Океан сказаний

Однажды его супруга Бхавани, милая ему, как сама жизнь, приблизилась к мужу, когда сидел он в одиночестве, и, приласкавшись, осыпала его восхвалениями.

Обрадованный словами супруги, Увенчанный полумесяцем посадил ее к себе на колени и спросил: «Скажи, любимая, чем мне тебя порадовать?» И ответила дочь Хималайа: «Если ты доволен мною, повелитель, то расскажи, супруг мой, какую-нибудь интересную, но только совсем новую историю». — «Да разве есть во всем мире, в прошлом, настоящем или будущем что-нибудь, чего бы ты не знала?!» — промолвил Шарва. Но она снова и снова просила рассказать ей что-нибудь интересное — ведь у ревнивых женщин душа всегда радуется супружеской ласке. И, видя, как хочется ей послушать рассказ, он поведал небольшую историю о ней самой:

«Было так, что Брахма и Нарайана, захотев меня повидать, прошли всю землю и пришли наконец к подножию Хималайа. Увидев Лингам, превеликий, огненный, уходящий в небо, захотели они добраться до его вершины, становясь друг другу на плечи. Не смогли они выполнить то, что задумали, но своим подвижничеством обрадовали меня. Тогда, явившись перед их очами, сказал я: «Просите награды». Первым заговорил Брахма: «Будь мне сыном, повелитель!» Проявив такую заносчивость, добился он лишь того, что никто не приносит ему жертв, никто не почитает его. После этого попросил награды Нарайана: «О повелитель, сделай так, чтобы я всегда мог тебе служить!» Вот тогда-то он родился в твоем облике и стал в нем половиной меня самого. Могуч я, а в тебе моя сила, моя мощь, в тебе сам Нарайана. К тому же ты — моя супруга в первом рождении».

Рассказал все это Шанкара, и тогда Парвати снова попросила его: «Поведай мне, как я была твоей женой в первом рождении».

Ответил ей Бхарга: «Во времена давние, жена, создал Праджапати Дакша тебя и многих других дев. Тебя он отдал мне, а других раздал Дхарме и другим Богам. Однажды собрался он устроить жертвоприношение и созвал на церемонию всех зятьев, а меня звать не стал. Тогда ты его спросила: «Скажи, отец, почему не позвал ты моего супруга?» А Дакша ответил на это: «Можно ли пригласить твоего мужа? С гирляндой черепов на шее, нечист он». Словно яд влили его слова в твои уши. «О, горе мне! — воскликнула ты. — Зачем мне жить?» Тогда покинула ты, любимая, свою земную оболочку. И, потрясенный твоей смертью, погубил я жертвоприношение Дакши, ты же возродилась в семье Хималайа, подобная луне, рожденной океаном.

Отправился я в одетые льдом горы совершать отшельнические подвиги. Вспомни, что отец твой повелел тебе прислуживать мне, как гостю. Между тем небожители подослали ко мне Каму, Бога любви, ибо хотелось им, чтобы зачал я сына, способного сразить демона Тараку. Усилием воли обратил я Каму в пепел. Но ты, упорная, покорила меня своими тяжкими подвигами, и, дабы не остались они бесплодными, подчинился я твоему желанию, любимая. Вот так-то и оказалась ты в этом рождении моей супругой».

Умолк Шамбху, а рассерженная жена так сказала ему:

«Обманщик! Не хочешь ты рассказать мне ничего интересного. Ты думаешь, будто не знаю я, что ты то с Гангой носишься, то Сандхйе угождаешь?»

Услышав такое, поспешил Хара согласиться, и тогда позабыла она свой гнев, сама распорядилась: «Чтобы никто сюда не входил!», а Хара, повелев быку Нандину стоять на страже, начал рассказ.

«Всегда счастливо живут Боги, люди же всегда несчастны. Из-за тягот и нужды людская жизнь не может быть интересной, а потому расскажу я тебе о жизни видйадхаров, в которых слилась и человеческая, и божественная природа». Едва Хара начал свое повествование, пришел к покоям его любимец Пушпаданта, лучший из ганов. И сколько ни останавливал его бык Нандин, он, сгорая от любопытства, почему бы это ему, любимому, нельзя было войти, все равно желал узнать, что происходит в покоях Шивы. Став благодаря своей волшебной силе незримым, он проник туда и услышал все, что Хара рассказывал супруге о необычайной жизни семи видйадхаров. И вот эту-то историю он подробно пересказал своей жене Джайе. Та же, когда на заре проснулась дочь Хималайа, пошла к ней и, переполненная всем, что услышала от мужа, рассказала ей о похождениях семи видйадхаров. С чего бы женщине сдерживать свой язык!

Разъярилась Парвати: «Рассказал ты мне старую историю! Ее даже Джайа знает!» Задумался Шива и после долгих размышлений догадался, кто виновник, ибо ничто в мире не скрыто от повелителя жизни. «Это Пушпаданта благодаря волшебной силе сумел пробраться в наш покой и все подслушал! Разве мог рассказать Джайе кто-нибудь другой, кроме него?» — воскликнул он.

И тогда гневная Богиня вскричала: «Будешь, Пушпаданта, жить среди смертных!» Вступился за него гана Малйаван, но и его она обрекла на жизнь среди людей. Распростершись перед Парвати, ганы вместе с Джайей умоляли простить их, и тогда супруга Шарвы сказала им: «В горах Виндхйа, покрытых лесом, живет йакша Супратика, обреченный проклятием пребывать в образе пишачи, зовут его Канабхути. Лишь тогда, когда ты, Пушпаданта, встретишься с Канабхути и расскажешь ему подслушанную историю, кончится сила проклятия. Когда же ты, Малйаван, услышишь от Канабхути всю эту повесть, то проклятие спадет с вас обоих». Сказав это, умолкла дочь владыки гор, и оба ганы исчезли с быстротой молнии, словно бы их и не было.

Но потом раскаялась Гаури и спросила у Шанкары: «Скажи мне, супруг мой, где те двое несчастных, мною проклятых, снова родятся?» И ответил ей Украшенный серпом полумесяца: «Есть, прекрасная, великий город Каушамби, и в нем Пушпаданта родится под именем Вараручи, а гана Малйаван будет рожден в городе Супратиштхите и назовут его Гунадхйа. Вот что с ними будет». Так в беседке из лиан на склоне Кайласы утешал Вибху Парвати, рассерженную слугами, что не проявили должного послушания.

Рассказывают, что Пушпаданта обрел тело смертного человека в облике Вараручи, которого звали также Катйайаной. Достигнув высшего предела в науках, стал он министром царя Нанды. Однажды, впав в уныние, отправился он поклониться Богине, живущей в горах Виндхйа. Умилостивленная его подвигами, Богиня явилась ему во сне, и пошел он по ее совету в Виндхийский лес разыскивать Канабхути. Блуждая в глухих дебрях, полных тигров и обезьян, безводных, изобилующих иссохшими деревьями, нашел он там высокий и раскидистый баньян. Неподалеку от баньяна сидел пишача, могучий, словно дерево сала, окруженный множеством других пишачей. Это и был Канабхути. Канабхути же, увидев Катйайану, склонился пред ним и взял прах от его стоп. Катйайана спросил его: «О Канабхути, как случилось, что ты, всегда столь добродетельный, попал в такое бедственное состояние?» Услышав это, Канабхути так ответил ему, проявившему участие: «Сам я того не знаю, почтенный, но выслушай, что довелось мне узнать из уст живущих в городе Удджайини, на месте сожжения трупов.