Самый тёмный час

- Бригадный генерал Ян Сосновски. Командир центра специальных операций войска польского. Десантник, кадровый военный. Был в составе сил Коалиции в Афганистане, с 2003 по 2005 годы. В составе экспедиционных сил своей страны принимал участие в штурме Тегерана, в январе 2011года. Получил «бронзовую звезду» за личное мужество [22], вы подписывали представление, господин президент.

- Ой, ради Господа, Джек! Как их запомнить, мы вешали тогда награды всем иностранцам, которые не загнулись от радиации. Ладно, соединяйте с ним… этот Сосновски, надеюсь, говорит на нормальном языке?

- Да, господин президент.

Оруэлл вынул из кармана массивный портсигар, но спохватившись, только вынул ароматный цилиндр из углубления и прикрыв глаза жадно втянул воздух. Трентон невольно скривился, словно предчувствуя запретный теперь запах табачного дыма. Он дал жене слово бросить курить после того, как от рака умер их старший сын, Брайан. С тех пор прошло уже два года, но 22 Бронзовая звезда(Bronze Star) – вручается так же военным иностранных государств, в случае генерала Сосновского медаль имеет отличительную литеру "V" от "Valor"( доблесть). В чём-то аналогична советской медали "За отвагу", так же вручаемой за личное мужество.

порой ему всё ещё хотелось распечатать пачку «Лаки Страйк», которую он таскал с собой как талисман, перекладывая из одного комплекта формы в другой. Тем временем президент снова обратился к Расселу с вопросом, в голосе главы Белого дома звучали всё те же нотки раздражения.

- Пока идёт соединение, просветите меня по поводу обстановки в Брайфорте, Джек.

Рассел с видимым сдержанным усилием ткнул в поверхность планшета так, что виртуальные листы раскатились по его половине стола. Трентон заметил, как под дряблой кожей лица чиновника взбухли нервные желваки. Взять себя в руки стоило госсекретарю немалых усилий, но вот нужный файл уже появился перед ним и Рассел начал доклад своим обычным голосом:

- После осеннего путча в Белоруссии подготовленного нашими парнями из Лавки Чудес, силы обороны республики перестали существовать. Одними из первых декретов нового правительства был роспуск армии и специальных служб. Новый премьер-министр Белоруссии – Борис Станкевич…

На скучающем лице Оруэлла вдруг промелькнула тень интереса, казалось что он вспомнил нечто забавное. Воздев дымящуюся сигару в сторону всплывшего над столом голографического портрета белорусского премьера, он воскликнул:

- Эй, а это не тот парень, которого вы представляли мне полгода назад на обеде фонда поддержки демократии? Ну вы тогда ещё сказали, что он долго работал официантом в какой-то забегаловке возле того немецкого города с названием как у бутерброда?

Прерванный на полуслове Рассел только рассеянно кивнул и собрав вновь разлетевшиеся от нечаянного резкого движения ладони файлы, подтвердил:

- Да, Станкевич это креатура германской разведки, его передали нашей координационной группе «Золотая осень», за три месяца перед вторжением в Белоруссию.

Оруэлл пыхнул сигарой, клуб ароматного дыма быстро поднялся вверх и под действием мощных фильтров истаял где-то в полумраке. Президент согласно закивал и произнёс всё тем же весёлым голосом, словно вспомнил правильный ответ на «Колесе фортуны»:

- Точно, теперь я вспомнил!.. Кто это, Джек? Я тогда торопился и почти не слушал что несёт этот русский да ещё с таким ужасным акцентом.

Рассел глянул исподлобья, но поняв что президент интересуется лишь в целях скоротать время до связи с польским генералом, ответил коротко:

- Ничего особенного, обычный мелкий писака, каких в любой сточной канаве Гамбурга что крыс. Немцы его подкормили, дали вид на жительство и минимальное пособие. Они ничего не выбрасывают, даже такое гнильё как Станкевич. Ребята из научного отдела Лавки поработали с ним немного, подобрали ещё десяток подобных бездельников и сколотили из них правительство в изгнании.

Трентон не стал бы вмешиваться, но только что обретённый статус слегка кружил голову. Чувство сопричастности к рычагам мировой власти вдруг подтолкнуло его произнести, обращаясь к госсекретарю:

- Простите сэр, а насколько надёжны такие люди. Лицо этого русского напомнило мне одного жулика, что продавал поддельные сумочки и часы у нас в Бронксе.

Рассел с удивлением повернулся в его строну. Взгляд чинуши выражал неподдельный интерес и удивление. Трентону подумалось, что Рассел не ожидал от него такого внимания к разговору и это вызвало новую порцию мурашек зябко пробежавших у него вдоль позвоночника.

- Не беспокойтесь, полковник. Там сейчас работает один из лучших специалистов Лавки по Восточной Европе - майор Грисволд. Он и его парни отличные кукловоды. Уверяю вас, ни сам Станкевич ни его люди ни ступят и шагу без нашего ведома.

Рот госсекретаря вдруг расползся в стороны, от чего лицо чиновника пошло ещё большими складками, а в глазах блеснул зловещий огонёк. Хлопнув ладонью по столу, он убрал изображение Станкевича и сказал:

- Грисволд и его парни могут изловить медведя, одеть его в смокинг и выучить прилично петь оперу, не то что заставить какого-то славянского неудачника читать написанный умными людьми текст по бумажке. К тому же, тамошние земли разделят поляки, французы и немцы, так что ещё месяца на три дрессировки хватит…

В это мгновение над центром стола возникло изображение офицера связи, чернокожая девушка сидела ниже, за своей консолью, но её изображение здесь казалось не менее живым и объёмным. Она обратилась непосредственно к Оруэллу:

- Господин президент, сэр! Генерал Сосновски, зона Брайфорт на связи, соединить?

Но ответил Рассел. Полковник давно подметил, что госсекретарь в нужный момент брал инициативу на себя, словно не президент, а он сам был тут главным. В сравнении с виденным ранее, это положение вызывало лёгкое недоумение. С экранов и страниц газет, президент казался таким мудрым и прозорливым одновременно, что верилось каждому его слову, а тут…

- Дженни, выведите генерала на то время, пока он будет представляться, но потом сразу же дайте картинку со спутника, президент хочет видеть район проведения операции.

Дождавшись подтверждающего кивка Оруэлла девушка согласно наклонив голову что-то переключив на консоли пропала, уступив место круглолицему мужчине в обычной полевой форме с непонятными знаками различия, но с нашивкой «бронзовой звезды» в отдельной орденской колодке. Белёсо-серые глаза польского генерала смотрели на Оруэлла с нескрываемым восхищением, но голос искажённый помехами был обычным лающим басом строевого сержанта. На беглом английском, с ярко выраженным акцентом Сосновски отрапортовал: