Евгения Горская - Пока ложь не разлучит нас

— Не буду, — она прижалась к нему лбом. — Просто я тебя очень люблю и очень за тебя боюсь.

— Я тоже очень тебя люблю, — пришлось сказать Антону.

На первый взгляд на похоронах не было никого, кто мог быть хоть как-то связан с мэрией. Были родственники Стаса и Юли, были коллеги. Коллеги ушли первыми. Камилла тогда потянула и Антона. Муж хотел задержаться, считая, что связан со Стасом и его семьёй ближе, чем остальные, но Камилла шепнула ему, что это неудобно. Не полагается так делать, до конца на поминках остаются только свои.

Они поехали домой, а утром обнаружили, что пропали ключи.

Камилла, сидя на диване, уткнулась лицом в ладони.

Вообще-то, больше всего оснований прикончить Стаса было у Юльки. Ревность и всё такое…

Юлька была из Подмосковья, из очень небогатой семьи. Стас как-то протрепался, что у его будущей жены до замужества даже комнаты своей не было, ютилась с сестрой в клетушке. И денег на то, чтобы снимать квартиру, у Юльки не было, она тогда в какой-то детской поликлинике работала, там же, в Подмосковье, и теперешней клиентуры ещё не имела.

Камилла вскочила, прошлась по комнате, снова села на диван.

Юля могла отравить Стаса. Могла вытащить у Антона ключи, Антон много раз подходил к ней на похоронах.

Но она не могла пугать мужа. Её саму кто-то фотографировал с собакой.

Камилла снова прошлась по комнате. Бесцельная ходьба успокаивала, приводила мысли в порядок.

Фотографировать саму себя Юля не могла, а развлекаться, пугая Камиллу, могла. Вернее, не развлекаться, мстить. Понимала, как Камилле сейчас жутко.

Камилла поискала глазами телефон, нашла лежащим около ноутбука Антона.

— Да, Мила, — сразу ответила Юля. Камилла прислушалась, в трубке слышался характерный шум. Едет в машине? — Здравствуй. Спасибо за звонок.

— Не говори глупостей, — отмахнулась Камилла. — Какое ещё спасибо? Как ты?

— Никак. Занималась сейчас с одним малышом, домой еду. Я сейчас недалеко от твоего дома.

— Ой, как хорошо! — порадостнее воскликнула Камилла. — Зайди! Зайди, Юлечка.

— Мила… Я никому не могу улучшить настроение, только испортить.

— Послушай, ну как ты можешь! Приезжай немедленно, я тебя жду!

Бросив телефон на диван, Камилла подошла к окну. Подруга, с которой они давно и прочно терпеть друг друга не могли, действительно была где-то недалеко, вывернула из-за угла минут через пять.

Дверь Камилла отперла, не дожидаясь звонка, а выходящей из лифта Юле улыбнулась грустно и понимающе.

— Ты завтракала? — пропуская подругу в квартиру, забеспокоилась Камилла.

— Нет, но я ничего не хочу, спасибо, — Юля посмотрела на неё непривычно, грустно и с благодарностью. — Чайку давай попьём.

Камилла отправилась на кухню, подруга за ней.

— Дети ещё в Москве остались? — доставая вазочку с конфетами, поинтересовалась Камилла. — Есть работа?

Она бы с гораздо большим интересом поинтересовалась, о чём подруга разговаривала недавно с Антоном.

— Дети есть, но мало. Теперь до сентября работы не будет.

— Съезди куда-нибудь. Путешествия отвлекают.

— Меня ничто не отвлечёт.

Юля потрогала фалангу безымянного пальца, где раньше было обручальное кольцо, и пожаловалась:

— Не могу надеть кольцо на другой палец. Не могу, и всё!

— Носи как привыкла, — посоветовала Камилла.

Подруга обречённо вздохнула и пошутила:

— Нужно у Николки заказать что-нибудь с чёрным камнем. Как раз под настроение.

Николкой она звала ювелира, у которого они заказывали украшения. Ювелир был немолодой и толстый. Камилла в пику ей обычно называла его вежливо, Николаем Сергеевичем.

— Кстати, ты его серьги совсем не носишь. Не нравятся? — спросила Юля рассеянно и грустно.

— Нравятся! — удивилась Камилла. — Я их часто надеваю, просто мы с тобой редко видимся.

Она подумала, сходила в спальню и принесла шкатулку.

— Как такая прелесть может не нравиться? — достав серьги, она полюбовалась ими.

Юля и на серьги посмотрела рассеянно, но Камилле показалось, что подруга спросила про них неспроста.

Впрочем, она так нервничает, что ей может показаться что угодно.

Антон выбрался из машины и сразу увидел Берестову. Она, как и вчера, шла к зданию, глядя перед собой. Как и вчера, в ушах были наушники.

Она его не видела. Или делала вид, что не видит.

Антон остановился, закурил. Хотел на неё не смотреть, но смотрел.

Скоро это мучение кончится. Она уволится, и он снова будет спокойно жить.

Настя скрылась за дверью. Антон украдкой бросил окурок в траву газона и двинулся следом.

У лифтов её уже не было. Весело и негромко шумела стайка молодёжи из какой-то располагающейся выше фирмы. Молодые люди вошли в подошедший лифт, Антон дождался следующего и поехал один.

Отперев дверь, он включил компьютер, достал из кармана телефон и подошёл к окну.

Внизу ветерок поднял небольшое облачко пыли, облачко пронеслось вдоль тротуара.

— Привет, Тань, — когда трубка ему ответила, быстро сказал Антон. — Извини, если отрываю. Ты покупала Стасу коньяк?

— Что? — недовольно переспросила Огаркина и тут же рявкнула: — Ты что, спятил?! Какой коньяк?!

— Никакой, — улыбнулся Антон. — Извини.

Извинений она слушать не стала, в трубке тихо щёлкнуло.

Антон озадаченно сжал телефон.

Постоял, решительно подошёл к столу и снял трубку внутреннего телефона.

— Настя, зайди, пожалуйста, — попросил он, услышав её голос.

Зря он ей позвонил. Какое ему дело до всего этого?

— Можно? — приоткрыв дверь, спросила Берестова.

— Заходи! — Антон сел в кресло, тронул мышку, чтобы загорелся экран компьютера. Погасший экран он воспринимал как что-то ненормальное.

Анастасия уселась на краешек стула и смотрела на него со спокойным ожиданием указаний.

Раньше, до всей этой чертовщины, она всегда так смотрела, когда он её вызывал.

— Почему ты решила, что убить хотели твоего дядю?

Она вздохнула и отвела глаза.

— Почему ты забеспокоилась о дяде? — Антон откинулся в кресле и заявил как можно твёрже: — Я же вижу, что какая-то причина есть! Ты никогда не напоминала взбалмошную дурочку.

— А сейчас напоминаю? — только она умела так еле заметно улыбаться.

— Напоминаешь, — буркнул Антон. — Шаришь по чужим кабинетам… Нормальные так не поступают.

Скорее бы она уволилась… Ему хотелось прижать её к себе и то же самое шептать в ухо.

Ему хотелось невозможного. Чтобы завитки волос щекотали щёку.

— Ну говори, Настя! — поморщился он.

— У него недавно умер пациент, — Антон не ожидал, что она заговорит, но она заговорила. — Дядя знал, что у больного онкология…

Её дядя-врач предполагал у больного онкологию и заставлял больного проконсультироваться у онколога. Дядя переживал, ругал больного, но больной в столь серьёзную болезнь не верил, а когда не верить стало уже невозможно, невозможным оказалось и его спасти.