Евгения Горская - Пока ложь не разлучит нас

— Привет, — растянул он губы в улыбке.

Видеть её отчего-то не хотелось.

Или, наоборот, хотелось? Чёрт возьми, он постоянно о ней вспоминал, и это мешало нормально жить.

Уволилась бы она, что ли…

— Здравствуйте, — кивнула коллега.

Он не разговаривал с ней с тех пор, когда зачем-то сидел утром рядом с её столом. Он её и видел с тех пор всего пару раз.

— Что так поздно?

Подошёл лифт, Антон пропустил девушку вперёд.

— Я сегодня поздно пришла, — объяснила Настя.

— А… — Антон посмотрел на закрывшиеся двери, помолчал и неожиданно спросил: — Я кажусь тебе идиотом?

— Что?! — от удивления она широко открыла глаза. Глаза у неё были светло-карие, почти жёлтые.

Красивые у неё были глаза, необычные, неправильные.

Антон когда-то читал, что в лицах по-настоящему красивых женщин всегда присутствует некая неправильность.

За исключением жёлтых глаз лицо Берестовой было правильным. Нос прямой и тонкий, губы не большие и не маленькие, нормальные.

Она была красивой девушкой. Странно, что раньше он этого не замечал.

— Почему вы должны казаться мне идиотом? — без улыбки настойчиво переспросила она.

— Ну… — Он очень жалел, что не сдержался. — Приходил к тебе, сидел рядом.

Она быстро, еле заметно улыбнулась.

— Сесть около меня может только идиот?

Это она спросила, не глядя на Антона, выходя из остановившегося лифта.

— Нет. — Антон тронул её за плечо и заглянул в лицо. — Не только.

Сцена получалась глупая, ненужная. Но ему отчего-то стало весело.

Она спокойно пошла дальше, к пропускным турникетам. Антон двинулся следом.

А потом следом за ней двинулся в сторону метро, а не к стоянке, где его ждала машина.

— Что наши говорят об убийстве? — спросил он, чтобы что-то спросить.

— Ничего не говорят, — пожала она плечами и тут же поправилась: — То есть всё время об этом говорят, но никто ничего не знает.

Она на него покосилась и отчего-то показалась ему испуганной.

— Он отравился коньяком. Это правда?

Про коньяк она могла знать, в офис приходили полицейские. И его расспрашивали, и секретаршу. Наверное, расспрашивали кого-то ещё, но точно Антон этого не знал.

— Насколько мне известно, это так.

Кажется, она хотела спросить что-то ещё. На лоб падали завитки волос, и это её красило.

Народу на тротуаре было мало, но ему всё равно пришлось отступить в сторону, пропуская недовольную тётку с огромной сумкой.

— Пока, — кивнул он Насте, неожиданно непонятно за что на себя разозлившись.

— До свидания.

Она, не оглядываясь, пошла дальше, а он повернул к стоянке.

Вечер был тихий, тёплый. Не по-московски пахло свежестью. Недавно косили траву, понял Антон, заметив постриженный газон.

То ли от запаха скошенной травы, то ли отчего-то ещё он неожиданно почувствовал себя бодрым, словно только что проснулся. Захотелось бесцельно погулять по вечернему городу, зайти в приглянувшееся кафе, выпить бокал вина, глядя на проходящих мимо весёлых горожан.

Когда он подъехал к дому, чувство лёгкости прошло. Антон быстро поужинал, перекинувшись с Камиллой парой слов, и почти сразу заснул.

Выходить из дома было страшно. Ещё вчера получалось относительно спокойно искать выход из положения, Камилла всерьёз надеялась найти шутника и знала, что мало ему не покажется. После последнего письма спокойствие улетучилось.

Страшно было не только выходить из дома, находиться одной в квартире тоже было страшно. Последнее можно было объяснить только психозом, а психопаткой Камилла никогда себя не считала.

Страх нужно было преодолеть. Камилла, проводив Антона, внимательно оглядела двор из окна. Рассматривать двор мешали распустившиеся деревья. Камилла грустно усмехнулась, впервые в жизни зелёная листва не радовала.

Двор был спокойным, тихим. Дворник собирал мусор вдоль тротуара, волоча за собой чёрный мешок.

Камилла открыла шкаф, выбрала короткое чёрное с жёлтым платье. Платья ей шли, а это в особенности. Открытые ноги и плечи радовали, ей было что показать.

Положив ключи и телефон в сумочку, она открыла дверь, подняла ногу, чтобы переступить порог, и замерла с поднятой ногой. Около двери стояла узкая высокая коробка из-под коньяка. В первый момент страх сменился злостью. Камилла осторожно поставила ногу.

Где-то близко раздалось шарканье, звякнуло ведро. Стараясь не приближаться к коробке, она выглянула из-за угла стены — молодой азиат-уборщик мыл пол.

— Здравствуйте, — заулыбался парень.

Камилла кивнула обслуге и, нахмурившись, спросила:

— Не видели, кто это оставил?

Она показала рукой на коробку.

Уборщик в два шага оказался рядом, с удивлением посмотрел на коробку и отрицательно покачал головой. При этом он не переставал улыбаться во весь рот, и ей захотелось хлестнуть чем-нибудь по весёлой роже.

Камилла решительно наклонилась, подняла коробку и, войдя в квартиру, заперла дверь. Коробка была тяжёлой, и в ней лежало то, что и должно лежать: дорогой, хороший французский коньяк.

Она была уверена, что найдёт ещё и записку, но записки не оказалось.

«Найду и убью!» — мысленно пообещала Камилла.

Подумав, она убрала коньяк в шкаф, спрятав его среди коробок с обувью.

Снова постояла у окна, рассматривая двор, и набрала Юлю.

— Как дела, Юлечка? — говорить удалось хорошо, спокойно.

— Никак, — равнодушно ответила Юля.

— Хочешь, сходим куда-нибудь?

— Спасибо, не хочется.

Подруга звонку Камиллы была явно не рада. Ну и наплевать.

— Не стоит сидеть одной дома. Так только хуже, — ласково посоветовала Камилла.

Юля промолчала, и Камилла перешла к главному:

— Иван узнал что-нибудь новое?

— Пока нет. Но он работает.

— А полиция?

— Они мне не докладывают.

— Юля, пожалуйста, звони, если что-нибудь понадобится. Если просто станет скучно.

— Спасибо, Мила. Мне не скучно, мне очень плохо.

Камилла, не выпуская телефон из рук, снова подошла к окну. Внизу две молодые мамаши болтали, покачивая коляски.

Камилла решительно вышла из квартиры и спустилась вниз. Девушек с колясками уже не было. Она дошла до торгового центра, побродила по этажам. Ничего не купив, вернулась домой.

Электронное письмо пришло минут через двадцать. Фотографий на этот раз было две: бутылка коньяка в коробке у её двери и сама Камилла в любимом платье.

Больше не было ни злости, ни даже страха. Эмоциям она предастся потом, сейчас нужно действовать.

Телефона Ивана у неё не было. Она стёрла номер из электронной памяти ещё давно, когда он очень сильно её обидел.

Телефон нужно было раздобыть. Камилла достала коробку, в которую они с Антоном складывали отжившие свой век гаджеты. Почему-то перед тем, как их окончательно выбрасывали, гаджеты по нескольку лет пылились в коробке.