Георг Гегель - Наука логики. Том 2

Положительное суждение имеет свою истину ближайшим образом в отрицательном: единичное не есть абстрактно всеобщее , а предикат единичного, в силу того, что он есть такой предикат (или же, если рассматривать этот предикат сам по себе, безотносительно к субъекту, в силу того, что он есть абстрактно-всеобщее ), сам есть нечто определенное; единичное есть поэтому ближайшим образом некоторое особенное . Далее, согласно другому предложению, содержащемуся в положительном суждении, отрицательное суждение гласит: всеобщее не есть абстрактно единичное , а этот предикат уже потому, что он есть предикат, или, иначе говоря, потому, что он находится в соотношении с некоторым всеобщим субъектом, есть нечто более широкое, чем голая единичность, и всеобщее есть поэтому также ближайшим образом некоторое особенное . Так как это всеобщее, как субъект, само носит в качестве определения суждения характер единичности, то оба предложения сводятся к одному: « единичное есть некоторое особенное ».

Можно заметить: а), что здесь характеристикой предиката оказывается та особенность , о которой речь была уже выше [34]; однако здесь она положена не через внешнюю рефлексию, а возникла через посредство найденного нами в суждении отрицательного соотношения; b) это определение получается здесь лишь для предиката. В непосредственном суждении, суждении наличного бытия, субъект есть лежащее в основании; поэтому кажется, что определение ближайшим образом протекает в предикате . На самом же деле это первое отрицание еще не может быть определением или, собственно говоря, полаганием единичного , так как таким полаганием служит лишь второе отрицание, отрицательное отрицательного.

« Единичное есть некоторое особенное » – таково положительное выражение отрицательного суждения. Это выражение постольку само не есть положительное суждение, поскольку последнее, в силу своей непосредственности, имеет своими крайними членами лишь абстрактное, а особенное именно через полагание отношения суждения оказывается первым опосредствованным определением. – Но это определение следует брать не только как момент крайнего члена, а также и как то, что оно, собственно говоря, ближайшим образом и есть, – как определение соотношения , или, иначе говоря, суждение должно рассматриваться равным образом и как отрицательное .

Этот переход основывается на отношении между крайними членами и их соотнесением в суждении вообще. Положительное суждение есть соотношение непосредственно единичного и всеобщего, следовательно, таких, из которых одно вместе с тем не есть то, что есть другое; это соотношение есть поэтому столь же существенно разделение или отрицательное соотношение; потому следовало положить положительное суждение как отрицательное. Поэтому логики напрасно подымали столько шума, настаивая на том, чтобы « не » отрицательного суждения было отнесено к связке . То, что в суждении есть определение крайнего члена, есть равным образом и определенное соотношение . Определение суждения или крайний член суждения не есть чисто качественное определение непосредственного бытия, долженствующее лишь противостоять некоторому другому вне его. Оно не есть также и определение рефлексии, которая по своей всеобщей форме ведет себя как положительное и отрицательное, причем и то и другое положено как исключающее и тождественно с другим лишь в себе . Определение суждения, как определение понятия, есть в себе самом нечто всеобщее, положенное как продолжающееся дальше в свое другое. Обратно, соотношение суждения есть то же самое определение, какое свойственно крайним членам; ибо оно именно и есть эта всеобщность и продолжаемость их друг в друге; поскольку между крайними членами имеется различие, соотношение суждения тоже содержит в себе отрицательность.

Вышеуказанный переход от формы соотношения к форме определения приводит к тому непосредственному выводу , что « не » связки должно быть в такой же мере присоединено к предикату, и последний должен быть определен как не-всеобщее . Но не-всеобщее путем столь же непосредственного вывода оказывается особенным . Если отрицательное фиксируется по совершенно абстрактному определению непосредственного небытия , то предикат есть лишь совершенно неопределенное не-всеобщее. Об этом определении логика обыкновенно трактует при рассмотрении контрадикторных понятий, причем она там настоятельно внушает как нечто важное, что, говоря об отрицании какого-нибудь понятия, следует иметь в виду только отрицательное, и последнее следует понимать лишь как просто неопределенный объем другого (des Andern) по отношению к данному положительному понятию. Так, например, просто небелое есть согласно этому взгляду, как красное, желтое, голубое и так далее, так и черное. Но белое как таковое есть чуждое понятиюопределение созерцания ; поэтому « не » в отношении к белому есть столь же чуждое понятию небытие , каковая абстракция рассматривалась нами в самом начале логики, причем ее ближайшей истиной оказалось становление . Если при рассмотрении определений суждения в качестве примера пользуются таким чуждым понятию содержанием, почерпнутым из созерцания и представления, и определения бытия и рефлексии принимаются за определения суждения, то это так же некритично , как, например, согласно Канту, было бы некритично применять понятия рассудка к бесконечной идее разума или к так называемой вещи-в-себе ; понятие , к которому принадлежит также и исходящее из него суждение , есть истинная вещь-в-себе или разумное , тогда как упомянутые выше определения принадлежат к области бытия или сущности и еще не суть формы, развитые до того состояния, в котором они получают такой вид, какой свойственен им в их истине, в понятии . Если, как это обычно делается, не идут дальше белого, красного, как чувственных представлений, то получает название понятия нечто такое, что есть лишь определение представления, и в таком случае не-белое, не-красное, конечно, не есть нечто положительное, точно так же, как и не-треугольное есть нечто совершенно неопределенное, ибо определение, покоящееся на числе и определенном количестве вообще, есть, по существу, определение безразличное , чуждое понятию . Но, подобно самому небытию , и такого рода чувственное содержание должно быть постигнуто в понятии и утратить то безразличие и ту абстрактную непосредственность, какими оно характеризуется в слепом, неподвижном представлении. Уже в наличном бытии чуждое мысли ничто становится границей , через посредство которой нечто соотносится все же с некоторым другим вне его. В рефлексии же оно есть отрицательное , которое существенным образом соотносится с некоторым положительным и тем самым представляет собой определенное отрицательное; некое отрицательное уже не есть больше вышеупомянутое неопределенное небытие , оно положено так, что оно есть лишь постольку, поскольку ему противостоит положительное, а третьим служит их основание ; тем самым отрицательное удерживается в некоторой замкнутой сфере, в которой то, чем одно не является, есть нечто определенное . Но еще в большей мере в абсолютно текучей непрерывности понятия и его определений « не » непосредственно есть нечто положительное, и отрицание есть не только определенность, но вобрано во всеобщность и положено как тождественное ей. Поэтому не-всеобщее есть сразу же особенное .