Лаура Кнайдль - Не. Отпускай меня

В попытке успокоить Луку я начала осторожно гладить его щеку вниз до подбородка. Челюсть была такой напряженной, будто в любой момент могла треснуть. Но постепенно Лука расслабился от прикосновений, хотя мои пальцы были холодными и влажными. Гнев исчез из его глаз, и он вдруг показался таким же усталым, какой чувствовала себя я. Он вздохнул и обнял меня, я прижалась к нему, и он погрузил лицо в изгиб между моим плечом и шеей. Его теплое дыхание касалось кожи, когда он сделал несколько глубоких вдохов.

— Сага, мне очень жаль, что ты все это перенесла. Я не знаю, что сказать. Это так… так неправильно. А как же мама и Нора? Они ничего не знали об этом?

Я покачала головой.

— Почему ты ничего им не сказала?

— Потому что не могла.

Лука посмотрел на меня:

— Что ты имеешь в виду?

Я вздохнула в поиске правильных слов. У меня появилось чувство, что они закончились.

— Это тяжело объяснить. В течение многих лет он заставлял меня чувствовать себя маленькой и незначительной и считать, что во всем виновата я сама. Словно я заслужила такого отношения с его стороны. Я была убеждена в том, что все будут на его стороне и против меня. В мгновения слабости мне до сих пор приходят эти мысли. Я не хочу, но это как… рефлекс. Так же, как и страх. Это поселилось в моей голове, и я каждый день работаю над тем, чтобы избавиться от этого. Я знаю, это должно звучать безумно для постороннего, но лучше я не могу объяснить. — Еще несколько месяцев назад я бы и так не смогла, но доктор Монтри помогла мне выразить мое состояние словами.

Лука задумчиво смотрел на меня:

— И ты даже теперь не пойдешь со мной в полицию?

Я сжала губы и покачала головой.

— Ладно. — Он тяжело выдохнул и медленно кивнул, явно недовольный ответом. Но он не пытался переубедить меня, и я была ему благодарна за это.

Я положила голову ему на плечо и сконцентрировалась на том, как поднималась и опускалась его грудь — с каждой секундой равномерней. Мой пульс тоже успокоился. Так быстро после визита Алана я еще никогда не преодолевала панику.

— Я хотел бы что-нибудь сделать для тебя, — произнес Лука прямо возле моего уха. Его голос звучал теперь гораздо мягче, гнев исчез. Остались только забота и сострадание, и еще другое чувство, которое я в последние дни пыталась вытеснить по отношению к Луке.

— Ты уже достаточно сделал для меня.

— Я совсем ничего не сделал.

— Сделал, — заверила его я.

Он не возразил, и я почувствовала, что он ждет объяснения, которого я не могла дать. Иные вещи лучше видеть и чувствовать, чем говорить о них.

Я подняла голову и посмотрела Луке в глаза. В его взгляде отразилось чувство, уже прозвучавшее в голосе. Но оно больше не пугало меня, так как перестало быть опасным. Я дистанцировалась, чтобы удержать его от моего прошлого, от истории с Аланом. Внезапное появление Алана сделало это ненужным. Не зная того, он загнал меня на край обрыва и вынудил прыгнуть, чего я боялась все эти месяцы. Я упала — а Лука меня поймал.

Я улыбнулась и наклонилась к нему. Он смущенно посмотрел мне в глаза, когда понял мое намерение. Но я поцеловала его не сразу. Я остановилась в миллиметре от его рта — и ждала. Надеясь, но оставляя ему выбор.

И Лука принял правильное решение. Он пошел мне навстречу и поцеловал меня. Без опаски. Не сдерживаясь. Без отвращения.

Это был один из самых больших моих страхов. Я боялась, что, узнав обо всем, он посчитает меня противной. В последние годы я часто была противна сама себе при воспоминании о том, к чему меня принуждал Алан. Но, видимо, мои страхи оказались напрасными. Лука целовал меня, как всегда, притягательно и страстно, как будто мы были в мире одни. И после всего, что произошло в последние полчаса, этот поцелуй был похож на полет. Свободный, беззаботный и простой. Тело оживало, и я обвила руками шею Луки.

Когда он плавным движением взял меня за бедра и притянул к себе, я издала звук удивления, который был приглушен его языком, нашедшим путь между моих губ. Я застонала и двинулась к нему навстречу. Его руки осторожно проникли ко мне под свитер и скользили по спине, словно он хотел почувствовать каждый сантиметр моей кожи, чтобы удостовериться, что я действительно в порядке. В целости и сохранности.

Остаток дня Лука и я провели вместе на диване. Он обнимал меня. Иногда мы молчали, а иногда говорили. Но не об Алане. Я знала, что у него еще много вопросов, но нам обоим нужно было время, чтобы переварить случившееся.

Мы лежали рядом, и Лука включил для меня сериал «Как я встретил вашу маму», хотя ненавидел сериалы. Я была благодарна ему за развлечение, но не могла сконцентрироваться на Теде и Ко. Вновь и вновь мои мысли отклонялись к нашему разговору и Алану. Я спрашивала себя, где он и что делает? Подстерегает меня у дома? Планирует поймать в понедельник у кампуса? Или он уже на пути в Мэн? Я надеялась на последнее.

Вечером вернулась Апрель со своей смены в «Le Petit». Казалось, она не удивилась, застав нас с Лукой вместе на диване. Она спросила, заказывать ли ей что-нибудь для нас из суши-ресторана. У меня не было аппетита, а Лука выбрал себе что-то из меню. Апрель долго принимала душ и, когда через пятьдесят минут прибыла еда, скрылась со своей порцией у себя в комнате, чтобы оставить нас одних.

Лука молча съел несколько маки суши, а потом поднес к моему носу суши со сливочным сыром, рукколой и лососем. Мой любимый сорт. Я действительно не была голодна, но сделала ему одолжение.

— Вкусно? — спросил он, когда я жевала.

Я кивнула, и он подал мне еще кусочек. И еще, и еще, и, прежде чем поняла, что происходит, я умяла половину его заказа. Я извинилась, но он отмахнулся. Потом он отнес на кухню пустые пластиковые контейнеры и принес пакет чипсов.

Мы решили посмотреть фильм. Лука доверил мне выбор, и я выбрала «Красавица и чудовище» . Он закатил глаза, но не протестовал и оплатил фильм через медиатеку. Я знала наизусть все песни оттуда еще с детства, но поскольку была не особо хорошей певицей, то избавила Луку от пытки, тихонько напевая мелодии себе под нос. Тем не менее это развлекло его, и у меня сложилось впечатление, что он больше смотрел на меня, чем на экран. Но мне не мешало его внимание.

В середине фильма Лука стянул одеяло со спинки дивана и укрыл нас. Я прижалась к его груди и зажмурилась, окутанная теплом и чувством безопасности; веки вскоре отяжелели. Я попыталась противостоять этому, успела еще увидеть, как Гастон застрелил чудовище, и заснула.

Я больше не лежала на диване. И была не одна. Я знала об этом еще до того, как по-настоящему проснулась. Под одеялом было тепло, а чье-то тело лежало подо мной.

Лука.

Я смутно помнила о том, как он нес меня в полусне в свою постель и всю ночь держал в объятиях. Я подняла голову и посмотрела на него. Его взгляд встретил мой, причем он выглядел проснувшимся, в отличие от меня. Как будто не спал уже несколько минут. В его глазах в это утро не было ни беспокойства, ни жалости.