АНДРЕЙ ЛЫЗЛОВ - СКИФИЙСКАЯ ИСТОРИЯ

В этот период на «Скифскую историю» обратил внимание Н. И. Новиков и дважды (в 1776 и 1787 гг.) опубликовал ее. В обращении «К читателю» он пометил дату составления книги, назвал Андрея Ивановича Лызлова стольником и упомянул о списке, с которого сделана копия. Издатель сообщает, что «труд Лызлова давно уже писателями Российской истории похвален и уважаем». Он включил имя историка в свой «Опыт исторического словаря о российских писателях» (СПб., 1772, с. 132).

На рубеже XVIII и XIX вв. «Скифской историей» заинтересовался собиратель рукописей граф Н. П. Румянцев. О книге Лызлова он вел переписку с Н. А. Мурзакевичем - историком Смоленска. Последний подверг сомнению сведения Н. И. Новикова о Лызлове, приведенные издателем в предисловии к «Скифской истории». Воронежский историк Е. Болховитинов, также поддерживавший контакт с Н. П. Руманцевым, внес в литературу ошибочное утверждение Мурзакевича о том, что Лызлов был смоленским священником, и неверную дату составления книги (1698 гг.). Эти ошибки повторили А. Старчевский, Г. Геннади и др. 32

Во 2-й пол. XIX - нач. XX в. сочинение Лызлова упоминалось в библиографических указателях и некоторых капитальных исследованиях, а также в краеведческой литературе.

Археолог-любитель полковник А. А. Мартынов в 1842-1847 гг. составил «Записки о местностях в Войске Донском и вещественностях, там открытых» («Дон». Новочеркасск, 1887. № 7-9, 12), в которых пытался толковать отдельные места «Скифской истории» в плане исторической географии.

Первым более подробным описанием одного из списков «Скифской истории» был обзор П. А. Преображенского, помещенный за подписью «П. П.» в «Приложении к Отчету Самарского городского публичного музея за 1902-1903 гг.» 33. Автор сообщает о приобретении списка «Скифской истории», ссылается на упоминание о ней в библиографических справочниках и делает попытку оценить положительные и отрицательные стороны книги А. И. Лызлова. Он отмечает описание в ней стран, прилегающих к Азовскому и Черному морям, подчеркивает ценность этнографических сведе-{388}ний в «Скифской истории», приведение автором «живых и ярких» военных деталей.

Вместе с тем автор обзора упрекает Лызлова в излишней зависимости от источников, изложении мистических преданий о происхождении народов, приведении чудес и знамений и заключает, что «Скифская история» - образец «нашей первобытной, наивной и некритической историографии».

Дискуссия о материалах книги и ее авторе, разгоревшаяся на страницах журнала «Книжных магазинов товарищества М. О. Вольфа известия по литературе, наукам и библиографии» (СПб., 1902, № 12; 1903, № 1-7), свидетельствует о том, что и в нач. XX в. трудом Лызлова интересовались многие любители истории.

В советское время к книге Лызлова неоднократно обращаются туркологи, историографы, источниковеды и др. 34Так, С. А. Семенов-Зусер считает, что это произведение, хотя и «пестрит неточностями, тем не менее представляет значительный интерес как первая попытка систематизировать материалы и источники о древнейшем периоде истории России» 35.

На роль «Скифской истории» в русской ориенталистике неоднократно указывал в своих исследованиях Н. А. Смирнов (Россия и Турция в XVI-XVII вв., с. 47; Очерки по истории изучения ислама в СССР. М., 1954 и др.).

Итак, в кон. XVII в., светская идеология проникала не только в литературу и искусство, но нашла свое отражение ив историографии, хотя прежний провиденциалистский подход к фактам, как мы видели, не сразу уступил свои позиции.

«Скифская история» имеет все атрибуты научной монографии: деление на части и главы, ссылки на исторические источники, автор делает первые шаги по пути их сравнения, своеобразно трактует исторические события. Археографический обзор списков «Скифской истории» позволил выявить их большое количество, что свидетельствует о широком распространении книги.

В русской историографии до Лызлова не было труда, подобного «Скифской истории» по своим хронологическим рамкам и тематическому профилю. Это была специальная работа по международным отношениям в средние века.

Лызлов неоднократно высказывался о возможности мирного сосуществования христианских и мусульманских государств. {389} Он стоял за соблюдение международных договоров, порицал их нарушителей и предателей. В этом отношении он продолжил и углубил мысли о международном праве известного дипломата и государственного деятеля России XVII в. А. Л. Ордина-Нащокина, проводника идеи международного сотрудничества.

Много внимания автор уделил военной истории; это проявилось при описании военных операций, анализе тактики противника, внимании к технической оснащенности армий и т. д. «Скифская история» заканчивается призывом выйти из неволи объединенными силами. Историк ставит свой труд на службу патриотической цели освобождения Причерноморья и соседних стран от «тяжкого ярма». «Скифская история» была первым трудом русского историка, посвященным народам Востока. Однако автор, используя многочисленные источники, не всегда критически подходил к ним: поэтому в «Скифской истории» встречается много фактических ошибок, противоречивых и путаных суждений. Лызлов не раскрыл тяжелых условий жизни самого турецкого народа в XIV-XVI вв. и его мужественной борьбы.

Книга Лызлова не была исключительным явлением в русской историографии кон. XVII в. Она была близка к историческим сочинениям, появившимся в тот же период. Так, например, с автором «Исторического учения» А. И. Лызлова объединяло понимание роли истории и использование ее в назидательных целях, с «Сибирскими летописями» С. У. Ремезова - разнообразие использованных источников, с «Созерцанием кратким» Сильвестра Медведева - публицистическая заостренность, с «Синопсисом», изданный Иннокентием Гизелем - широта освещения исторических проблем.

Среди названных трудов «Скифская история» занимает видное место. Этот труд подготовил почву для научного понимания истории. {390}

«Скифская история» стала важным этапом в становлении научного источниковедения в России. Опираясь на современный ему уровень работы с историческими материалами многих отечественных (русских, украинских, белорусских) авторов, А. И. Лызлов выработал и реализовал в своем исследовании новые для того времени представления об историческом источнике и приемах работы с ним.

Прежде всего, автор счел необходимым подчеркнуть значение исторического источника. В самом заглавии «Скифской истории», перед именем автора и датой, указывалось, что книга написана «от разных иностранных историков, паче же от российских верных историй и повестей» (л. 1). Подобные отсылки встречались в отдельных русских сочинениях. Уже заглавие использованного в «Скифской истории» Русского хронографа 1512 г. гласило: