Лаура Кнайдль - Не. Отпускай меня

Я услышала скрежет ножек кофейного столика, когда Лука отодвинул его и оказался надо мной. Я положила руки ему на грудь и наслаждалась ощущением тепла его кожи под кончиками пальцев. Я сосредоточенно провела линию вниз до его пупка. Он издал довольное урчание и взял меня за бедра. Его руки задержались там, в то время как мы снова забылись в поцелуе. Я пыталась запечатлеть каждую деталь, чтобы навсегда запомнить это.

Наконец Лука просунул руки под ткань моего топа и дотронулся до груди. Я вздохнула, и он освободил мой рот, чтобы поцеловать шею.

— Знаешь, как часто я это представлял, с тех пор как ты меня оставила в Бринзоне? — спросил Лука хрипло. В его словах не было упрека.

Я застонала, когда его пальцы нашли соски.

— Нет.

— Часто. — Он впился в мою шею. — Слишком часто.

Я кивнула, и этим было все сказано. Я отклонила голову и прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать стон, пока Лука сводил меня с ума пальцами и губами. Каждое его прикосновение было нежным и обдуманным, но я хотела большего. Я нащупала пояс его брюк и взялась за пуговицу. Вскоре я расстегнула ее, а после того, как была расстегнута и молния, я просунула руку в его трусы, прямо к горячей, пульсирующей плоти.

— Сага… — Он застонал, и его бедра вздрогнули.

Я начала медленно его тереть, Лука задрожал. Его рот и руки были теперь неподвижны. Он полностью отдался моим убыстряющимся движениям, и я снова была заворожена тем, что могла вызвать в нем одним прикосновением. Его дыхание было прерывистым, глаза закрылись, а брови хмурились, будто он должен был сильно на чем-то сконцентрироваться.

Я смотрела на него смело и без всякого стыда. У нас был только один этот раз, и я запомню его во всей полноте. Лука был в этот момент в крайнем напряжении, и я бы с удовольствием принесла ему освобождение, которого так ждало его тело. Однако это привело бы отношения к быстрому концу, а я еще не была готова прекратить их. Поэтому я медленно вытащила руку из его трусов, отчего Лука издал стон, который звучал одновременно облегченно и отчаянно. Я быстро прижала губы к его губам, чтобы дать ему знать, что это еще не конец. Еще далеко не конец.

Его руки снова отправились в путь, чтобы изучить каждый сантиметр моего тела, и я спросила себя, знает ли и он, что это прощание? Однако я быстро отогнала эту мысль и отдалась поцелуям Луки и его любопытным пальцам, которые уже прокрались под пояс моих пижамных штанов.

По телу пробежала нервная дрожь, когда он двинулся вниз к пульсирующему месту между ног, которое так желало его. Я раздвинула бедра, и из губ вырвался страстный стон, когда Лука проник пальцами в мою влагу. Медленными круговыми движениями знакомился он со мной. От его движений во мне сжимался каждый нерв.

Я вцепилась в плечи Луки и застонала, на его лице появилась довольная улыбка. Он не только доставил мне удовольствие, но и каждым своим прикосновением показал, что все случившееся между нами не изменило наших чувств друг к другу.

Эта ночь должна была подвести черту под тем, что мы имели, но в этот момент, когда Лука впервые погрузил в меня пальцы, я не знала, что мне делать без близости с ним. Мысль о том, чтобы быть без него, вызвала болезненное ощущение в груди. И речь шла не только о физической близости между нами — о гораздо большем. Еще никогда в жизни я не чувствовала такого полного единения с другим человеком. Словно Лука стал частью меня, когда неосознанно помог мне собрать то, что на протяжении многих лет ломал Алан. А как можно отпустить часть себя? Невозможно.

Я жалобно застонала и крепче обняла Луку. Наш поцелуй стал нервным и неистовым, и, открыв рот, я ощутила соленый вкус на языке. Сначала я не поняла, что случилось, а потом мне стало ясно, что я чувствовала вкус своих слез. Почему я плакала?

Лука, кажется, тоже что-то заметил. Он прекратил свои движения, и я почувствовала перемену в его теле еще до того, как он прервал поцелуй. Я поспешно зажмурилась, чтобы сдержать слезы, которые бежали у меня по щекам, но не могла прекратить плакать.

— Сага? — В голосе Луки слышалось беспокойство, и он вынул из меня пальцы. — Я сделал тебе больно?

Я покачала головой, но губы задрожали.

Лука немного отодвинулся, хотя это было последнее, чего я хотела. Я хотела быть рядом, не только в эту ночь, и именно в этом заключалась проблема.

Я засопела, и он положил мне на плечо руку. В жесте не было ничего сексуального, как и в его поглаживающих круговых движениях на моей спине.

— Все хорошо. Нам не надо этого делать. Я бы никогда тебя…

— Я знаю, — прервала я и посмотрела на него в надежде, что темнота скрыла мои покрасневшие глаза. — Но я хочу этого. Я действительно хочу. — Возможно, слишком.

Лука сжал губы и смотрел на меня пытливым взглядом. Его лицо выражало сомнение. Он не верил мне.

Я снова всхлипнула. Боже, я была ходячей катастрофой. Моя ложь. Наша разлука. Все наши ссоры. А теперь это. Что со мной не так? Почему я это делала? Разве Лука заслужил это? Почему я не могла взять себя в руки? Ответ был прост: потому что я любила его.

Я любила Луку.

Это не было потрясающим открытием, от которого задрожали бы колени, ведь на самом деле я все это время знала о своих чувствах. Только я никогда не осознавала их с такой ясностью, как в этот момент.

Я любила Луку. И каждая клетка моего существа знала это. Как же мне могло прийти в голову, что ночи с ним будет достаточно?

— Тебе лучше уйти, — сказала я и поджала колени к груди, не смотря на Луку, в страхе сдаться под его взглядом.

Однако он не слушал меня, а стал прямо передо мной, так что я не могла укрыться от него. От беспокойства в его взгляде у меня сдавило горло.

— Ты не можешь так думать. — Он внимательно смотрел на меня, и я спросила себя, что он видел. Я не могла точно определить выражение его лица: он повернулся к свече спиной.

— Пожалуйста. Мне нужно побыть одной.

Он покачал головой:

— Забудь об этом. Я ни в коем случае не оставлю тебя одну. Сейчас у нас есть… — Прерывающимся голосом он искал правильные слова и указал наконец на себя, а потом на меня, как будто не знал, как назвать отношения между нами. — И ты хочешь, чтобы я оставил тебя лежащей на полу и плачущей?

Я засопела.

— Я не лежу. Я сижу.

Лука вздохнул:

— Ты знаешь, что я имею в виду. Что случилось?

— Ничего.

— Не ври.

Я молчала.

Он нежно подтолкнул мое колено:

— Ну, скажи мне. Мы можем говорить обо всем.

Не об этом. Я не могла сказать, что плачу, потому что очень люблю его и понимаю, что не вынесу быть с ним лишь единственный раз. Потому что, если я ему это скажу, он либо пошлет меня к черту за лживость при нашем расставании, либо ответит на мои чувства, и тогда я снова должна буду его отверг­нуть, так как в моей проблеме с Аланом ничего не изменилось. И я не знала, какая из двух возможностей была хуже.