ОТ ВЕТРА ГОЛОВЫ

Под моими ногами чуть качнулась земля. И смолкли хоры ангелов, сразу стало холодно и сыро.

«Точка сборки», как сказал бы Кутерьма, рухнула с божественного состояния в состояние «ниже плинтуса».

Идем всей толпой к Витамину. Оказывается, сегодня у него день рождения. Я и не знал. Яна опять о чем-то беседует с Витамином. Я плетусь, убитый горем, в хвосте.

Хочется стать тибетским монахом. Свободным от какой-либо любви к противоположному полу.

Тут же вспоминаются слова Пети-эзотерика про то, что в прошлой жизни я обижал женщин. Понятно, теперь отдача. Но от этого не легче.

– Выше голову, братишка, – хлопает меня по плечу Иван.

– Как тебе Яна? – спрашиваю я.

– Красива. Но очень о себе высокого мнения. Брат, её надо завоевать, покорить. Это непросто. Но не переживай. Мы тебе аккуратно будем помогать.

У Витамина начинается форменная пьянка. Я быстро пьянею: давно не пил. Вокруг меня мелькает куча народа, всё в тумане. Все стараются соединить меня с Яной.

Медвежья услуга. Лучше б они это не делали. Яна всё порывается ехать домой, естественно – без меня. Однако всякий раз Витамину как-то её удается удержать.

В то же время две девушки, что были в театре с Витамином, в открытую «строят мне глазки». Я несу какую-то ересь про тантрический секс. Ну и само собой про то, что мы боги.

Все мне дружно поддакивают. Кто-то возражает, мол, не боги, а продукт эксперимента инопланетян; инопланетяне нас сюда доставили с Сириуса.

Данная версия отвергается всеми и с ходу, как еретическая.

День рождения Витамина превращается чуть ли не в нашу свадьбу. Вот только богиня явно не в духе. Богиню тошнит.

Посиделки у Витамина кончаются тем, что каким-то образом Гарсону удается вызвать такси и отправить нас вдвоем домой к Яне.

Я уже был ужасно пьян. Смутно помню, что вроде как куда-то ехали в машине. А потом, действительно, стояли у неё в коридорчике, целовались. Я что-то опять о тантрическом сексе говорил. Да, это последнее, что помню.

– Вставай, бог, – разбудил меня утром недовольный голос Яны. – Посмотри, что ты натворил. Блин, какой позор. И что с этим делать, вечером придут гости.

– Что? – я с трудом разлепляю ссохшиеся губы. Ощущение реальности приходит постепенно.

Итак, я все-таки у неё. Прекрасно! Надо срочно реабилитироваться. Но что там произошло?

– Яна, что произошло?

– Ты ещё спрашиваешь, потрогай постель! – почти кричит Яна.

Трогаю постель, она мокрая. Зловещая догадка пронзает мозг.

– Мокрая, – говорю я.

– Да, мокрая, – мрачно подтверждает Яна, – божество обмочилось в моей постели. Блин, это всё, что мы можем. Ну, на фига мне всё… – недоговорив, Яна быстро уходит на кухню.

Вот и всё. Конец. Конец всему. Какая жестокая расплата!

Произошла непредставимо постыдная вещь. Сколько пил, никогда нигде не мочился. И тут оно произошло и где. Где!!! В постели у любимой женщины. Вот это удар судьбы!

Нет, это конец.

Если даже каким-то чудом обратить весь постыдный случай в шутку (ведь не убил же никого, ну, подумаешь, описался, как маленький мальчик) – все равно, конец, конец всем моим иллюзиям и планам.

Богиня.

Я едва не завыл с горя.

Больше всего на свете мне сейчас хочется провалиться сквозь землю. Пронзить все преисподние миры. И выпасть из галактики прочь. И где-то на другом конце Вселенной начать своё существование с полного нуля…

Да, я начну всё с начала.

