Татьяна Москвина - Эссе, статьи, рецензии

Дойдет ли этот процесс до кинематографа и произойдет ли киновоплощение того, что накопится в массовых низовых жанрах этими добросовестными ремесленниками, пусть не имеющими высокой литературной одаренности и глаголом не жгущими сердца людей? Соединится ли принцип самовыражения и свободолюбия с тем, что уже найдено за эти годы? Я не знаю. Возможно, для этого нужен какой-то специальный разум, какая-то голова профессора Доуэля, которая бы сказала: вот ты иди сюда, а ты сюда. И мы вас всех соединим и начнем потихонечку осваивать жанр, скажем, русской трагедии. Очень может быть, что такое произойдет.

Поэтому на вопрос о том, почему у нас нет жанрового кино и есть ли для него перспективы, я отвечаю, что, конечно, перспективы есть, потому что у нас очень хорошие традиции. Если человек не вчера на свет родился, он это чувствует. Есть и другие традиции русского искусства помимо той-великой, пророческой и недостижимой. Низовые традиции у нас здоровые. Скажем, меня очень порадовала на канале «Культура» экранизация Чарской, «Сибирочка». Ведь какой здоровый продукт! А кто над ней не издевался? Чуковский даже фельетон написал, всем миром гнобили. Сейчас смотришь-очень хорошо все, чисто, красиво, спокойно, на забавном уровне. Казалось бы, Чарскую уже никто не откроет, а она издается, присутствует. История возобновляется ровно с того же места, на котором прервалась, я это давно заметила. Так и с Чарской, и со всеми другими низовыми жанрами происходит. Неумолимость какая-то, предопределенность того, через что должно пройти данное ментальное сообщество, если оно решило жить жизнью разума и чувств, а не просто желудочно-кишечное существование влачить. Так что, я думаю, нас довольно интересные вещи ждут.

Конечно, есть легкая нота печали из-за того, что государство будет обязательно вмешиваться во все это. Будет поддерживать лжепатриотическое направление. Но я не думаю, что большое количество фильмов они успеют за четыре года выпустить. Фильм ведь надо еще задумать, написать, снять. Это процесс долгий. Максимум, нам грозит семь-восемь фильмов такого рода. Что касается общества, то у него заказ совершенно понятный-молодежные комедии, и фильмы типа «Бумера».

Но, видимо, какие-то потребности зрителя отечественные производители никогда не смогут удовлетворить. Ну не верю я, что будут производить русские компьютеры или телевизоры. Это уже навсегда не наше. И нужно с этим смириться. Может быть, утюги будем производить, но компьютеры-точно нет. Это в процессе мирового разделения труда так произошло, бананы лучше в Африке выращивать…

Анжелика Артюх: У меня вопрос к Олегу Ковалову: а вы спросили у девушек, с которыми разговаривали в метро, что они смотрят? Если бы спросили, они наверняка бы ответили, что смотрят «Матрицу» и отнюдь не считают этот фильм примером архаического способа мышления.

Олег Ковалов: Как и прочая научная фантастика, для меня этот фильм вполне архаичен-по операторской работе, монтажу и другим кинемато-графическим компонентам. Как можно смотреть фильм, где симфонический оркестр начинает, как в плохой анимации, озвучивать действие, начиная с титров?

Татьяна Москвина: Не говоря уже о том, что по философии это гно-стическая ересь средней руки.

Олег Ковалов: Но скверно даже не это, а то, что диалоги сняты примитивными «восьмерками», где одна говорящая физиономия механически сменяется другой, да еще под нескончаемые завывания симфонического оркестра. Так в кино не работают.

Татьяна Москвина: Это было в 60-е годы.

Олег Ковалов: Лучше делали, лучше. Но я хочу о другом сказать. Вот Анжелика Артюх сказала, что, работая над фильмом «72 метра», Владимир Хотиненко «не осмелился» делать фильм-катастрофу… А может быть, не хотел? Мне кажется, что и Хотиненко, и Николай Лебедев, снявший фильм «Звезда» с «виртуальными» самолетиками, делающими кадры похожими на компьютерную игру, сознательно ориентировались на жанр куда более популярный у отечественного зрителя-патриотический кич. К примеру, «Освобождение» Озерова было рекордсменом проката, а фильм Германа «20 дней без войны» я смотрел в абсолютно пустом зале Дома культуры железнодорожников. А фильмы-катастрофы вряд ли пользовались бы успехом там, где вся жизнь-катастрофа…

Дмитрий Комм: А вы смотрели фильм «Экипаж»?

Олег Ковалов: Смотрел.

Анжелика Артюх: Между прочим, этот фильм тоже был чемпионом проката.

Олег Ковалов: Многие смотрели его ради длиннейшей экспозиции, представляющую собой обычную мелодраму. Кроме того, в фильме были кадры с обнаженной девушкой…

Мы говорим здесь, что отечественное кино не выполняет тех или иных функций. Но массовый зритель вовсе не чувствует себя обделенным. Послушайте, с каким увлечением бабушки на скамейках обсуждают увиденное накануне «кино». Они говорят о телесериалах-но для нынешнего зрителя это и есть «кино», разницы между сериалом и фильмом он просто не видит. И выбор ему не нужен.

Анжелика Артюх: У него просто нет возможности смотреть что-то другое.

Олег Ковалов: Есть. Много интереснейших лент показывает Дом кино. По ТВ тоже идут самые разные фильмы, продается множество кассет. Просто функцию обслуживания населения взяли на себя телесериалы, и в массовом сознании они идеально замещают роль, которую раньше играл кинематограф. Здесь массовый зритель и его любимое средство коммуникации удивительно «совпали»: ТВ показывает ему именно то, что он хочет видеть, иначе он ящик выключит.

Кино для масс обычно воспроизводит самые дремучие стереотипы обыденного сознания. Оно словно поддакивает зрителю, говоря ему именно то, что он и хочет услышать-и как бы возвращает ему комплекс его же клишированных представлений о мире. Обмена энергией между зрителем и художником здесь не происходит, и о внутреннем обогащении зрителя говорить не приходится.

Поэтому художественные качества фильма массовый зритель обычно оставляет за скобками-ему неважно, хорошо ли сделан фильм, а важно, чтобы он соответствовал уровню представлений о прекрасном самого потребителя. Поэтому не то что у Антониони, а у вполне жанровых Хичкока или Ардженто нет никаких шансов на массовый успех у российской публики, зато простенькая и мало кому известная даже у себя на родине мексиканская мелодрама «Есения» имела феноменальный успех в советском прокате. Она идеально выражала потребительский вкус и пристрастия реального, а не мифологизированного массового зрителя.

При советской власти статистика кинопосещений вообще приравнивалась чуть ли не к государственной тайне: нельзя было обнародовать очевиднейший факт, что комедийную мелодраму «Цирк» зритель смотрит куда охотнее, чем фильмы «Ленин в Октябре» или «Клятва».