Николай Толстой-Милославский - Жертвы Ялты

Несмотря на прежнее советское заявление о том, что в вермахте русских нет, МИД Великобритании вскоре пришел к выводу о необходимости обсуждения этой проблемы с советским правительством. Пленных было столько, что настала пора срочно что-то предпринимать. 17 июля Кабинет военного времени собрался для обсуждения этого вопроса. Министр иностранных дел Антони Иден открыл краткую дискуссию, объяснив, что в настоящее время в стране находится около полутора тысяч русских пленных. Он высказался за то, чтобы передать их Советам. Уинстон Черчилль подытожил обсуждение, предложив известить советские власти о русских, находящихся в Англии. При этом, добавил он, надо попытаться изобразить двусмысленность их положения как бывших союзников немцев в самых мягких тонах, а их возвращение следует по возможности оттягивать.

Члены кабинета явно испытывали некоторую неловкость при мысли о том, какой прием будет оказан пленникам при возвращении на родину. Иден предложил такое условие: "Чтобы не отбить у русских охоту сдаваться нам в плен, следует просить [Советы] не предпринимать в отношении возвращаемых никаких мер до окончания военных действий" *61.

Через три дня Иден, по решению кабинета, написал письмо советскому послу. Разъяснив обстоятельства, при которых пленные попали к англичанам, он подчеркнул трудности содержания такого числа заключенных в транзитных лагерях и предложил советской военной миссии в Лондоне как можно скорее связаться со своими коллегами из военного министерства на предмет достижения удовлетворяющего обе стороны соглашения *62.

В письме ни словом не упоминалось о том, что члены кабинета надеются на воздержание советского правительства от суровых мер по отношению к пленным до окончания войны. Английские государственные мужи решили до получения ответа от советского посла промолчать об этом условии, опасаясь, как бы его не сочли провокационным *63. Как мы уже говорили, министру иностранных дел пришлось ждать ответа больше месяца; тем временем число пленных все росло и связанные с этим спорные вопросы продолжали накапливаться.

Русские военнопленные впервые попали в руки английской армии задолго до высадки в Нормандии. В 1942-43, продвигаясь с боями к Тунису с разных концов Северной Африки, англичане захватили немалое число этих вездесущих русских, большинство которых, как и в Нормандии, было вывезено на принудительные работы. Все эти люди обычно проводили неделю в транзитном лагере в Александрии, затем их отправляли по железной дороге и на машинах в Хайфу, Багдад, Тегеран и далее до советской границы. В каждой группе были люди, открыто выражавшие ужас перед тем, что ждет их в СССР. Но другие заверяли английских офицеров в Багдаде, занимавшихся репатриацией пленных, что, несомненно, дома их встретят как героев. Некоторые исхитрялись бежать, но благодаря присутствию сотрудников НКВД большинство все же оказывалось на родной земле *64. Там их незамедлительно помещали в лагерь за колючей проволокой у пустынной бухты Каспийского моря, и оттуда в вагонах для скота увозили в северные лагеря *65.

Б. Липтон, служивший тогда в контрразведке в Иране, видел проходившие через Адмеш поезда, набитые репатриируемыми русскими. Он слышал, как в его присутствии советский офицер связи сказал пленным (в большинстве своем – рабочим организации Тодта): "Мы расстреляем только каждого десятого". Многие, ужаснувшись такой перспективе, кончали с собой, бросаясь под встречные поезда.

После вторжения в Италию число русских в транзитных лагерях в Египте существенно увеличилось *66. Однако здесь ситуация отличалась от той, что сложилась в Нормандии. 9 июля 1944 года лорд Мойн, министр-резидент в Каире, сообщал: "У нас в плену нет русских, служивших в немецких формированиях, как это имеет место во Франции. Те же, кто служил там раньше, все дезертировали" *67. Среди находившихся в Египте русских было много беглецов из немецкого плена и дезертиров из немецких соединений в Греции *68.

15 июня, когда первые пленные прибывали из Нормандии в Англию, лорд Мойн известил МИД, что беженцы из Греции в количестве 41 человека репатриируются через Алеппо и Тегеран *69. Министерство, занятое обсуждением той же самой проблемы в Лондоне, тянуло с ответом две недели. В конце концов Мойну была отправлена телеграмма. Рассудив, что приостановить высылку тех, о ком писал посол, уже не удастся, МИД предлагал ему воздержаться от дальнейшей отправки русских, которым, скорее всего, на родине грозит суровое наказание, что, в свою очередь, может вызвать ответные репрессии со стороны немцев в отношении английских военнопленных *70.

Тем временем в Египте советская миссия во главе с генералом Судаковым занималась отбором русских, подлежавших репатриации. Как указывал Мойн в телеграммах в МИД и военное министерство, очень трудно понять, кто из русских действительно хочет вернуться на родину, а кто предпочел бы остаться. Текст телеграммы лорда Мойна, и сам по себе показательный, весьма важен для понимания ситуации, которая в дальнейшем возникала снова и снова во все более широких масштабах:

Из группы в 408 бывших военнопленных, подлежащих репатриации в СССР, решили остаться три офицера и шесть рядовых и около пятнадцати выразили намерение сбежать по дороге. Те, кто хотел бы остаться, опасаются, как бы дальнейшие изменения в британской политике не привели к тому, что они будут переданы советским властям до окончания войны, и в этом случае их судьба будет отягощена еще и отказом... вернуться в СССР. Остальным заявить о своем желании остаться помешало, вероятно, присутствие в этой группе трех политруков... Судаков признал, что около пятнадцати человек из группы в 2006 военнопленных содержатся по его приказу под арестом. Один из них, по его словам, подозревается в службе в гестапо... таких ждет особое наказание. Пока не решится судьба этих 2006, Судаков оставил в лагере майора Белобокова. То, что столь небольшое число пленных открыто заявили о решении остаться, несомненно, объясняется присутствием майора и политруков. Таким образом, невозможно гарантировать, что репатриируемые... по возвращении на родину не подвергнутся наказаниям, а это, в свою очередь, может вызвать ответные репрессии немцев в отношении английских военнопленных *71.

На позицию английского МИДа в вопросе репатриации русских немалое влияние оказала возрастающая день ото дня неизбежность поражения Германии. Решение МИДа складывалось постепенно. Сначала речь шла об отказе отправлять назад тех пленных, которые могли подвергнуться наказанию до прекращения военных действий, что привело бы к немецким контрмерам *72. Сделать это можно было только одним способом – выполняя индивидуальные пожелания военнопленных. Затем было решено отсылать всех пленных, поставив перед советскими властями условие, чтобы к ним не применялось никаких мер до капитуляции Германии. Однако такое условие не было выдвинуто, да и в любом случае обещание Советов вряд ли "стоило бы бумаги, на которой написано" *73. Наконец, утратив последнюю робкую надежду добиться от СССР каких бы то ни было обязательств в этом вопросе, МИД принял решение о всеобщей и безусловной репатриации, независимо от желания пленных.