Силовой вариант 2

Боеприпасы к этому ко всему Шило нес в самодельном лифчике, сшитом из грубой брезентухи самостоятельно, под свои габариты и свои нужды. Он был очень широким - не толстым, а именно широким и потому мог нести боеприпасов в немедленной готовности больше, чем обычный боец. Стандартный чи-ком** вмещал в себя восемь тридцатипатронных магазинов к АКМ - Шило нес десять. Из них два были - на сорок, пулеметные, один - с полностью трассирующими и пять - с патронами УС, уменьшенного заряда, за расходование которых надо было отдельно отписываться. Остальные - он набил трофейными китайскими патронами, один магазин которых уходил за пару банок лимонада Си-Си, за несколько - можно было и беленькой разжиться. Эти патроны - Китай поставляя моджахедам, они были дрянные и часто клинили автомат - но дело было не в этом. Дело было в том, что в нарушение Женевской конвенции у этих патронов были охотничьи пули с мягкой головкой, били они менее точно - но наносили тяжелейшие, с болевым шоком и последующей гангреной при несвоевременной медицинской помощи ранения. Солдаты тоже иногда надпиливали патроны, их наказывали - но если кто находил склад с такими патронами или снимал пару магазинов с убитого боевика - это было святое...

Еще Шило нес с собой пистолет ПБ и четыре запасных магазина к нему, шесть бесшумных гранат к Канарейке, по две РГД-5 и Ф1, старый штык-нож от АК-47, самостоятельно переточенный, саперную лопатку, две мины МОН-50, компас, японскую рацию, двадцать метров веревки, пять метров рыболовной лески, емкости с едой и сухой паек. Ну и еще, по мелочи, типа пуштунского верблюжьего одеяла, которое и упоминать не стоило - оно теперь входило в стандартный комплект спецназовца в Афганистане и могло служить и маскировкой и матрацем и одеялом при ночевке на земле.

В рейд они вышли три дня назад, замаскировали машину в чем-то, напоминающем сухое русло реки, которых здесь, в приграничье было на удивление много - и пошли. Они не выходили на связь, не требовали никакой поддержки, старались питаться тем, что можно найти здесь - например вчера ночью, они добыли трех змей, посолили, съели сырыми и выпили змеиную кровь. Они избегали населенных пунктов, не вступали ни с кем в контакт, не пытались кого-то убить - по крайней мере, пока. Они не знали, когда вернутся - но надеялись, что все-таки когда-то вернутся. Их задачей было - разведать обстановку в приграничье, поискать следы активности переправщиков и вооруженных банд в ближнем приграничье, попробовать отследить каналы переправки людей на ту сторону. То есть - на нашу сторону. Все это было необходимо для обеспечения работы разведточки ГРУ в приграничной зоне, недопущения проникновения мелких бандгрупп и прорыва крупных, для работы на опережение. Они не намеревались кого-то убивать - но, находясь в Кабуле, они просматривали альбомы с лидерами наиболее опасных бандгрупп, отрядов непримиримых, командным составом частей пакистанской армии, которые превратились в крупные банды и некоторые - объявили Советскому союзу джихад. Решение принимал Скворцов - если он увидит в прицеле что-то заслуживающее внимания и примет решение выстрелить - он выстрелил. Шило хорошо знал своего напарника - несмотря на то, что Скворцов происходил из московской интеллигентной семьи и был, что называется, маменькиным сынком - в критической ситуации он как-то собирался - и не промахивался. Совсем не промахивался - даже с запредельных дистанций. Так что - если он найдет себе цель и сочтет ее заслуживающей выстрела - он выстрелит и не промахнется...

Они еще не вымотались в походе. Вчера им удалось наполнить желудок полезным змеиным мясом и потому - даже с присущими походу нагрузками, они не чувствовали себя голодными и изможденными. Они шли осторожно, не торопясь, стараясь всегда находиться ближе к возвышенности, чтобы в случае чего их не прижали огнем внизу и не расстреляли сверху. Скворцов расчехлил прицел и постоянно останавливался и прикладывался к винтовке, чтобы рассмотреть то, что привлекло его внимание. Никто им не ставил задачи вернуться к такому то времени - когда будет информация, тогда и вернутся...

Местность шла вверх - со стороны Афганистана это была пустыня, ее назвали Регистан, одна из самых страшных пустынь мира, когда-то давно здесь видимо было дно мелководного моря. С пакистанской стороны - дорога поднималась в плоскогорье, но невысокое. Холмы, чахлая растительность, какие-то деревеньки, которые непонятно чем живут. Почти нет проезжих дорог - здесь нет транспорта, только ослы и мулы.

Они уже занесли на карту две деревни и шесть караванных троп. Потом остановились на ночлег. У них был прибор ночного видения, один на двоих, но лишний раз жечь его не стоило. Кроме того, ночью появлялись из нор змеи и идти было просто опасно. Змеиный укус выведет из строя на несколько дней даже при наличии противозмеиной сыворотки, это хуже, чем сломать лодыжку - они знали случаи, когда человек с тугой повязкой на сломанной лодыжке проходил несколько десятков километров. При укусе змеи даже если нет сыворотки - фокус в том, чтобы вскрыть ранку, высосать заразную кровь, лечь и не двигаться, чтобы яд не разносился дальше по организму. Их учил этому один старый змеелов - они познакомились с ним во время переподготовки в южном учебном центре спецназа. Но одно дело - лечь на своей земле, другое дело - на чужой. На чужой - оставаться в одном месте на несколько дней непозволительная роскошь. Тем более что тут нет пещер.

Поэтому, они нашли себе место и остановились на ночлег. Немного покушали, выпили по глотку изрядно соленой, противной воды, чтобы компенсировать потерю влаги организмом. Установили обе МОН-50 - они устанавливали их каждый раз, когда располагались на ночлег и утром снимали. Распределили время дежурства - просто спать было нельзя, кто-то должен был бодрствовать, заснул и все - хана. Скворцову выпало дежурить первым, Шилу вторым. Они на всякий случай поменялись орудием, Скворцов пристегнул НСПУ и пошел на позицию. Шило моментально заснул: четыре часа сна, это все, что каждый из них мог себе позволить...

И тот и другой - уже привыкли стоить по ночам на часах, ни одного из них не надо было проверять как новобранцев. Каждый из них что-то делал, чтобы не заснуть. У Скворцова было два излюбленных занятия - он отгадывал созвездия и писал стихи...

Получалось не совсем хорошо, не хватало врожденного чувства слога. Да и мозги в поисках рифмы постоянно сбивались на всякое непотребство. А это в стихах - не совсем хорошо. Тем более - посвященных женщине.

Так получилось, что нормальных отношений у Скворцова не было совсем. Была, конечно влюбленность... точнее не влюбленность даже. Родители пытались устроить брак с подходящей девочкой - из семьи зам министра. Потом - он пошел в армию, попал в спецназ - и больше уже не возвращался с войны. Девочка, конечно, не дождалась... да и он не слишком то печалился по этому поводу. Не было там никакой любви - разве что гормоны. Сейчас, он прекрасно понимал, чем бы закончилось - рано или поздно, гормоны бы взыграли, получился бы ребенок, а там брак про беременности и семейная ноша на всю оставшуюся жизнь. У родителей было то же самое - любви не было, только привычка. Но они не разводились.