Mazai-Krasovskaya Jana - Шпион в Хогвартсе: отрочество

«Чем отличается русский офицер от советского? Первый в синеву выбрит и слегка пьян, второй — слегка выбрит, зато пьян в синеву…»

Долохов, все же, был определенно из первых. А этими своими фразочками легко обрывал вопросы по поводу причин эмиграции. Где он выпивку доставал, кстати, было отдельным вопросом, за решение которого все старшие «рекруты» полевого лагеря Певерелла готовы были прозакладывать душу (желательно, не свою). А также все имеющиеся средства, особенно перед последним вечером — но, к слову, им не помогло. Северус уже после отъезда нового напарника в Йоркшир понял, что завидует странной свободе и бесшабашности русского.

Он пока не знал, а понял только через пару лет, что за жесткой линией всегда сжатых губ и злой усмешкой в темно-серых глазах прячется обычная человеческая боль.

***

Наследие, безусловно, стоило потраченных на него без малого двух лет и прорвы сил. Замок действительно стал Другом, да не просто, а старшим. Молодняк, да и довольно серьезные представители родов, не имеющих пока длинной истории, постепенно пополняли ряды вассалов. И это было честью только для тех, кого замок пропускал до «зала собраний», как именовал это помещение хозяин. Пройти было непросто. В одиночку — невозможно. Замок Учил. Объединял. Направлял. Каждый на своем пути открывал для себя что-то новое, необычное, удивительное. Даже знаменитый белый павлин всея Хогвартса Малфой смиренно стоял, склонив голову, возле чего-то, что видел на стене замка только он один. Пронимало всех. Милорд хозяин кивал. Понимающе. И все осознавали: он прошел тут первым. И достиг того, чего не смог никто.

Кстати, старые метки Том поснимал: невыгодно оказалось. Просто вызвал всех, построил… Ругался еще потом: некоторые придурки расставаться с меткой не хотели. «Вот кем это надо быть?» — риторический вопрос Тома сотрясал воздух аж несколько раз за вечер, пока не было решено, что «этих надо лечить».

Ну, и с крестражами (их оказалось пока три) он поступил весьма аккуратно… Замку отдал. Правда, ночь после этого метался в кошмарах, да так, что Северусу и Антонину пришлось дежурить по очереди, а то и вдвоем: разбудить не получалось, а зубы милорд чуть напрочь друг о друга не искрошил.

— Да, магия рода — это тот еще подарочек, — поделился с ними утром осунувшийся и словно постаревший на десяток лет Том, брезгливо рассматривая измочаленную деревяшку со следами собственных зубов.

— Зато эффективно, — резюмировал Северус.

— И эффектно, — не удержался русский маг, помахав еще одной, почти перекушенной.

Том расширил глаза.

— Стоматологам на милорде, определенно, не заработать…

— Утешай его, утешай…

— Ах вы!.. Инкарцеро, Флагеллюм Асину…

— Протего, Ступефай!

— Инка…о… оу.

— Протего, Эварте Статум!

— Протего Спекулюм!

— Анофелес Эскортис!

— Северус!!! Опять твои штучки!

Лорд обеими руками отмахивался от серенькой тучки голодных насекомых, которым на все щиты было совершенно пофигу, матерясь по-русски — в родном языке экспрессии для текущего момента явно не хватало.

— Фините!

— Ну ты и зверь, парень… — Долохов шлепнул себя по шее, прибив еще одного комара. — У нас в Сибири…

— А медленную и мучительную смерть не желаете?

— Имеешь в виду, этим же заклинанием? — перебил раскрывшего было рот Антонина Том.

— Чуть измененным. Анофелес Макулипенис Эскортис ультра, например.

— Макуле… Ха. Я пошел читать латынь. Хорошо звучит!

— Малярия?

— Милорд, как всегда, на высоте своей эрудиции, — поклонился Принц Тому.

— Больше так не делай, братишка, — прошипел милорд, награждая себя самого легкой пощечиной. Комары на «финиту» среагировали, но… не все. Далеко не все.

— Не буду! — сверкнул честными глазами Северус, прихлопывая очередного кровососа уже на собственной шее.

— Мизике Эскортис огребешь.

— Вот кто на самом деле зверь… Младшего брата! Шершнями! Иезуит…

Шлеп. Оплеуха от Тома… И его ехиднейшая улыбочка, когда тот протянул ему под нос прибитого анофелеса…

Следующим утром Том только фыркнул, глядя на круги под глазами не выспавшихся напарников. Комаров всем лагерем вспоминали долго, короткими неблагодарными русскими словами. Крестражей, кстати, не нашли, как и их материальных носителей: замок свое дело знал.

А в это время «партия консерваторов» постепенно укрепляла свои позиции под чутким руководством старших Блэков, Селвинов и Абраксаса Малфоя, недавно чудом (по имени Северус Принц) вылечившегося от невесть откуда прицепившейся к нему драконьей оспы.

Однако далеко не все аристократы — да и просто крепкие магические рода — относились к оппозиции с пиететом. А уж что до имени Темного Лорда… «Ежедневный пророк» аккуратно так, не без опаски, но постоянно наводил на него тень. Так что ничего не оставалось, кроме как продолжать «добиваться» наследства Слизерина, и заодно восстанавливать родовую недвижимость. Это отнимало почти все силы лорда Гонта-Певерелла, так что началу учебного года и отбытию «молодой поросли» он в этот раз был весьма рад. Напрягало то, что было совершенно неясно, чем же все это время занимался Великий Светлый.

***

Великого Светлого напрягало то же самое. Том как сквозь землю провалился, только где-то изредка слышалось что-то вроде «лорд Гонт» и даже «лорд Певерелл». В последнее верить у директора не получалось. Гоблины молчали хуже партизан. Министерство магии было… не в курсе. Или те, кто в курсе, поделиться не могли. Неужели Том теперь уже знал толк в обетах и клятвах? Не успел он изъять кое-что из библиотеки, ох, зря не успел…

Старшее поколение аристократов (и сочувствующих им лиц) насчет Темного Лорда было не спросить, а делиться сплетнями об их молодежи никто из них не имел обыкновения. Разве что на дамских вечерах, но что там делать директору? Так что пришлось расспрашивать всех своих приближенных обо всех более-менее заметных учениках, но ответы были предельно обтекаемыми.

«Отдыхает»… «В гостях у друзей»… «Уехал погостить»… «Путешествует»… «Да ерундой страдает, но ведь это же лето, директор…»

Надежда, возлагаемая было на лорда и леди Поттер, оказалась погребена: сынок у Блэков.

К Блэкам директора не приглашали. Никогда. Единственная надежда — светлый мальчик Сириус — как сквозь землю провалился и не ответил на письмо. Ему! Не ответил! Кстати, и сова не вернулась…

Финеас Найджелус обработке не поддавался и в конце концов вообще куда-то смотался с собственного портрета. Не бегать же директору по всем этажам за этим вредителем! Пришлось брать списки с запросами для попечительского совета от учителей и напрашиваться к Малфоям.

Там никого из учеников тоже не оказалось, а Абраксас, к огромному удивлению директора, тут же направил со списком свое доверенное лицо.