(Вместо эпилога)

– Каюсь в отречение от последнего российского императора!

– Господи-и-и поми-и-и-луй!

– Каюсь в безбожие и атеизме, – продолжает глухой, с надрывом, баритон отца Мелхиседека.

И опять хор тянет:

– Господи-и-и поми-и-луй!

На заднем плане заунывно играет синтезатор.

Звонит телефон. Как раз в тот момент, когда отец Мелхиседек совсем глухим голосом, как бы стесняясь, произносит:

– Каюсь в услаждение блудными помыслами, каюсь в женопоклонничестве, в поклонение нечестивому престолу блудницы вавилонской.

– Господи-и поми-и-луй!..

Приглушив звук магнитофона, снимаю трубку:

– Аллё.

На том конце провода, сквозь хрипы и равномерный космический свист звучит голос Ивана. Как с другой планеты. Ушам своим не верю!

– Аллё! Аллё! Братишка, ты меня слышишь?

– Да слышу, слышу! Иван, ты что ли?

– Я! Слушай, приезжай ко мне на приход. Если не занят… Или ты в Москву опять? Да, кстати, людей Розы Мира нашел?

– Нет, не нашел, – вздыхаю я. – И в Москву не еду.

– Так давай ко мне на приход! Не пожалеешь, честное слово, – не унимается Иван.

Вот заладил – приход, приход, какой ещё приход? Не наркомановский же, церковный что ли… что за бред. Хотя… всё может быть.

– Погоди. Ничего не понимаю. Какой приход? Куда приезжать?

– Ах, да, ты же не в курсе, прости, – произносит Иван и в этот момент в трубке исчезает космический свист и почти пропадают хрипы.

– Вадик, я попом стал, – бьёт прямо в лоб Иван. – Я теперь отец Иван, батюшка. Полноценный поп Русской Православной Церкви Московского Патриархата.

– Ничего себе, вот это новость! – выдыхаю я. А сам с удивлением обнаруживаю, что почему-то совсем не удивлён. Как будто так и должно быть! Бывший лидер «Редкой Религии» не может не стать попом. Раз с собой не покончил. То есть, у Ивана изначально было два пути: либо руки на себя наложить, либо стать священником.

В памяти всплывает наша давняя пьянка в кафе «под Украиной». Иван машет в воздухе руками, как птица, рассказывает мне о Боге и своем суициде.

Да он же готовый поп!

– Как так стал попом! Когда?! – спрашиваю больше для приличия.

– Братишка, долгая история, не по телефону.

– Но ты же тогда так бухал, – не унимаюсь я, – ну, когда мы последний раз виделись. Вместе, правда, бухали. Но ты был тогда, как не в себе. Помнишь хоть? Помнишь, как ты Цеппелину по физиономии заехал за то, что он сказал – Бога нет. Нет, может и надо было его по самодовольной бюргерской морде, но зачем ты при этом Аллах акбар кричал? А как ты собаку генерала Макашова изображал, помнишь?

– Да-да-да, – обрывает меня Иван, или отец Иван. Видимо, не совсем приятны ему эти вспоминания. – С этого, Вадик, всё и началось. У меня тогда такой жизненный тупик был. Такой тупик! Я только женился, ты помнишь, я тебе тогда говорил.

Да, точно, что-то припоминаю. Кажется, Иван говорил. Но так как-то всё скомкано. Он вообще очень не любит о своей личной жизни распространяться.

– Помню, такая неожиданная новость была.

– Вот, Вадик, женился, жена беременная, а средств существования никаких. Абсолютно никаких! Я же товарищ Никто. Ни профессии, ничего. Я к Николаю в общину. Помоги! Жена беременная, устрой, куда-нибудь на работу по своим каналам. У тебя же работают ребята из общины. А он мне говорит – устрою, только бросай жену и приходи ко мне в общину жить, и я тебя на очень хорошую работу устрою.