mmmavro.org | День 121, Эрозия

Бузунов пытался шутовством и балагурством скрыть, сгладить, растворить хоть отчасти тот чудовищный, тяжелейший осадок, который оставил у него в душе сегодняшний ночной разговор. Но это у него плохо получалось. Да и вообще никак! Засевшая в сердце ржавая игла никуда не исчезла.

Н-да... Так о чём мы там с ним... беседовали-то? Чего он мне там плёл? – стал нехотя припоминать Бузунов. – Бл-лядь!

Припоминалось всё чрезвычайно быстро. И на удивление отчётливо и ясно. Слово в слово буквально. Как оказалось, он не забыл ничего. Ни единого жеста, ни единого взгляда, ни даже тона, каким всё это было сказано и произнесено. Ни малейшей интонации! Отмахнуться типа: "а-а!.. мало ли что там приснилось!.." Бузунов даже и не пытался. Он понимал прекрасно, что это всё серьёзно, по-настоящему. Знал это просто на уровне подсознания. Знал – и всё! Да и вопросы, которые ему были заданы, не давали покоя. Независимо ни от чего. Сами по себе. Приснились они ему или не приснились, но они были реальные, а значит, требовали ответа. Отвернуться от них, спрятать голову в песок, было невозможно. Раньше он надо всем этим как-то не задумывался, но теперь...

Ч-ч-чёрт! А действительно?.. Дала бы?.. Неужели бы дала?! Хм!.. – мрачно хмыкнул Бузунов. – А неужели бы не дала? И что лучше: чтобы она дала или чтобы не дала? Чтобы меня спасти?.. Или ребёнка?.. Что правильней?.. Нравственней?.. Б-б-блядь!

Он представил себе на секунду, что его Зоя, с кем-то другим!.. неважно, почему и зачем!! – и сжал непроизвольно кулаки.

Ч-чёрт! Смог бы я с ней после этого жить? По-прежнему. Зная, что она?.. Это ведь как клеймо. Поставлено раз – всё! А справедливо или несправедливо – не важно!.. Смог бы я простить? Не сделать вид, что ничего не было – а именно простить!? Сердцем? Душой? Нашёл бы в себе силы? Ведь я её люблю!.. Но как можно простить измену? Её невозможно простить. Это выше человеческих сил. Это только бог может. А человек – нет. Смертный грех! Только смертью искупить можно. Больше – ничем.

Бузунов воочию ощутил, как игла в сердце шевельнулась, причиняя нестерпимую боль, от которой захотелось завыть. Мир, такой до этого простой и понятный, рушился на глазах. Всё оказалось на поверку очень сложным и запутанным. Сплетённым в какой-то гигантский клубок, в котором невозможно разобраться, невозможно распутать, проследить все его нити, переплетения, невозможно ничего понять.

– А если бы она дала, то призналась бы или нет? – вспомнился вдруг ему следующий вопросец демона. – "Так, мол, и так, милый? Я шлюха теперь, извини, но так получилось. Ради тебя!.."

А зачем признаваться, если можно скрыть? И сохранить любовь. Тоже "ради меня"? Ради "нас"!.. Но если скрываешь что-то – то какая же это тогда любовь!? – он застонал и прикрыл глаза.

Задать, что ль, Зое этот вопрос? – подумал внезапно он. – Да – нет?.. Дала бы – не дала?.. И всё! Конец! – тут же, холодея, сообразил Бузунов. – Что бы она ни ответила – конец. И "да" – конец, и "нет" – конец. И даже "не знаю" – конец! Это означает, что осознаёшь проблему и понимаешь её. Просто колеблешься, какой именно путь выбрать... Правильного ответа вообще не существует! В принципе. Какая-то ловушка, поистине сатанинская!!..

И то, что я обо всём этом думаю – тоже уже конец, – он даже привстал и раскрыл в ужасе рот, осознав неожиданно это. – Значит, я в ней сомневаюсь! А если сомневаешься, значит, не любишь. Когда любят – не сомневаются. И прощают... Находят силы прощать... Но за что "прощать"!!? Когда любят ведь – не изменяют! Это невозможно! Так что и "прощать" не за что. Когда любишь. А если есть за что – значит, уже нет любви. А значит, и простить нельзя. Невозможно! Сил нет...

