Шпилька

***

На следующее утро Джозеф объявил нам с дедом, что у него есть заказчик, и он через два дня отбывает в Сковородку. Дед дернул плечом, а я растерялась, не зная, как реагировать. С одной стороны, уезжает, и ладно. Мне спокойнее, дергать никто не будет, от работы отвлекать. А работы у меня непочатый край, между прочим! С другой стороны, я уже к нему привыкла как-то. Скучать, конечно, не буду, но....

- Если ты не против, я бы хотела посмотреть твое снаряжение, - мирно сказала я. Джозеф подозрительно на меня глянул, но повода отказать, видимо, не нашел.

- Ну, позавтракаем, да посмотришь.

Дед молча шуршал у плиты, не вступая с нами в разговор. Я временами поглядывала на его ссутуленную спину и почему-то радовалась, что останусь не одна в этом доме. Странно, обычно одиночество меня никак не волновало.

- Ты надолго?

- Этот тип хочет посмотреть Храм Трех богов, - Джозеф принялся за кофе. - Если все будет путем, то мы доберемся туда за три недели. Ну, четыре. Плюс обратно столько же.

- Понятно, - прикинула я, сколько у меня времени. - А что это за Храм? Никогда не слышала.

- Храм как Храм, - пожал плечами Джозеф. - После Ералаша в Пустыне много всяких непонятных штук появилось.

- Ты так говоришь, будто застал его, - ехидно вступил дед. Джозеф закатил глаза.

- Дед, а ты же застал, - больше утвердительно, чем вопросительно сказала я. Дед погладил усы и кивнул.

- Застал. Мне десять лет тогда было.

- Я пошел, - сообщил Джозеф и поднялся. - А вы общайтесь.

- Иди-иди, - проворчал дед.

- Как это было? - осторожно спросила я. Мало ли, вдруг ему не хочется разговаривать на эту тему, а я со своим любопытством....

- Страшно, - усмехнулся дед. - Враки это все, что небо было не видно, что темно было, или наоборот, молнии там всякие. Враки, не было такого ничего. Белый день, а от того еще страшнее.

Я подумала, и согласилась. Когда страшное происходит днем - страшнее. Жутче как-то.

- Вот представь, сидишь ты себе на крылечке, смотришь, как куры по двору ходят. А вдруг, раз - и нет ничего.

- Как... нет? - не поняла я.

- Да вот так. Как будто кто-то рисунок с песка стер. Вот, вроде только был и двор, и куры, и маманя белье развешивала. И нет ничего - ни двора, ни кур, ни мамани, ни неба, ни земли. Как будто в сплошную белую простынь все провалилось. А потом простынь рвется, и обратно тебе и куры и двор и маманя и небо с землей. Только у курицы вместо глаз пуговицы, дерево из стены растет, у мамани на головы не волосы, а перья, а простынь в стенке тазика и не вытащить ее никак - внутри жести она.

- Кошмар какой, - пробормотала я, не рада уже сама, что начала этот разговор.

- Кошмар. Папаша потом долго ждал, что маманя будет яйца откладывать. Так и не дождался, - хрипло засмеялся он.

- А мама....

- Заикалась долго, а потом - ничего, отошла. Из дома только больше не выходила никогда. - Дед допил свой адский кофе и налил заново кружку.

Я сидела и не знала, куда девать глаза, по спине гуляли мурашки. Я все пыталась представить десятилетнего мальчишку, на глазах которого мать пропала, а потом появилась снова. Сморгнув слезы, я виновато отвела взгляд. Дед усмехнулся и потрепал меня по руке.

- Все слишком перепуталось. Не только у нас! Везде перепуталось. Что там умники говорили, почему этот Ералаш случился?

- Из-за неконтролируемого потока Силы вокруг земли. И из-за того, что некому было эту Силу использовать.

- Во-во. Отродясь у нас колдунов не было, про что и речь. А потом - как грибы после дождя полезли! - восхитился дед. - Про звезды еще что-то было, я уж не помню.

- Парад планет был, - откашлялась я. Меня немного отпустило. - Ткани миров сошлись, произошло... ну, как будто короткое замыкание.

- Тряхануло будь здоров, - согласился дед. - Ох, и кавардак был, когда все стряслось! Одно слово - Ералаш. Крылатые когда первые появились, у нас их чуть хором не перебили, паника такая была - ты бы видела, - дед засмеялся хриплым смехом. - Только я тебе знаешь, что скажу?

- Что?

- Человек такая скотина, которая ко всему приспосабливается. Вот мы ко всему и приспособились. И отлично устроились, я так скажу!

- Это точно, - от дверей сказал Джозеф. Сколько он там стоял - не знаю. - Дед, я, кажется, упряжку сломал.

- Упряжку, - медленно повторил дед. Джозеф кивнул. - Упряжку, говоришь.

Я с облегчением вздохнула. Джозеф специально отводил деда, отвлекал, уводил разговор в сторону. Успешно, к слову сказать - они уже во дворе ругались. Я потерла лоб, потом прижала ладони к горящим щекам. Дура. Не зря дядя никогда не хотел разговаривать со мной на эту тему. Впрочем, он никогда особо со мной не разговаривал - на любую тему.

***

Он с тоской посмотрел на точеную попку, обтянутую черной тканью, и тяжело вздохнул. Спайра увлеченно копалась в нижнем отделении шкафа, недовольно бурча что-то себе под нос. Недовольна она была им, разумеется. Им, его очками, респиратором, плащом, ботинками, палаткой - словом, всем, что он обычно брал с собой в Сковородку.

- Давай сюда очки, - решительно велела она, тряся перед носом каким-то куском кожи. Он еще раз вздохнул и отдал очки. - Сядь вон туда, не смотри под руку, - снова велела она. Джозеф начал злиться, но тем не менее, сел, куда она показала, скрестил вытянутые ноги, руки сложил на груди и стал смотреть на нее.

- Вон в той коробке лежит вощеный шнур, возьми кусок и сделай себе нормальную шнуровку на ботинках, - проворчала она, не отрываясь от процесса.

- Спайра, мне тридцать пять лет, а не пятнадцать, - раздраженно сказал он, но шнур, тем не менее, вытащил и даже отмерил.

- Это здорово. Ты меня старше на восемь лет, - хмыкнула она.

- Отлично, - согласился он, ковыряясь с ботинками. Ботинки были заслуженные - удобные, внутри мягкие, снаружи прочные - никакая змея и змеенос не прокусят. Шнурки, правда, потерлись. Но это же не повод тыкать его носом, как маленького!

- Господи, что ты со стеклами сделал, - вздохнула она, поднимая упомянутые стеклышки на свет.

- Ты зачем их вытащила, - возмутился он, мигов забыв про шнур и ботинки.

- Затем, что надо твои очки привести в порядок! Или ты хочешь ослепнуть?

- Не хочу, но разбирать-то их зачем было? Вполне можно было стекла и так протереть! - завелся он. Спайра презрительно хмыкнула.

- По ним видно, что ты их именно 'просто протираешь'. Очевидно, полой плаща. Когда видимость становится совсем нулевой и идешь ты по приборам!

- Какая, к черту, видимость!

- Нулевая, - хладнокровно отозвалась она и опустила на лицо свои очки. - Не подходи сейчас, я с реактивами работаю.

- Не собирался даже, - буркнул он и вернулся к шнуркам. На столе что-то шипело, воняло, скрипело и бренчало. Закончили они одновременно - он заново зашнуровал ботинки и полюбовался на свои ноги. Спайра стащила с лица очки, свесив их на грудь и подняла со стола что-то переливающееся и красивое.