Mazai-Krasovskaya Jana - Иммунитет

— Там тоже нет? — едва не хором осведомились гоблины и Гарри.

Глядя на разводящего руками клерка, Поттер чувствовал себя почти счастливым.

— Во-от, — он снова полез в блокнот, — образец поручения, образец договора… Кстати, поверенный-опекун тогда нашел возможность совмещать работу на этих двух должностях за четверть от суммы доходов… И назывался конфидентом. Хорошее слово, по-моему, нет?

— Где вы только это выкопали, мистер Поттер? — выдохнул управляющий банком, Врав… Гарв… (у Гарри уже мозги немного плыли) Гринготтс, естественно.

— В книжках прочитал…

— И где вы взяли эти, несомненно, интересные книжки?

— А у вас таких нет? Я разве вам что-то новое сказал? — делано удивился Гарри и вдруг резко поменял тон. — Не верю.

— Кхм… Вы случайно не ученик Филиуса Флитвика?

— Ученик… — он увидел, как встрепенулись было гоблины, и решил уточнить, — как и все ученики Хогвартса.

— То есть вы не являетесь личным учеником?

— А так тоже можно? Спасибо, я обязательно подумаю.

Тихий выдох его будущего управляющего сказал мальчику, что он точно на верном пути. Все, как только он будет в Хогвартсе...

— Но что насчет книг?

— А что? Просто купил на распродаже. А там мы с родственниками изучали. Дядя говорит, очень интересная система. Кстати, уважаемые господа гоблины, мы с вами наговорили на такую замечательную статью в «Ежедневном Пророке», не находите?..

— А если Гарри Поттер случайно… выпадет из тележки?

— А он туда сядет? Особенно учитывая, что он совершенно не собирался в хранилище, а перед визитом в столь уважаемый банк послал-таки несколько писем, например, друзьям — Уизли, Лонгботтому и совершенно случайно — своему декану?

— Мистер Поттер выдержал проверку. Сотрудник банка Гринготтс Блордак принесет ему личную нерушимую клятву, — распорядился управляющий.

А Блордак… сиял. Гарри даже захотелось протереть глаза. Где его снобизм? Где уничижительный и в то же время приценивающийся взгляд? Куда подевался этот отстраненно-равнодушный вид? Что вообще происходит?!

Выйдя из банка, Гарри едва сдержал победный клич индейцев. Свобода… солнышко… тепло! И никаких гоблинов, пропади они пропадом! Ему хотелось то ли заулюлюкать, то ли что-нибудь разбить, то ли взлететь у всех на глазах от неимоверного облегчения. Несколько часов, проведенных в банке в роли серьезного, знающего, напыщенного индюка, потребовали от него недюжинной силы воли. Но как же это было не зря… Как они забегали, любо-дорого было смотреть! А обещание скинуть его с тележки?! Даже сейчас словно мороз по коже. Вот гады… Пришлось блефовать, а поверили они или нет, плевать — он уже тут, он вышел, он свободен! Правда, клятву о неразглашении пришлось дать, ну так та была взаимной.

Что бы такого сделать плохого? Или не очень плохого? Голова отказывалась думать даже об этом. Подростка медленно, но верно накрывал отходняк.

И он не обратил ни малейшего внимания на скрывавшуюся за колонной легкую тень, которая, вздохнув, тихо прошептала: «Как же мало ему надо для счастья…» — и, осторожно обогнув поднимавшихся к банку волшебников, последовала за ним.

Гарри летел, казалось, не касаясь ногами земли, чувствуя себя бурным потоком, наконец-то прорвавшим запруду. Вот маленькая девочка смотрит на витрину Флориана Фортескью… И-йэх! — он, кажется, уже давно понял, что магия завязана на волю и желание… особенно беспалочковая.

Стекло растворяется… с прилавка срывается самое красивое мороженое и летит через все кафе прямо в руки ребенку, но по пути впечатывается во что-то... невидимое. Лакомство зашипело подозрительно знакомые ругательства, растекаясь по пустому воздуху в форме чьей-то головы, всхлипнула девочка, в последний момент лишившаяся совсем уже близкого чуда, до боли знакомый бархатный голос процедил «Экскуро» — и в животе у Гарри рухнул в обморок здоровенный такой мотылек. Определенно, встретиться со Снейпом ему хотелось не больше, чем самому Гарри: после гоблинов это уж точно перебор.

Как он оказался в знакомом тихом скверике на задворках своей начальной школы, Гарри и сам не понял.

"Ого, кажется, я круто сэкономил на проезде", — пронеслось в голове, и он медленно сполз по стволу любимого дуба, в ветвях которого неоднократно прятался от кузена с компанией, и отключился.

***

В славном городке Стратфорд-на-Эйвоне Филиус Флитвик, двойной шпион гоблинов и магов, едва успел насладиться своей порцией клубничного трайфла на веранде уютной квартиры, предоставленной им с коллегой директором музея «Скрипучий котел» за своевременную, значительную и отнюдь не бесплатную помощь… Он достал из внутреннего кармана блокнот, прочитал что-то и выругался, да так, что ко всему привычный после десяти лет преподавания в Хогвартсе и двойного шпионажа Северус Снейп, ученик и самый близкий друг, едва не поперхнулся кофе.

— Кто? — спросил он, одним движением устранив со стола ароматные коричневые капельки.

— Гринготтс, — так же кратко ответил полугоблин, убирая в карман блокнот. — Пойдем вместе.

Черная бровь вопросительно изогнулась.

— Поттер, — добавил Флитвик, и этого было достаточно. Они давно научились понимать друг друга без лишних слов.

Услышав знакомую фамилию, Снейп подскочил было, но Филиус его успокоил:

— Ничего страшного. Мальчик пришел в банк один, — он сделал особое ударение на последнем слове, — открыл счет, потребовал документы о деятельности опекуна и возобновил работу фамильного поверенного.

Снейп пролил оставшийся кофе себе на колени…

Через несколько минут оба в полной боевой готовности аппарировали почти к самому банку. Флитвик устроился прямо за колонной, набросив на себя дезиллюминационные чары, а Снейп прошел дальше по улице: мало ли… свою дружбу они за двенадцать лет ухитрились не засветить ни перед гоблинами, ни перед директором, и менять положение вещей не собирались.

Их подопечный показался довольно быстро — Снейп едва успел расположиться за удобным столиком в кафе Фортескью, где намеревался подождать учителя и его цель. В Поттере он давно разочаровался: горько, глубоко и безнадежно. Ребенок по уровню развития был величиной даже не нулевой, а отрицательной, но Северус, как дурак, почти целый год надеялся… на что, спрашивается? На то, что тот наконец заинтересуется миром, в который попал, его волшебством или хотя бы собственной семьей? Обозлится и найдет хоть что-то, на что зельевар весь год не уставал ему намекать? Тьфу. Сколько он ни сравнивал его с отцом, сынок-оболтус даже попытки не сделал отыскать про того хоть какую-то толику информации. Пусть всего лишь ради опровержения. А про Лили с ним и вовсе говорить не хотелось.