Чёрт!!! Какой-то замкнутый круг!! Ведьмин! Морок!!! – Бузунов в бешенстве стукнул кулаком по спинке дивана, на котором лежал. – Точнее, эрозия, – тут же с горечью расхохотался он, вспомнив любимое, постоянно употребляемое демоном словечко. – Выветривание скал. Выветривание чувств. Эрозия любви! Вот и ещё сегодня несколько пылинок куда-то вдаль унеслось. Навсегда! А всего-то и – пара вопросов. Слабое дуновенье ласкового и тёплого такого ветерка!.. А что-то безвозвратно утеряно! И не вернуть этого теперь уже никогда. Этих пылиночек. Песчиночек... Никогда... – в тоске повторил он и заметался. –

Никогда я уже не забуду, что измена – никакое это не табу, а всего лишь чисто рассудочная категория. Нельзя не потому, что нельзя, и потому что не ст о ит. Себе дороже обойдётся. Но вообще-то, в принципе, при некоторых обстоятельствах, при крайней необходимости... – бывает, что оно и можно!.. Во всяком случае, есть тема для обсуждения, – Бузунов возбуждённо перевернулся несколько раз на своём диване. –

Вот людоедство, скажем, – это табу. Нельзя, потому что нельзя! Без всяких скидок на обстоятельства. Людоед – вне закона и вне морали. Независимо ни от чего! Вот в Поволжье, я читал, в 30-е годы во время голода матери сами детей убивали, а мясо их в бочках солили и других детей им кормили. Просто, чтобы хоть их спасти. Хоть кого-то! Но такие семьи уничтожались безжалостно, если это вскрывалось. Их отстреливали, как бешеных собак. Беспощадно!.. И это правильно! Потому что это – никакие уже не люди. Н е люди! Они преступили черту. Вольно или невольно. И людские законы к ним больше неприменимы, – Бузунов вспомнил виденные им когда-то в журнале фотографии: "Семья людоедов" – обычные с виду мужчина и женщина,.. дети... – и его передёрнуло от омерзения. –

С людоедом рядом и находиться-то страшно. Как с каким-то диким зверем. Или чудовищем. Можно сколько угодно его "понимать", но находиться с ним – страшно. Его все избегают, все от него шарахаются. Даже если его только в раннем детстве человечинкой кормили. Подкармливали. Как в Поволжье. И его тут вины никакой нет. Всё равно! Нелюдь! Преступивший черту. Нарушивший табу. Бешеная собака. От которой даже звери все бегут.

А измена – это... так!.. Баловство. Игра-с. Тема для обсуждения. Дать – не дать! "Ну что, милый?.. Может, мне всё-таки дать?.. Ваське?.. А?.. Для пользы дела!" – "Ну-у, не зна-аю!.. Ну, дай... разочек... Или нет!! Не давай!! Не-ззя!.. Мы же любим с тобой друг друга!"

Н е люди! Люди так рассуждать не могут. А мы – можем. Значит, никакие мы уже не люди. Нелюди. Нечисть! Осиновый кол в сердце!

----------------------------------------------

За первой ночью последовала вторая. Потом третья, четвёртая... Скоро Бузунов потерял им счёт. Все они слились для него в какой-то один, сплошной непрекращающийся кошмар. Вопросы, вопросы, вопросы!.. Какие-то совершенно нечеловеческие. На которые не было ответа. Просто, похоже, не существовало! Но которые, тем не менее, теребили душу и отмахнуться от которых было невозможно. И которые раскалёнными гвоздями, огненными буквами вонзались, впивались, впечатывались в сердце, в душу и застревали там намёртво. Оставались навсегда! Навечно. Так, что не забудешь их уже потом никогда, даже если и захочешь. Не выдерешь! Даже с кровью. Никакими клещами.