоу написал на полях: "Вернуть в СССР" *832.

На сей раз все решилось очень просто, но бывали и трудности. Например, Госдепартамент воспротивился призыву английского посольства включить в число тех, к кому при репатриации может быть применена сила, всех советских граждан, без различия возраста, пола и биографии *833. А это означало, что в зонах объединенного союзного контроля в Италии все еще нет согласованной линии. И здесь, и в английской оккупационной зоне Австрии английская политика могла проводиться независимо от американских правил, но в Италии вопрос о единой политике по-прежнему оставался открытым *834. И дело было не только в том, что старшие американские офицеры, вроде МакКрири, не желали сотрудничать с англичанами. Полковник Алекс Уилкинсон, служивший в Штирии (Австрия), писал: